Брайан Херберт - Навигаторы Дюны

Джозеф подошел ближе и вгляделся внутрь бака, заметив, как будто впервые в жизни, те жуткие изменения человеческого естества, которые он сам и санкционировал. Он не помнил в лицо эту кандидатку, не знал ее имени, не знал, откуда она. Не знал он и того, согласилась ли она стать навигатором добровольно, или ее к этому принудили.

Оглядевшись, он посмотрел на десятки странных существ. Многие из них уже претерпели почти полный метаморфоз, головы и глаза у них стали огромными, тела атрофировались, кожа стала сухой и бесцветной. Эволюция… усовершенствование вида… но неужели в этом заключается предназначение человечества?

Он еще раз огляделся и возвысил голос, словно надеясь, что навигаторы услышат его речь. Рабочие, возившиеся с цистернами и медицинскими мониторами, старательно делали вид, что они ничего не слышат.

– Я клянусь вам, что все мои помыслы направлены ко благу человечества. Мне не нужно больше богатства и власти, чем у меня уже есть. Я хочу трудиться для цивилизации и ее процветания.

Сиоба помрачнела и заговорила. В голосе ее прозвучало предостережение:

– Я уверена, что генерал Агамемнон и двадцать титанов тоже руководствовались самыми благими намерениями.

От этого небрежно брошенного замечания у Венпорта по спине пробежал холодок. Он снова посмотрел на баки. Плавающие в газе изуродованные человеческие тела – успешно перенесшие трансформацию и новые кандидаты – подняли головы и повернули свои лица к Венпорту. Джозеф был уверен, что сейчас все они внимательно смотрят на него.

Через оптические сенсоры, соединенные с его сферой памяти, Эразм внимательно смотрел на свое новое тело, плававшее в амниотической жидкости. Когда доктор Данеб и его ассистенты откачали жидкость из бака и извлекли оттуда белое обнаженное тело, Эразм испытал странное волнение и одновременно опустошение.

Анна держала в руках его сферу памяти, и Эразм чувствовал, как сильно дрожат руки женщины. Она прибежала в биологическую лабораторию, как только узнала, что тело выросло и готово к самостоятельной жизни. Тело было живым, но лишенным сознания. Оно лежало лицом вверх на столе, соединенное с трубками, подававшими питательные растворы. Грудная клетка поднималась и опускалась в такт с дыханием, но глаза были закрыты.

Эразм в течение многих недель наблюдал за ростом этого тела – клонированного из клеток Гилберта Альбанса. Эразм отчетливо помнил, как он, независимый робот, больше двухсот лет назад воспитал реального Гилберта, сделав выдающегося человека из диковатого ребенка. Эта клеточная копия во всех деталях повторяла физическое тело, но Эразм понимал, что острый ум и душа этого воспитанника и защитника были утрачены навсегда. Память была беспощадна. Эразм во всех подробностях помнил, когда настоящий Гилберт безропотно и мужественно подставил голову под меч Анари Айдахо.

Правда, теперь робот видел и отличия. На коже появились рубцы, которых не было у Гилберта, исчезла родинка на левом плече. Это тело было очень знакомым, но оно все равно было другим.

– Вы учли все дефекты развития? – поинтересовался Эразм. – Почему тело отличается от исходного?

– ДНК та же, но даже у идентичных близнецов тела разные. Биология несовершенна.

– Конечно, и я сам много раз это замечал, – он понимал, что это тело не станет новым Гилбертом, оно станет новым Эразмом .

– Мне кажется, оно великолепно, – сказала Анна. – Оно станет еще лучше, когда будет тобой, обладая твоим умом и твоей памятью.

– Да, тело вполне приемлемо, – сдержанно согласился Эразм. Ему не терпелось ощутить себя в этом теле, исследовать новые чувства и испытать новый опыт. Сколько ему предстоит узнать! – Самое трудное теперь – это соединить мою сферу памяти с нервной системой этого тела.

– У нас есть опыт таких трансплантаций, – сказал Данеб. – В этом нам помогли работы по созданию кимеков.

В течение предыдущих месяцев хирурги оттачивали методы соединения человеческого мозга с машинными органами механизмов, а теперь перед ними стояла противоположная задача – соединить сферу памяти робота с биологическими системами человеческого организма.

Через сенсоры Эразм видел, как Анна прикоснулась к лицу нового тела, нежно погладила его по коже.

Очень скоро Эразм обретет это тело и сам почувствует прикосновение Анны. Робот обретет человеческое тело – настоящее – впервые за всю историю. Эразм просто сгорал от нетерпения и восторженного предчувствия. Он обратился к Данебу:

– Мне не терпится начать.

Пользуясь сложными и изощренными манипуляторами своих механических тел, Птолемей и администратор Ноффе лично выполнили операцию по имплантации сферы памяти в человеческое тело под наблюдением доктора Данеба.

Сферу памяти отсоединили от сенсоров, и Эразм не мог видеть и ощущать, что именно с ним делают. Он оказался в неком чистилище, куда не проникала никакая внешняя информация. Он остался наедине со своей памятью и мыслями… но все было внутри. Он по ускоренной программе вспомнил все свое существование под руководством компьютерного сверхразума – Омниуса. То было в эпоху порабощения человека. Вспомнил он и свое участие в бунте людей, а потом многие годы скрытного тайного существования.

Сегодня наступит новая веха в жизни Эразма, это будет наивысшим достижением в списке его биологических экспериментов с людьми! Он вскрыл множество людей, исследовал их мозг (даже на живых образцах), и все это он делал в попытке познать существо человека.

Теперь он, наконец, сможет стать одним из людей.

Когда хирургическая процедура была окончена, Эразм открыл глаза, и яркий свет окружающего мира буквально захлестнул его, на мгновение ослепив. Так вот, значит, как люди видят мир. Проснулись все чувства, погрузив Эразма в водоворот образов, звуков, цветов, запахов. Вся эта информация безостановочно текла по нервам, вплетенным в ткани тела.

У Эразма было такое впечатление, что исчезли все фильтры, отделявшие его от мира. Все чувства были теперь до крайности обострены. Это было почти невыносимо, но Эразму было мало. Он сгибал пальцы, с наслаждением вдыхал воздух, принюхивался к сложной смеси запахов лаборатории.

Анна протянула руку и прикоснулась к его лицу. В глазах ее Эразм прочитал благоговейное выражение. Анна понимала, что прикасается к чуду. Рука ее оказалась на удивление теплой, и Эразм вдруг понял, насколько сложна структура кончиков человеческих пальцев.