Сурен Цормудян - Край земли. Затерянный рай

И что теперь? Осталось ли на всей планете столько людей, сколько в былые времена проживало в одной только Москве, или в Токио, или в Нью-Йорке?

– Ну, положим, до Петропавловска мы и на яликах доплыть в состоянии, – произнес Вишневский. – А как далеко мы можем добраться на этом корабле?

Андрей убрал от лица бинокль и взглянул на друга:

– Халф, это базовый тральщик. Он для поиска и уничтожения морских мин. Ну, или для их установки. Все это делается в прибрежных районах. Тральщик маленький, автономность невысока. А у нас даже моря нет. Мы по наследству получили оптом самый большой на планете океан.

– Я это понимаю, – Никита кивнул, соглашаясь. – Но если загрузить больше воды, еды и топлива? Неужели до Сахалина или Владивостока не доберемся? Говорят, древние викинги на драккарах до Америки доплывали еще задолго до того, как Колумб вообще родился.

– Так они психами были. В любом случае, если у нас ничего не получится с восстановлением лодки, то этот тральщик останется нашим единственным шансом на изучение внешнего мира и того, что с ним стало.

Один из иллюминаторов ходовой рубки открылся, и в нем показался рулевой:

– Парни, я бы не советовал ближе подходить к Петропавловску. Посмотрите на воду у берега.

Андрей снова поднес бинокль к лицу. Долго искать причины беспокойства рулевого не пришлось. Из прибрежных волн торчали остовы, рубки и мачты затонувших кораблей. Рыболовецкие сейнеры, краболовы, промысловые плавбазы… Все, что было у причалов, либо выходило из порта, либо возвращалось в порт, все корабли, на которые обрушился сокрушительный удар водородного взрыва, ушли на дно, превратив прибрежные воды Петропавловска-Камчатского в непроходимые рукотворные рифы.

– У нас корпус из дерева и стеклопластика. Напоремся на что-нибудь, и привет! – продолжал рулевой.

– Я тебя понял, – кивнул Жаров. – Меняй курс.

– Обратно идем?

– Нет. Двигатели и валы надо погонять. А наворачивать круги по бухте скучно.

– Тогда какой курс?

Андрей улыбнулся Никите, затем внимательно посмотрел на торчащего из иллюминатора рулевого:

– Тихий океан, – сказал Жаров.

Миновав полуостров Завойко, вонзающийся в Авачинскую бухту с восточного берега, тральщик двигался дальше. Предстояло пройти горловину Авачинской губы, которая в узком месте была шириною меньше трех километров. Для сорокадевятиметрового корабля места более чем достаточно, но вода здесь могла быть уже не такой спокойной, как в бухте, возбуждаемая океанскими волнами. Необходимо было быть предельно осторожными. Глубины здесь небольшие, и на дне мог тоже покоиться какой-нибудь затопленный взрывом корабль.

Слева по борту скала Чертов Палец. Шлифуемая миллионы лет ветрами и волнами каменная свечка торчала из воды, и на ее вершине сидел белоплечий орлан, угрюмо провожающий тральщик своим хищным взглядом.

Халф уже вооружился своим фотоаппаратом и сделал снимок.

– Жаль, пленка черно-белая. И распечатать никак. Такую красоту да в рамку и на стену, – вздохнул Никита.

– Посмотри. Они еще на месте, – вытянул вперед руку Андрей.

Три скалы, именуемые Три Брата, действительно по-прежнему сторожили вход в Авачинскую губу и выход в Тихий океан. Самый «младший» Брат, как и раньше, чуть в стороне, а самый «тучный» в центре. Альбатросы кружили вокруг, ныряли в воду за добычей, садились на скалы, суша на солнце перья, и снова взлетали.

Корабль миновал узкое место, и впереди разверзлась необъятная даль Тихого океана. Они уже позабыли, каково это – не видеть другого берега. Но еще больше будоражило воображение то, что другой берег – это уже совершенно чужой и враждебный континент Северная Америка. Миновав мыс Станицкого справа и мыс Маячный слева, тральщик пересек невидимую границу, отделяющую тихую камчатскую гавань от огромного океана, чьи глубины местами столь велики, что в них могут утонуть самые высокие на планете горы [36].

Два друга переглянулись.

– Волнуешься? – спросил Никита.

Жаров дернулся от нервной усмешки:

– Не без этого, братан.

– Есть отчего, – Вишневский кивнул. – Может, пора обратно?

– Испугаться пространства и броситься в свою нору, как мыши? – поморщился Андрей. – Это же внешний мир. И этот океан нам предстоит заново покорять.

– Ну не на маленьком же тральщике.

– Если мы не восстановим подлодку, то именно на нем. Ничего иного у нас нет. Мы обязаны выйти за пределы своего мирка. Человечество когда-то испугалось либо космических пространств, либо расходов на их покорение. Я уж не знаю. Знаю только, что человечество осталось в одном замкнутом мирке, при этом продолжая расти и множить свои проблемы и противоречия. И где теперь это человечество? Если же теперь и мы будем бояться океана, то мы просто тихо сгинем у себя на берегу бухты. Не забывай, Никита, что наш главный приоритет – будущее. И оно там. – Он кивнул в сторону горизонта.

– В той стороне, вообще-то, Америка, – скривился Вишневский.

– Ну хорошо, значит там, – Жаров указал на юг. – Где угодно. Мы доберемся до Владивостока, до Сахалина, до Японии, Кореи и даже до Китая. Мы обогнем южную оконечность Камчатки и войдем в Охотское море. Пересечем его и окажемся в реке Амур. Узнаем, что стало с Комсомольском-на-Амуре, Хабаровском, и, двигаясь по той же реке, опять-таки, сможем узнать, что стало с Китаем. Мы теперь все это можем, Никита.

– Ты, надеюсь, не сегодня решил совершить кругосветное путешествие? – засмеялся Вишневский.

– Да иди ты, – отмахнулся Андрей. – Я тебе говорю о том, что мы должны привыкать к океану. Не отворачиваться и не бежать от него на всех парах.

– Парни! – послышался крик с ходовой рубки. – Мы в Тихом! Поворачиваем обратно?!

– Ну вот, еще один, – Жаров поморщился. – Нет! Еще рано! Идем пока прямо!

Андрей встал на самой передней точке корабля и устремил взор вдаль. Он вспоминал детство. Одно из ярких впечатлений того времени пришлось именно на выход из Авачинской бухты в Тихий океан. Всему их школьному классу организовали экскурсию на ракетный крейсер «Варяг» [37]. Он отчалил от причала в Вилючинске и, проделав тот же путь, что и сегодняшний постапокалиптический тральщик, вышел в Тихий океан. Совсем еще юный Андрей Жаров подставлял лицо соленому океанскому ветру и любовался величием бескрайнего водного простора. Уже тогда в нем поселилась мечта связать свое будущее с кораблями и стать морским офицером. Он предвкушал, как однажды станет капитаном дальнего плавания и станет прокладывать курс для могучего крейсера, способного принять вызов неудержимой океанской стихии.

Судьба распорядилась иначе, и будущее предстало совсем иным. Тем более странно, что после всего произошедшего с миром и с ними он сейчас не кто иной, как капитан корабля. Настоящего корабля, вышедшего в Тихий океан. И сейчас он, как и тогда, чувствовал, что шагнул за край земли. В мир открытий.