Руслан Михайлов - Эхо войны

Проскользнув к выходу из внутреннего двора, я последний раз взглянул на монстроподобный грузовик и неспешным шагом отправился к прилавкам, намереваясь прошвырнуться вдоль рядов и приглядеться к товару.

Это оказалось ошибкой.

Я как раз приценивался к солидному куску брезента, когда за спиной выросли двое вооруженных мужика, а третий подошел со стороны и с размаху хлопнул меня по плечу.

– Битум?

– Он самый – осторожно отозвался я, стараясь держать руки на виду. Здесь они хозяева и не стоит давать им повод воспользоваться дубинкой.

– Пойдем. Хозяин хочет тебя видеть.

«Хозяин хочет меня видеть…» – мысленно повторил я услышанную фразу и невольно скривился, досадуя сам на себя. Надо было сразу мотать отсюда подальше, а не обходить прилавки. Перебился бы без нового брезента как-нибудь.

На толкучке слово «Хозяин» относится лишь к одному единственному человеку – к Бессадулину, полновластному владельцу ТЦ и прилегающих к нему территорий. Чтоб тебя… таки вляпался…

– Пойдем – пожав плечами, произнес я лениво ожидающим ответа охранниками и они довольно заухмылялись. Я ответил правильно и им не придется потеть и напрягаться, таща мое бессознательное тело. Облегчил им работу.

С сожалением бросив взгляд в сторону недосягаемого сейчас выхода, я послушно направился за широкоплечим черноволосым парнем, ведущим меня обратно во внутренний двор ТЦ. В офис и дом Бессадулина, расположенные в бывшем административном здании.

«Влип, влип, влип» – безостановочно крутилось в голове, пока мы шагали по торговым рядам. Сделав усилие, я сумел переключиться на более важные мысли.

Узнали, что это я обобрал труп чужака? Нет. Будь это так, меня не вели бы сейчас к Бессадулину – достаточно пары усердных охранников и одного молотка, чтобы выбить из меня местонахождение вещей. Тут что-то другое. Но что бы это ни было, дело плохо пахнет – для меня.

Мы добрались до входа в неприметное одноэтажное здание с наглухо забранными решетками окнами. Здесь старший из охранников остановился и коротко велел:

– Оружие, пояс и рюкзак оставь здесь. И куртку снимай.

– Куртку зачем? – удивился я, с неохотой стягивая с плеч рюкзак. Я не любил оставлять вещи где попало. Крайне не любил.

– Не тяни – беззлобно буркнул старший – с легкой сединой крепкий мужик. Вздохнув, я покорился.

Аккуратно опустил на разбитый асфальт рюкзак, расстегнул пояс с лопаткой и флягой, примостил поверх рюкзака. Куртка прикрыла мое добро сверху. Я остался в штанах и рваной затасканной футболке. Вытащил из специально нашитых кармашков на штанах три метательных ножа и засунул их в рукав куртки – чтобы ни у кого не возникло соблазна забрать. Хотя все одно зря стараюсь – уверен, что стоит мне зайти в здание и охранники перетряхнут все вещи в поисках наживы. И знание ближайшего будущего меня не вдохновляло.

– Может и ботинки снять? – буркнул я, ежась от легкого ветерка и лихорадочно вспоминая, что из ценного есть в рюкзаке.

– Еще раз попробуешь пошутить и останешься голый – пообещал старший. Стоявшая у меня за спиной парочка охранников с готовностью заржала.

Внимательно осмотрев меня, Седой не удовлетворился и кивнул одному из охранников:

– Обыщи.

– Мать… – скривился охранник, и принялся бесцеремонно меня охлопывать, недовольно бурча – А если болеет чем? Еще подцеплю себе хрень какую на одно место.

– Ну? Чист он?

Я промолчал, а охранник, проверив мои щиколотки, буркнул:

– Оружия нет. Если только бактериологическое.

– Я здоров! – не выдержал все же я.

– Шагай – кивнул старший на дверь, и я покорно зашел внутрь здания. Ощущение будто заползаю в нору матерого варана – по спине ползут мурашки страха, и не ведаешь откуда придет опасность.

Сразу за дверью узкий коридор. По обе его стороны идут запертые двери, на выложенном плитками полу чисто, еще заметны следы влажной уборки. На покрашенных стенах ни единого пятнышка. Я отчетливо ощутил витающий в воздухе запах цветочного освежителя! Ну ни черта себе! Словно оказался в далеком прошлом, о котором много знал из рассказов Тимофеича.

– Чего застыл? Шагай, кому сказано! – и тут же последовал грубый толчок в спину, заставивший меня взмахнуть руками и просеменить пару шагов вперед, под злорадный смех обыскивающего меня охранника.

– Семен! Руки не распускай! – сердито рявкнул Седой и со значением добавил – Пока что.

«Пока что» – повторил я его фразу про себя – «Охренеть просто. Пугают? Или все будет зависеть от исхода разговора с хитрым татарином?»

У последней двери мой конвоир остановился, оправил сшитую из вараньей кожи куртку, и едва слышно постучал о косяк три раза.

– Зайди! – прозвучал зычный и властный голос, узнаваемый сразу – Бессадулин. Встречался с ним и его сворой на толкучке, когда он неспешно обходил принадлежащие ему владения, самолично проверяя все ли в порядке и расспрашивая торговцев о житье-бытье…. Я всегда поспешно уходил на соседний ряд, не стремясь попадаться на глаза «весомым» людям нашего города.

«Ни к чему это» – говаривал Тимофеич, не жалующий ни Пахана, ни Бессадулина. И вот не уберегся…

Открыв дверь, Седой прошел первым и только потом кивнул стоящим позади меня жлобам – заводите мол. Не дожидаясь очередного тычка я шагнул в кабинет и остановился у порога, не решаясь наступать на ковер. Чистенький, вор пушистый, цвета сочные. Сомневаюсь, что хозяин ТЦ будет рад увидеть, как роскошный ковер топчет грязный бродяга. Не будем вызывать его недовольство. Убить не убьют, но пару оплеух отвесят запросто. Поэтому я остался стоять у края ковра, не отрывая глаз от пола, старательно разглядывая грязные носки ботинок.

Бессадулин меня удивил. Сильно удивил.

– Ну, здравствуй, Битум – пророкотал он – Чего в дверях стоишь? Проходи, садись.

– Здравствуйте, Рашид Хасанович – в свою очередь поздоровался я – Ковер хороший… испачкаю.

– Грязь не кровь, отмывается легко – хмыкнул Бессадулин, почесывая заросший черной щетиной подбородок – Садись.

Это уже прозвучало как приказ. Повиновавшись, я сделал пару шагов вперед и опустился в низенькое и узкое пластиковое кресло. Ноги уткнулись в подбородок, лицо оказалось на уровне письменного стола. Жутко неудобно. Если что и вскочить-то не успею.

Сейчас я смотрел на Бессадулина снизу вверх. Широкоплечий, но уже оплывший, с наметившимся животом. Годы берут свое. Годы и сытая жизнь. Уж ему-то в поисках жратвы по пустыне шарахаться не приходится – все на подносе небось приносят, да с придыханием приятного аппетита желают.

– Что молчишь? – поинтересовался хозяин кабинета, вальяжно откинувшись на спинку кожаного кресла.

– Не знаю что говорить – откровенно признался я, разведя руками.