Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

Я шагнул вперед.

– Почему бы всем не пойти с нами? – дерзко бросил я. – Взять еду и отправиться в путь. Все вместе мы доберемся до мест, где есть дичь и можно переждать мороз.

Буквочей замотал головой.

– Мы не пойдем, – промямлил он. – Мы останемся здесь, где жили и умирали наши предки. Пускай мороз переживут не все, но мы не пойдем.

Я усмехнулся ему в лицо.

– Что ж, – сказал я спокойно. – Давайте ваше оружие и остальное. Мы уходим.

– Стая прошла с востока на запад, – сказал я, едва мы, навьюченные поклажей, скрылись с глаз сельчан за стволами деревьев. – На юге нас растерзают болотные твари. Значит, идти надо на север. Может быть, нам удастся добраться до какого-нибудь селения.

– Не удастся, – возразил Недоумок. – Мы сдохнем с голоду гораздо раньше. Лучше уж помереть здесь.

– Пускай сдохнем, – упрямо стиснула зубы Тупка. – Но мы все равно пойдем.

Недоумок понурился и не ответил. Я посмотрел на него, тощего, едва достающего мне до плеча, и отчетливо понял, что его уже нет с нами. Что он уже помер, потому что смирился с тем неизбежным, что ждало нас через несколько дней. Но миг спустя я перевел взгляд на Тупку и понял кое-что еще. Я явственно осознал, что мы с нею и в самом деле особенные. Не такие, как покорные, робкие односельчане, стыдливо выставившие нас на верную смерть и готовящиеся принять ее сами.

– Слышишь, ты, – бросил я Недоумку в лицо. – Еще раз скажешь, что мы сдохнем, и я тебя удавлю сам. Ты выпляток, ясно тебе? Мы все выплятки!

– И что с того? – угрюмо пробормотал он. – Что это вообще значит – выплятки?

Мгновение-другое я колебался. Я так до конца и не понял, как вышло, что мы выплятки. Но сейчас я знал точно, наверняка, что горжусь этим.

– Это значит, – бросил я, – что ты пойдешь с нами.

К закатам зарядил дождь, мы извлекли из дорожных котомок куртки из шкуры гладкошерста, почти не пропускающие воду, и двинулись дальше. Мы шагали и шагали через мертвый лес, пока окончательно не стемнело. Затем, прижавшись друг к другу и закутавшись в вывернутую наизнанку рогачью шкуру, кое-как скоротали ночь. С рассветами поднялись и снова двинулись на север. Мы спешили, поскольку знали, что играем в догонялки со смертью, и изо всех сил старались ее опередить. Мы шли без остановки весь день, заночевали под лесным выворотнем и, едва рассвело, поднялись вновь.

К полудню Недоумок стал уставать. Он сбавил шаг, и вскоре нам с Тупкой пришлось забрать у него часть поклажи и навьючить на себя. До закатов мы шагали вровень, но, едва начало темнеть, Недоумок стал отставать вновь и догнал нас, лишь когда принялись устраиваться на ночлег.

– Бросьте меня, – попросил он наутро. – Забирайте, сколько унесете с собой, а меня оставьте здесь.

– Ты пойдешь с нами, – рявкнул на него я. – Вставай, пойдешь налегке!

Когда Медное солнце поднялось над лишенными листвы верхушками деревьев, уставать начал и я. Поклажа потяжелела, заныли плечи, потеряли твердость ноги. В голове замутилось от голода, и резью отозвалась в животе боль.

– Ты как? – обернулся я к Тупке.

Она вымученно улыбнулась на ходу.

– Держусь. Не думай об этом.

Я перевел взгляд назад, туда, где, едва переставляя ноги, тащился вслед за нами Недоумок. Затем вновь посмотрел на Тупку.

– Он не дойдет, – сказал я.

Она не ответила.

– Мы тоже, если и дальше потащим все это с собой.

Тупка кивнула. Я сбросил с плеча пару метательных копий, с сожалением провел рукой по древкам, затем прислонил оба к стволу широколиста. Мы выпотрошили мешки с поклажей и освободились от лишней одежды, оставив только исподнее, пару легких накидок из дубленых шкур и две пары походных сапог. Подумав, бросили луки и колчаны со стрелами, сохранив лишь наконечники. В последний момент я сунул в мешок закопченный котелок, от которого решил уже было избавиться. Затем мы посмотрели друг другу в глаза.

– Надо идти, – сказала Тупка. – Пойдем.

– А он? – кивнул я на лежащего на спине, бессильно раскинув руки, Недоумка.

– Он пойдет с нами.

– Зачем?

Тупка не ответила. Вдвоем мы подняли Недоумка и до закатов волокли его, поддерживая с обеих сторон под руки. Когда стемнело, один за другим повалились на землю ничком.

Я мгновенно заснул и мучился во сне, потому что мне снилось мясо. Много мяса, прожаренного на костре, сдобренного солью-травой и кореньями острого, обжигающего горечью язык пупырышника. Я ворочался на мерзлой земле, а мясной аромат шибал мне в ноздри, выкручивал внутренности и сладким дурманом заволакивал голову. Потом я проснулся, и было уже светло, но запах жареного мяса почему-то не исчезал. Я обернулся и увидел костер. И сидящую возле него на корточках Тупку. Я не сразу понял, а когда понял, содрогнулся от ужаса. Обмер, не в силах оторвать взгляд от кинжала с нанизанным на него шматом мяса у Тупки в руках.

– Что смотришь? – сердито бросила она. – Я убила его. Зарезала во сне, он не почувствовал боли. Зато у нас появилась еда.

– Я не стану, – отшатнулся я. – Не стану это есть. Я…

Тупка презрительно сплюнула в огонь.

– Еще как станешь, – процедила она. – Слабак! Иди сюда. Живо, ну!

Мы провели у костра весь день. Я ел, давился, отплевывался, снова ел. Задремывал, пробуждался и набрасывался на мясо. Я не ел так много никогда в жизни.

Наутро мы двинулись дальше. Когда солнца встретились на небосводе, я оглянулся на ходу. Тупка шла за мною след в след. Длинные, черные, словно грива резвуна, волосы развевались на ветру.

– Меня бы ты тоже так? – спросил я. – Ножом во сне, чтоб не мучился?

Она остановилась, отпрянула, будто я ее ударил.

– Это тебя следовало бы назвать Недоумком, – бросила она и отвернулась. Мне вдруг показалось, что Тупка сейчас заплачет, хотя я никогда не видел ее плачущей.

– Иди, чего встал, – донеслось до меня. – Иди, сказала, дурень.

На восьмой день мы добрались до первых сохранивших листву деревьев. Затем до ягодника, красного от спелой сахарницы. До зарослей кустарника с крупными сочными шарами орехов под тонкой скорлупой. Мы доели мясо и набили ими котомку. На девятый день мы вышли к реке.

Она разрезала свет пополам с запада на восток – широкая, полноводная и спокойная. Я встал на колени на берегу и напился всласть. Вода была студеная, чистая. Сквозь нее я видел стаю неспешно плывущих хвостунов, жирных, мясистых, не чета той мелюзге, что водились в ручье, пересекающем селение у южной окраины. Я отдышался, огляделся по сторонам. Стадо рогачей спускалось с речного берега на водопой шагах в тридцати. Я встал в рост, и вожак замер, уперся в меня взглядом. Затем фыркнул и повел стадо дальше.

– Они совсем дикие, непуганые, – вслух проговорила Тупка то, что было у меня на уме. – Значит, поблизости нет селений. Дальше мы не пойдем. Надо вырыть землянку. Натаскать в нее запасов, сколько успеем. До мороза еще дней десять. Переждем их под землей.