Филип Фармер - Мир одного дня (сборник)

На Тридцатой улице он въехал вверх по пандусу и вскоре оказался на западной, теневой, стороне здания Тринадцати Принципов. Эта громадина с солнечными панелями на крыше занимала участок между Седьмой, Четвертой, Тридцатой и Тридцать седьмой улицами. Главный корпус возвышался на четыре тысячи футов, а тринадцать башен по его периметру добавляли еще тысячу четыреста. Офис Тингла находился на верхушке башни в северо-западном углу, где пересекались Седьмая и Тридцать седьмая улицы.

Спустившись по пандусу на стоянку в третий подземный этаж, Тингл поднялся на лифте в главный северо-западный вестибюль. Оттуда он доехал экспрессом до верха главного корпуса, а уж оттуда — до своего этажа в башне.

Идя по коридору к себе в кабинет, Тингл засмотрелся на вид из высоких и широких окон справа. На крыше главного здания было шесть причальных мачт, у трех стояли на приколе дирижабли, а четвертый, сверкающий оранжевый гигант, подходил носом к мачте. Тингл остановился полюбоваться великолепным красавцем кораблем.

Вокруг здания гуляли сильные потоки воздуха, но дирижабли, минуя их, опускались в сравнительно спокойной зоне над огромной кровлей, где не было препятствий для маневра. И никому не нужно было принимать концы, брошенные с борта. Двенадцать пропеллерных двигателей, которыми управлял пилот, могли противостоять любым воздушным завихрениям. Дирижабль медленно подплыл к гнезду на вершине мачты и состыковался с ним носом.

Тингл с удовольствием посмотрел бы, как выгружают в тележки каменированных, упакованных в сетки пассажиров, которым не страшны ни аварии, ни дорожная скука. Но взгляд на часы сказал ему, что самое время посовещаться с шефом перед работой. Он вошел в приемную, где сидел секретарь, печальный и неважно выглядящий, точно с похмелья. Тингл промчался мимо со словами:

— Доброе утро, Салли! — Услышав в ответ одно только бурчание, он добавил: — Солоно, Салли?

— Доброе утро, маха Тингл. Маха Паз…

— Знаю, знаю. Ждет меня не дождется. Спасибо.

Кабинет с потолком в форме купола был так же элегантен, как его хозяин. Привет Вардхамана Паз поднялся навстречу Тинглу во весь свой семифутовый рост. Блестящая разноцветная блуза и брюки обтянули шаровидный торс и мощные ягодицы. Над тремя обвисшими подбородками высилась круглая голова с массивным выпуклым лбом. Когда Паз кланялся и соединял ладони в молитвенном жесте, могло показаться, что ему трудно поднимать столько колец. Их было по два на каждом пальце, и в каждом крупный бриллиант или изумруд. Золото было фальшивое, камни искусственные, и сам Паз тоже казался Тинглу ненастоящим. Возможно, потому, что толстяки сейчас были редкостью.

Тингл тоже поклонился и сложил перед собой ладони.

— Доброе утро, шеф.

— Доброе утро, Боб.

Паз опустился на стул медленно и осторожно, как воздушный шар, из которого через дырочку постепенно выходит горячий воздух. Пригласил сесть Тингла и добавил:

— Для кого доброе, а для нас с тобой…

«Студень», как называли его за глаза, махнул ручищей, напоминающей плавник моржа, и скривился, будто объелся бобов.

— Я получил по нашему каналу сведения насчет твоих… и наших… трудностей.

Тингл заерзал на стуле и посмотрел по сторонам. Он не хотел выставлять себя дураком и спрашивать Паза, нет ли в комнате жучков и работает ли скрэмблер. Жучков, конечно, не было, и скрэмблер работал. Кроме того, раздражающе громко вещали три телеполоски. Тингл подвинул свой стул, упершись животом в край стола, и подался вперед.

— Тебе Тони сказала?

— Нет, не она.

— Рутербик и Гриль меня сегодня не волнуют. Но Кастор… наверное, твой информатор сказал, как он для нас опасен?

Паз кивнул, и его щеки затрепетали, как паруса на ветру.

— Розыском Кастора занимается один органик высокого ранга. Но у него связаны руки, поскольку он пока не может ничего предпринять официально. Лишь в случае, если вторник заявит, что Кастор — дневальный, наш человек сможет действовать. Причем он должен будет убить Кастора, чтобы предотвратить арест. Мы не можем допустить, чтобы Кастор попал в руки властей.

Хотя Тингл не должен был знать упомянутое Пазом лицо, он его знал. Он выяснил это имя с помощью информационных исследований, проведенных без ведома и согласия как правительства среды, так и совета иммеров.

— Мы должны найти Кастора, — сказал Паз.

— Буду трудиться, как бобр.

— Чего ты улыбаешься?

— Да так, каламбур.

— Какой еще каламбур? Сейчас не время быть легкомысленным, Боб.

— Американский бобр принадлежит к виду Кастор канадиенсис, — пробормотал Тингл.

— Что?

— Так, ничего. Шеф, мне придется схимичить с отчетом о рабочем дне. Но моя непосредственная начальница, Глоткия Писдрис, уж больно дотошная особа. Почти каждый раз меня проверяет.

— Глоткия Писдрис? — нахмурился Паз.

— Глория Питсдрит. Мы, подчиненные, зовем ее Глоткия Писдрис.

Паз не улыбнулся.

— Я уже сказал тебе, Боб. Легкомыслие…

— … вещь тяжелая. Я знаю, шеф. Прости меня.

— Я займусь Питсдрит, — с тяжелым вздохом сказал Паз. — Только вот…

Выждав несколько секунд, Тингл спросил:

— Что, есть новости и похуже?

— Ты очень проницателен, Боб. — Паз снова испустил тяжкий вздох. — Мой информатор сказал, что здесь у нас находится воскресный органик. Женщина, детектив-майор Пантея Пао Сник. У нее темпоральная виза, Боб. Темпоральная!

— И это, конечно, как-то связано с нами. Иначе ты бы о ней не упомянул.

— Боюсь, что да. Судя по словам моего информатора — он не сумел добыть подробности, которые могли бы пролить свет на это дело, — миссия Сник настолько секретна, что только генеральному комиссару известно, в чем она заключается. Возможно, что всего не знает даже и комиссар. Он, однако, отдал приказ об оказании Сник всяческого содействия. Это недобрый знак. Мы должны разузнать, какое у нее задание.

— Может быть, она здесь совсем не из-за нас.

Паз снова вздохнул:

— Хотелось бы мне так думать. К сожалению, она уже спрашивала о тебе. С тобой-то, собственно, она и хочет поговорить.

Сегодня, как видно, не удастся стать Тинглом на все сто. Вторник упорно отказывается умолкнуть. И требует, чтобы Тингл оставался как минимум агентом Джеффа Кэрда. Это все, что может позволить себе Тингл. Кэрда следует рассматривать как лицо, временно уполномочившее Тингла быть своим представителем в среде.

— Мне, возможно, придется поработать сверхурочно, — сказал Тингл.

— Я это улажу. Без проблем.

Придется выдумать какой-то предлог. Одна ложь порождает другую, и их нарастающий вес гнетет — а ведь придумываешь их, чтобы облегчить себе жизнь.

Паз кашлянул, прервав раздумья Тингла.

— Ничего не хочешь добавить?