Руслан Михайлов - Эхо войны

На несколько секунд я отвлекся и огляделся по сторонам, не позабыв бросить короткий взгляд назад. Не заметив ничего подозрительного, вновь завороженно уставился на неуклонно приближавшийся завод. Я сосредоточил внимание на пыльной и ржавой металлической ленте, приткнувшейся впритык к автомобильной трассе – поезд, вернее, его жалкие проржавевшие останки. До этого дня я видел поезд только на цветных книжных картинках и фотографиях в изорванных журналах. Зато много раз слышал истории о тех несчастных, кто оказался во время начала апокалипсиса за сорок километров от города.

Когда начался весь бардак и паника поезд как раз прибыл, чтобы забрать уставших работяг и отвезти в город – это я знал со слов Тимофеича и Палыча. И я их словам и памяти доверял полностью. Но поезд с места больше не тронулся – охранявший государственный объект батальон получил какой-то приказ из столицы и не дал разрешение на отправку. Дело дошло до стрельбы на поражение прямо рядом с поездом. Куча народу полегла ни за что. Выжившие разбежались кто куда, а затем направились к городу пешком – в то время пустыня была безопасна и практически всем удалось благополучно добраться. За исключением сердечников, диабетиков, беременных и пожилых, падавших прямо на асфальт, чтобы больше никогда с него не подняться – сорок пять градусов жары как-никак. Это была Первая Волна – рабочие преодолевшие расстояние и вернувшиеся в охваченный анархией город, к родным и близким.

Вторая Волна заводских и карьерных рабочих достигла границ города на следующий день. Ведь с теми, кто оставался внутри завода на ночную смену поступили еще хуже – их наглухо заперли внутри бетонных коробок цехов или внутри шахты и велели продолжать работу, словно ничего не случилось. Предприятие режимное, всего несколько выходов из каждого цеха и везде стальные двери, на окнах мощные решетки. Выбраться не так просто, а за дверями озлобленные военные с автоматами наперевес. Повсюду шла ядерная война, весь мир трясся в судорогах агонии, а золотодобывающий завод продолжал работать на полную мощность еще целые сутки, добывая золото для уже несуществующей страны.

Работяги прождали в заключении целый день, пока окончательно не озверели от неизвестности и страха – мобильники к тому времени сдохли, да и не у всех они были. При помощи сварочных аппаратов вырезали замки, срезали решетки и выбрались на свободу. К их удивлению завод был безжизненен – ни единого охранника в поле зрения не наблюдалось, никто не мешал людям вернуться домой. И снова пришлось топать пешком – сорок километров по палящему зною. Завод продолжал работать вовсю уже без присмотра специалистов – и скорей всего работал до тех пор, пока окончательно не вырубило электричество. Точно неизвестно когда мощная машина по золотодобыче остановилась навечно – все свидетели к тому времени находились в городе или умерли по дороге. Предположений бывшие заводчане строили много, выдвинув уйму кардинально разных версий, от разлива кислот, взрывов, обесточивания, пожара и прочих вариантов.

С той страшной даты пролетело много времени, но как не старалась пустыня, ей так и не удалось похоронить огромные цеха под сыпучим песком. Пока не удалось, но Она не оставляла усилий, с яростью и визгом налетая на мрачные бетонные громады цехов.

Надсадно взрыкивающий двигателем автобус перевалил через очередной песчаный бугор и начал замедлять ход, но неотступно следующий позади грузовик протестующе загудел, и машина направилась дальше, выезжая на прямой участок дороги. До завода осталось не более полукилометра. Я неотступно смотрел на вздымающийся над одной из гигантских построек столб черного густого дыма, которого не было еще минуту назад. Нас заметили.

Если поглядеть с одной стороны, дымный сигнал пугал до чертиков, а если с другой – радовал. Будь обитающие на территории аборигены чуток поумней, то не дали бы о себе знать, пока наш куцый караван не подойдет поближе. Видать от поедания себе подобных у них окончательно мозги отсохли.

Из люка на крыше автобуса высунулся Ильяс и, стараясь перекричать ветер, что-то завопил, машущими руками указывая на черный столб дыма. Я закивал – видим мол – и развел руками, дескать, поделать ничего не могу, я тут не главный и ехать во главе отряда им придется и дальше.

Меня знакомо дернули за штанину, и я потеснился, пропуская в люк тащащую винтовку девчонку. Инга крутнула головой по сторонам, хлестнув меня по лицу собранными в пучок волосами и наклонившись к моему уху, крикнула:

– Чего он руками машет?

– На дым показывает – пояснил я, вдыхая непривычный запах ее волос – пахло чем-то фруктовым. Вкусно пахло. Интересно, чем пахну я? Пустынным песком и соленым потом?

– Ясно – кивнула девушка и, покосившись на меня, поинтересовалась – Может на крышу выберешься? А то здесь и так места нет.

– Выберусь – кивнул я, подтягивая ноги и чувствуя себя как вылезшая из панциря черепаха. Прочный кузов неплохо прикрывал мою тушку от возможного протыкания стрелами и прочими метательными снарядами.

– Может лучше пулеметом воспользоваться? Грохоту и страха от него куда больше.

– После Казахстана пулеметных патронов мало осталось. Экономить надо.

– Ясно – помрачнев, буркнул я, цепляясь за край люка.

А это совсем плохая новость. При подобной заварушке я думал, что пулемет будет палить безостановочно. А оно вон как выходит…. Для городских хватит и одного вида грозного оружия, дабы смекнуть, что к грузовику лезть не стоит. А людоеды и муты… они тупые, им пока не докажешь наглядно, что грохочущая железная штуковина может сделать очень бо-бо, то нипочем не поверят.

– Не бойся – крикнула Инга, на миг, оторвавшись от прицела – Прорвемся!

– Я не боюсь – крикнул я в ответ – Я нервничаю! Мне умирать никак нельзя!

– Ты такой особенный?

– Ага! – закивал я, нащупывая заткнутую за пояс лопатку.

Почему-то я абсолютно точно уверен, что просто так мы завод не минуем. И дело не в предвещающем беду мрачном столбе дыма – я просто уверен и все тут. А интуиции я привык доверять.

Первые местные обитатели показались едва мы вписались в последний поворот и, не сбавляя ходу, вынеслись на длинную прямую, идущую аккурат между железной дорогой и заводским забором. И показались местные жители к моему искреннему удивлению со стороны пустыни – четверо загорелых дочерна и практически голых мужика стремглав мчались в нашем направлении, потрясая над головой импровизированными копьями и улюлюкая столь пронзительно, что перекрикивали свистящий ветер и рокот моторов. Но они безнадежно отставали. Похоже, аккурат перед нашим прибытием аборигены совсем оголодали и решили поохотиться, а тут такой облом – добыча показалась совсем с другой стороны.