Катэр Вэй - Охота на скребера

— Умник и его сородичи просят принять их в нашу семью, как младших сородичей! — выпалил он, наконец. — Думайте хорошо. Решение о слиянии семей примется только единогласно. На размышления даю час, а пока давайте кушать.

Люди замерли в изумлении. Да, такого в их истории ещё не было.

Док рассказывал, что где-то, очень далеко отсюда, есть человеческая стая, в которой ездят верхом на мутантах, но по доброй воле Иные возят их или нет, не известно. Мы же будем это делать добровольно и защищать людей тоже добровольно, даже ценой своей жизни. Так устроено наше понимание о старшинстве: Старший опекает Младшего. Младший жертвует собой, спасая Старшего. Наше понимание и мировоззрение сильно изменилось. Мы больше не Иные, мы — третья раса!

Люди почти не ели. Они совещались. Переговаривались и спорили. Но агрессии не было. Я хорошо чувствую эмоции, так же, как и Док. Наверно, это передалось, потому что мы часто были рядом, и Док давно уже принял меня как семью. Я это почувствовал тогда. С тех пор и чувствую. А может у меня просто такой же дар, ещё один. Надо сказать об этом Доку. Он разберётся. Завтра скажу.

Умник тоже не ел. Он лежал в стороне и размышлял, наблюдая за людьми.

Леший заметил, что из мутантов съел свою корову только Борзя. Остальные же, кто сидел, кто лежал, но все как один, наблюдали и внимательно слушали. Они волновались. Решалась их судьба… как стаи… и как вида.

Кир тоже сидел молча, поочерёдно вглядываясь во всех присутствующих.

Высший стаи прокашлялся. Он обычно так делает, перед тем, как начинает говорить.

— Ну, други мои, время вышло… у кого есть что сказать?

Первым, подал голос Прапор:

— Думал, что повидал в жизни всё и умирать не жалко… однако, кхе-кхе, — закашлялся он. В горле пересохло от волнения. Прапор достал флягу, немного выпил и продолжил:

— Я бы… да, я бы даже воскрес ради такого, мать вашу! Люди и мутанты вместе?! Да чтоб мне сдохнуть на этом месте, если я против буду! Я — ЗА! — высказался старый вояка и полез за сигаретой.

Вторым открыл рот Торос:

— Вот, как чуял жопой, что с вами не соскучишься и штанов запасных таскать с собой придётся целую охапку… Да и хрен с ним! Я — за!

— Мы с Томой тоже ЗА! — сказал Кеп, обнимавший Тамару.

— ЗА! — поднял руку Муха.

— Вот в данный момент ощущаю себя очковой коброй, — сказал Студент, ёрзая задом на траве, — в жизни так не очковал!.. но я — ЗА!

— А ты представь, как будут очковать те, кто увидит тебя с таким вот братиком рядом, — Арман кивнул в сторону Разбоя. — Я — ЗА! — заявил он с усмехнулся.

— Ну, што вы на меня смотрите, куда все, туда и я, — вдруг заговорил Фома с акцентом Одесского еврея. — Мы ваапще с Моней родственники ещё по той жизни, да, Моня? — Фома улыбнулся мутанту.

— УУРК??? — вылупил тот на человека глаза.

— Ай, да ладна, шошь ты не знаешь, шо ты еврей и я еврей? — усмехнулся Фома опешившему Моне, который сидел с приоткрытой пастью и пытался сообразить, когда это они успели породниться. — В общем, мужики, — сделал театральную паузу, чуть склонив голову в сторону Тамары и Рыси. — и Да-амы… Я — ЗА! — сказал он уже нормально, без всякого кривлянья.

— Ну, а ты, что думаешь. — спросил Леший молчаливого Филина.

— Думать тут нечего. Если даже Фома не усомнился, то и мне сомневаться не стоит. Я — ЗА.

— Аби? — Леший вопросительно посмотрел на Абирона.

Мальчишка закивал головой, словно китайский болванчик: — ЗА!

— Рыся? — командир перевёл взгляд на девочку.

— Да, я тоже — ЗА.

— Док?

— Конечно. Я только ЗА.

Леший переглянулся с остальными главами стаба.

— Ну, что я могу сказать, — Манчестер сложил на животе пухлые ручки, с обручальным кольцом на пальце, сцепив их в замок, — я вижу только плюсы. Много плюсов. Главное, чтобы эта затея не вышла из-под контроля. Есть, конечно, и минусы, но плюсов больше. Поэтому, я — ЗА… Седой, что ты на это скажешь?

— Ментальный фон этих мутантов абсолютно не соответствует их собратьям, живущим по ту сторону черноты, — сказал Седой. — Даже скажу иначе, они больше не собратья. Психически, они ближе нам, чем им. Я — ЗА.

— Никогда не думал, что буду свидетелем такого исторического события, как зарождение новой расы и слияние в симбиоз. Поддерживаю. Я — ЗА, — лицо Кира выражало крайнюю серьёзность.

Леший слегка улыбнулся, чуть-чуть, уголком рта. Окинул всех сидящих и лежащих взглядом. Выпив немного из фляги, которую взял из рук Прапора, крякнул и утёр рукавом усы с бородой. Прокашлялся.

— Решение о слиянии семей принято единогласно! — пробасил он, словно Сварог.

Отныне, наша семья едина!!!

При этих словах все поднялись на ноги. Мутанты подошли ближе к вновь разожжённому костру. Теперь им можно. Теперь они собратья.

— Леший, нам поговорить надо. Дело серьёзное.

Мужики расселись на перекур, Тамара вынесла горячий кофе.

Мы же, с Лешим, остались стоять у разделочного стола.

— Случилось чего? — беспокойство промелькнуло в глазах Лешего.

— Нет. Умник предлагает соединить наши группы. Он просит тебя и всех нас, принять его и остальных в свою семью на правах младших братьев.

Глаза Лешего расширились, брови взлетели на лоб.

— Кхе-е, — поперхнулся он воздухом. — Вот это новость так новость… — пригладил косматую бороду. — М-м-да… надо вече собирать, дело серьёзное. Ну, что же, поеду сегодня в город, привезу остальных. Идём, кофе стынет.

Ребята видели, что мы о чём-то говорили, и заметили изменение настроения Лешего. Сложно было не заметить: взяв кружку, он уставился стеклянными глазами в никуда и просидел так минут пять, не шелохнувшись. Мужики переглянулись между собой, глянули на меня, но промолчали, ничего не спросив. В воздухе повисло беспокойство.

«Проснувшись», Леший сказал:

— Завтра. Всё узнаете завтра.

В кустах промелькнула горбатая спина мутанта.

Муха усмехнулся.

— Вернулся, обжора, — улыбнулся Кеп. — Точно Тома его сегодня бес чесалок оставит.

— Что за чесалки? — вспомнил я, как Тамара грозила Борзе лишением каких-то почесушек.

— Да Томачка место у них слабое нашла, — сказал Кеп. — Я тебе скажу, она у всех места слабые находит, даже у меня. — Его лицо озарила счастливая улыбка. — Она это называет «Подход». Оказывается, у мутантов под бронёй есть свободное пространство и относительно нежная кожа, которая иногда очень сильно зудит. Так вот, она просовывает туда палку-чесалку или руку, если помещается, и чешет их. Эти обормоты аж хрюкают от кайфа. Сами-то почесаться не могут. Вот теперь они каждый вечер приходят к ней на почесушки, — усмехнулся старый моряк. — А она, шантажируя их лишением этого кайфа, крутит бедными, как хочет. Ты представляешь, они рыбу ей ловят и в магазин в город бегают, когда ей чего-то надо по мелочи.