Сурен Цормудян - Край земли. Затерянный рай

– Помнишь, как было в самом начале? – тихо обратился Жаров к Вишневскому. – Каждый сам по себе. Сам за себя. И вся жизнь в постоянном страхе, что бандиты в этот раз придут к тебе. А теперь посмотри. Это не разбросанные по земле мощи. Это единый живой организм. Ладонь, которая, если того потребуют обстоятельства, мгновенно превратится в кулак. Значит, все мы делали правильно в этой жизни? А, Никита?

– Надеюсь, что так, – Вишневский кивнул. – И самым неправильным и постыдным в этой жизни будет их разочаровать.

Мичман Самсонов внимательно наблюдал за водой вокруг перископа и шноркеля. Казалось, что именно поверхность воды первой даст знать, когда начнется успешная продувка балласта подводной лодки. Возможно, начнут всплывать пузыри или вода заколышется. Но ничего не происходило. Хотя, судя по закачанному в субмарину топливу, генератор уже должен был работать и запитать компрессоры.

– Тихо там, на берегу! – озадаченно крикнул Самсонов и притянул себя ближе к шноркелю. Затем склонил над ним голову, прильнув ухом.

– Палыч, ну чего там? – спросил Жаров.

– Вроде гул слышится. Дизельный генератор, похоже, работает.

– А когда они всплывут?! – послышалось из толпы.

– Да погодите вы там! – рявкнул мичман. – Никита, спроси у них, все ли в порядке с двигателем? Работает ли? Напиши!

– Сейчас! – Вишневский быстро схватил мел и начал выводить на доске буквы.

Перископ ответил «да».

Самсонов почесал голову и вздохнул:

– Ничего не понимаю. Напиши про компрессоры. Работают ли компрессоры?

На этот раз перископ повернулся в другую сторону. Ответ был категоричный – «нет».

– Вот черт! – вскинул руки Андрей. – Почему компрессоры не работают?

– Хрен его знает, – сплюнул мичман. Затем он практически засунул голову в трубу шноркеля и заорал: – Болваны, вы выхлопной патрубок к системе продувки подключили?!

Через несколько секунд из трубы вдруг раздался злой, резонирующий железом голос:

– Пошел ты в задницу, Палыч! Все мы подключили!

– Вот тебе раз! – снова вскинул руки Жаров. – Слышь, Самсонов, а какого хрена мы тут мелом каракули выводим, когда, оказывается, с ними по трубе можно разговаривать?!

– Пока на шноркеле был клапан, разговаривать все равно было нельзя, – отмахнулся мичман.

– Да ты этот клапан разобрал еще часов пять тому назад, старый ты демон!

– Слышите, тираны-диктаторы, не долбите мне мозги! Они у меня и так долбленые!

– Чего делать-то теперь, а?!

– Выхлопными газами воду будут выдавливать! – Самсонов снова засунул голову в трубу и заорал: – Эй! Але! На подлодке! Без паники только! Пусть дизель работает и выхлопные газы продувают балласт! Только по одной цистерне! Продули одну, закрыли, открыли вентиль на следующей! Ясно?!

– Ясно! Только сколько времени это займет?

– Много! Но выбора нет! Это же очевидно! Вы пока разберитесь с компрессором!

– Нам больше топлива надо будет, если только на выхлопных продувать!

– Обеспечим! – пообещал мичман.

– А если мы обороты двигателя увеличим, то и газов будет больше на выхлоп идти! Ускорим?

– Нельзя! – Мичман мотнул головой и ударился подбородком о второй, более узкий канал шноркеля. – Черт, зараза… Нельзя, говорю! Клапана на дизеле новые, не притерлись еще! На высоких оборотах заклинить могут, и тогда все, привет!

– Понятно…

Мичман оттолкнулся от шноркеля и потер подбородок.

– Нам надо больше топлива, если компрессоры не заработают. Резервуары откопали?

Вишневский развел руками:

– Мы думали, что той солярки, которую притащили с корабля и Вилючинска, хватит.

– Думали они, – хмыкнул Самсонов. – А вот ни хрена. Больше надо. Газами будем балласт продувать.

Никита повернулся к толпе лицом и кивнул:

– Товарищи! Вам всем надо отдохнуть! Уже скоро рассвет, а вы не спали, и впереди еще много…

– Да не хрен спать! Пусть работают! – раздался позади крик Самсонова.

– Палыч, заткнись на минуточку, а! – рыкнул через плечо Вишневский и продолжил: – Товарищи, впереди много работы. Идите, отдыхайте. Мы их вытащим. Обязательно вытащим. И сейчас я и Андрей отправляемся к топливным хранилищам разбирать завалы. Мы не можем вас просить, после такого трудного дня, отправиться нам помогать. Но если кто-то добровольно захочет нам помочь, мы не откажемся.

Как и ожидал Никита, добровольцами оказалась большая часть толпы.

Самсонов проводил их взглядом и через некоторое время почувствовал, как его шлюп слегка закачался. Выхлопные газы дизельного генератора медленно, но верно освобождали балластные цистерны подводной лодки от воды.

Едва забрезжил рассвет, они тронулись в путь, забросав костер землей. Как и предположила Жанна, никто не сомкнул глаз. Однако и опасный хищник не давал больше о себе знать. Группа торопливо двигалась на северо-восток, в сторону дома. Уже через километр явные следы зверя, ведущие туда, стали попадаться все реже и были менее заметны. Очевидно, что этот лесной демон поначалу просто беспорядочно убегал, не стараясь двигаться скрытно, а лишь охваченный инстинктом самосохранения. Но позже он, похоже, пришел все-таки в себя и вновь принялся заметать следы, двигаясь то по деревьям, то петляя по звериным тропам. Следы крови тоже пропали. Возможно, раны были незначительны либо зверь обладал завидной способностью к регенерации. Однако сомнений не оставалось. Демон двигался в сторону общин. Те редкие следы, что все-таки попадались, красноречиво свидетельствовали об этом и подтверждали опасения. Но все-таки оставалась надежда, что лесной демон задержится где-то среди сопок и они нагонят его и прикончат.

Этот отчаянный марш длился более пяти часов, пока они, наконец, ведомые следами зверя, не оказались на вершине Голгофы. И то, что предстало их взору с высоты этой почти шестисотметровой горы, заставило забыть об опасном звере.

– Святый боже, – выдохнул тяжело дышавший Сапрыкин, глядя на бухту и хорошо видимый отсюда поселок. – Что здесь произошло?

Вся группа замерла в оцепенении. Воды Авачинской бухты были полны мусора и плавающих в них деревьев. Лес, расположенный у низких берегов, практически уничтожен. Около двадцати процентов одноэтажных домиков в Приморском просто исчезли. Всюду виднелись завалы из бревен и мусора. Земля покрыта следами размывов. Следы катастрофы виднелись всюду, куда хватало взгляда, брошенного с высоты горы. В низинах блестели от полуденного солнца огромные лужи. Узкая полоска земли, соединяющая полуостров Крашенинникова с Большой Камчаткой, была размыта настолько, что осталась от нее только тоненькая ниточка. На крохотном острове Хлебалкин торчал какой-то ржавый корпус большого корабля. Старые заводские доки, что уцелели после взрыва много лет назад, теперь были затоплены, и корпуса короблей виднелись в воде совсем не в тех местах, где еще вчера находились их штатные стоянки.