Сурен Цормудян - Край земли. Затерянный рай

Вышел из оцепенения он не сразу. Стерев со лба выступивший холодный пот дрожащей рукой, Александр вскочил и рванулся к двери…

– Сам я из Сан-Диего. Теплый рай, с этим не поспоришь. Но по роду моей деятельности мне приходилось все время ездить в места еще более жаркие. Ирак, Афганистан… В общем, вы поняли, – улыбчивый громила снова продемонстрировал голливудскую белизну своих зубов. – Наверное, поэтому я любил проводить отпуск там, где прохладнее. Обожаю Канаду. Если вы увлекаетесь рафтингом [69], то Канада рай для вас. Трудно вспомнить бурную реку, по которой я бы не сплавлялся. Люблю Аляску. Немало увлекательных часов я там провел, охотясь на медведей с фотоаппаратом. Но в то лето я решил провести отпуск на острове Уналяска, Алеутского архипелага. Кроме рафтинга и фотоохоты я еще люблю дайвинг. И желательно не в таких теплых водах, которые любят акулы. Именно там меня и застала эта всеобщая катастрофа. На Алеутских островах даже в тотальной войне бомбить особо нечего. Кроме базы флота, конечно. И по ней был нанесен удар. Но многие гражданские пережили тот кошмар, что начался тогда. И поначалу ждали помощь. Но связи не было. Коммуникации не работали. А потом с востока пришел первый радиоактивный дождь. И еще один. И еще… Все стали понимать, что все гораздо хуже, чем казалось вначале. Радиация и яд, что шли с облаками и воздухом из континентальной Америки, заставили нас отложить идею добраться до материка. Более того, от этих осадков погибали люди. Это заставило нас перебраться на остров Умнак. Это к западу от Уналяски и дальше от материка. Но радиация из районов массированных ударов настигала и там. Мы долго не хотели покидать Умнак. Этот остров был достаточно велик, и он соседствовал с Уналяской. И просто не хотелось удаляться от родной страны. Но обстоятельства вынуждали. Дальше острова были гораздо меньше. Нам удавалось найти укрытие от непогоды. И даже решали проблему с едой, поскольку на островах гнездилось много птиц. Но мы разоряли их гнезда, чтоб не умереть с голоду, и в течение года или двух птицы покидали обжитый нами остров. К тому же было очень мало деревьев, чтоб греться в холода. И мы превратились в кочевников, прыгающих с острова на остров, пока птицы не перестанут там гнездиться и не станут иссякать деревья. Корабль наш был достаточно велик, но людей было куда больше, чем он мог нести, и потому мы не решались отправиться в долгое плавание. Нам просто не хватило бы воды и еды для путешествия. Вот и ютились год или несколько на каком-нибудь острове. Потом выжидали погожий день и отправлялись к следующему. Однажды мы предприняли отчаянную попытку вернуться назад. И добрались до острова Умнак. Однако радиация не оставила ничему живому шансов. Это развеяло наши последние иллюзии по поводу возвращения на континент. И нас снова понесло на запад. Долгое время мы пробыли на острове, названия которого не знали. Он был крупнее, чем те, на которых мы ютились последние годы. На нем даже были озера, и чуть позже мы обнаружили что-то вроде небольшого аэродрома. Там стояло два самолета с красными звездами. Военные перехватчики. Возможно, они сели там уже после катастрофы. Но никаких людей мы не обнаружили. В северной части острова, на западном берегу, мы нашли заброшенный городок, в котором и прожили несколько лет. Очевидно, население спешно покинуло остров, и, осматривая брошенные жилища, мы поняли, что это уже не территория Соединенных Штатов. Это был русский остров Беринга. Ничто не мешало нам жить и дальше там. В хранилищах порта оставалось достаточно топлива, на острове было множество птичьих гнездовий, была возможность ловить рыбу, имелась пресная вода. Но почти отсутствовали деревья. Как и на других островах Алеутской гряды, большинство дней в году погода была суровой. Штормовые ветра, как и раньше, сводили с ума. Холод навевал мысли о бессмысленности дальнейшего существования. Мы понимали, что для выживания нам нужен не остров. А если остров, то гораздо больше и в более благоприятных климатических поясах. К тому же несколько наших людей стали жертвами какого-то существа. Мы думали поначалу, что это медведь. И даже пытались охотиться на него. Но вскоре погибла и одна из групп охотников, а мы поняли, что имеем дело с каким-то неизвестным до сего момента зверем, чьи способности и повадки вне нашего понимания и знаний…

Михаил, Оливия и Антонио переглянулись.

– Наша росомаха? – спросила Собески.

– Видимо, тот зверь был не единственным представителем нового вида. Либо это что-то другое, – кивнул Крашенинников.

– Вы тоже сталкивались с чем-то подобным? – спросил Джонсон.

– О да, – усмехнулся Квалья. – Еще как сталкивались.

– Что ж. Надеюсь, у нас еще будет время и вы мне эту историю поведаете. Как бы там ни было, однажды мы покинули и остров Беринга. Корабль наш был уже в крайне плачевном состоянии. Но отчаянное положение, в котором мы находились, требовало отчаянных мер. К сожалению, с предполагаемой погодой на время плавания мы просчитались и угодили в сильнейший шторм. Он отнес нас значительно южнее широты Алеутских островов и едва не разбил о скалы. Корабль сел на мель и опрокинулся, получив обширные пробоины. Мы остались без транспорта. Однако дальнейший осмотр земли, к которой нас прибило, показал, что территория эта куда обширней, чем все острова, на которых мы спасались эти годы. Около двух лет мы искали наиболее подходящее место для создания постоянного поселения. Конечно, не буду скрывать, мы рассчитывали найти заброшенные строения. Можно, конечно, как те ребята из сериала Lost, обосноваться под открытым небом и начать с нуля. Но не в этих широтах. Климат здесь куда мягче, чем на Алеутских островах. Но все же зима суровая и долгая. Прошлой осенью мы явились сюда и остановились в тех уцелевших зданиях. Отличное место. Мы скрыты от ветров. Рядом обилие рыбы. Склоны нашего поселения давно избавились от радиации и там можно что-то выращивать. Лучшего места для начала новой жизни нам еще не попадалось. Вот так мы оказались в России. В Петропавловске-Камчатском. И, должен сказать, мы отдаем себе отчет в том, где мы находимся и как к нам могут относиться русские. Вы, простите, показались мне не очень дружелюбным. Но все-таки вы не набросились на меня с ножом и с вами в компании американка и итальянец. Так что это вселяет в меня оптимизм.

– Было бы все так просто… – проворчал Михаил, внимательно слушавший историю Рона.

– Что, простите?

– Да ничего. Скажи, Джонсон, у вас есть кто-то главный?

– О, да! – оживился американец. – Карл Риггз! Мы терпеть его не можем, значит, русскому он должен понравиться! – сказав это, он засмеялся. Однако смех резко прекратился, стоило Джонсону взглянуть на угрюмое выражение лица Крашенинникова. – Вообще-то это была просто шутка. Он, Карл, наш шериф и наш безусловный лидер. И мы всецело доверяем ему.