Леонид Рудницкий - Лондон: Бегство из ада

– Ну-ну? – Ник вновь переключил его внимание на себя, протянув найденную в кармане газовую зажигалку.

Охранник чиркнул колесиком, несколько секунд любовался пламенем, а потом положил в карман и вздохнул.

– Ладно, все равно вы и без меня скоро узнаете. Сожрут вас, ребята.

– Кто? – не понял Ник. – Твари?

– Какие еще твари? – удивился тот.

– Ну, в тех залах, – Ник махнул рукой.

– Нет, приятель, – засмеялся тот, – это будем мы.

Теперь охранник смотрел на него точно таким же взглядом, как люди вне тюрьмы, и плотоядно улыбался.

– Вы что – каннибалы? – содрогнулся от отвращения Ник.

– Точно!

– Но зачем вам это? У вас же полно еды!

– Какой еды? – вскинулся тот. – Консервы – не еда! Попробуй посидеть на одних консервах хотя бы пару лет – сам поймешь. Не говоря уже про цингу.

Ника передернуло, но он все же спросил у людоеда.

– И как вы дошли до жизни такой?

– Как-как – обыкновенно! Мы долго не решались, но от этой гадости в банках уже прямо спазмы в желудке начались. Сначала мы съели приговоренного к смерти – чего добру пропадать? За ним последовали нескольких искателей лучшей жизни, которые забрели к нам. Ну а потом пошло-поехало. Но в последнее время жрать стало некого. А тут и вы подоспели, очень вовремя. Вас нам надолго хватит.

Ник вспомнил последнюю кормежку и почувствовал позывы к рвоте.

– А чем вы нас кормили?

Тюремщик засмеялся.

– Не бойся, консервами. Расходовать на вас дефицитную человечину никто не станет – самим мало.

Ник сплюнул на пол.

– Человечина, – продолжал тюремщик, – она такая сладкая и мягкая, как свинина, только еще лучше. Ни с чем не спутаешь, – произнес он, мечтательно прикрыв веки.

Ник отступил от него вглубь камеры, как от прокаженного. Увидев в его глазах отвращение, тюремщик продолжал, словно издеваясь.

– Но и она разной бывает. Мы уже заранее наметили, кто из вас повкуснее будет, какие блюда из кого приготовить. Вот ты, например, на любые сгодишься, что бифштекс, что барбекю. Молодой потому что, нежный. А старые – те на котлеты, потому как жесткие и жылистые. Ну а зеленый ваш, – он ткнул пальцем в сторону Януса, – тот на корм собакам пойдет – мы мутантов не едим, а им за счастье.

– Так у вас и собаки есть?

– А то как же! – кивнул тот.

– И какие они?

– Да вы их видели, наверное, по дороге! – тюремщик махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.

Ника передернуло.

– Уйди, мразь! – процедил он.

Надзиратель захохотал.

– Что, проняло? А за каким хреном вы приперлись? Вы думали, что кому-то здесь нужны? Как бы не так! Дураков нет, приятель, и нашими припасами мы ни с кем делиться не станем. Какая ни есть отвратная жратва, а на худой конец сойдет.

– Они не ваши!

Тюремщик вскинулся.

– Просветили уже? Ладно, были когда-то не наши. А теперь наши и попробуй доказать обратное. Все вокруг – наше, все братве принадлежит.

– Ваша – только тюрьма! – отрезал Ник. – Да еще виселица. Жаль, смертную казнь через повешение отменили, но для вас, думаю, ее восстановят.

– Ты до того момента не доживешь, фраер, – сказал тюремщик почти добродушно и ушел, позвякивая ключами.

Стало тихо. Слова надзирателя слышали все. Первым нарушил тишину Штуцер.

– Ты куда нас привел, Ник? – спросил он угрожающе.

– Я не знал об этом.

– А твой отец?

– Думаю, и он тоже.

– Он ведь был здесь, верно?

– Ну, был.

– И, кажется, они его отпустили, так?

– К чему ты клонишь?

– Они хотели заманить сюда побольше людей, а он должен был им в этом помочь – это козлу понятно.

– Не знаю, что они хотели, но он не стал бы им помогать, – ответил Ник.

– А когда папочка помер, – продолжал Штуцер, словно не слыша его слов, – его дело продолжил сынок.

– Так, по-твоему, он мог бы отправить сюда и меня?

– Нет, тебя они не тронут, а ты за это приведешь им следующую группу таких же дураков, как мы. И сам же поучаствуешь в пиршестве.

Ник взорвался.

– Ты что плетешь, тварь дешевая? Совсем от страха обделался? Погоди, дай только выбраться, я тебе вправлю мозги!

Остальные молчали, и молчание это Нику не понравилось. Первым его порывом было оправдаться, но он сдержался и не стал этого делать – все уже было сказано.

Через некоторое время зашли тюремщики, и повели на выход одного Штуцера.

– Будь ты проклят, Ник! – крикнул он из дверей.

Ник вздрогнул.

Перед окнами камер висели стальные листы, и они не могли видеть, что творится снаружи, но прекрасно слышали все, что там происходит. Немного погодя, до них донесся сдавленный крик человека, прозвучавший в дальнем углу зала, а затем радостный гомон людоедов. Вскоре сквозняк доставил к ним запах жарящегося на углях мяса. Весь ужас состоял в том, что этот запах ничем не отличался от запаха жареной свинины, которую временами готовили в метро. От этого мутилось в голове.

Потом раздались удары барабанов, звуки аккордеона и даже волынки. Все вместе сложилось в странную диссонансную мелодию жуткого подземного веселья. Пещера оказалась прекрасным резонатором и вскоре она гудела какофонией, многократно усиливая звук.

Еще через какое-то время охранники опять появились в коридоре. Они были уже под градусом. Слегка раскачиваясь на нетвердых ногах, худой объявил.

– Пахан прислал вам угощение!

На подносе, который он держал в руках, лежали два больших куска хорошо прожаренного мяса со следами от решетки на боках.

– Ваш Штуцер оказался вкусным, даром, что не сильно молод, – добавил толстый. – Хорошая порода, не жилистая.

Узники отшатнулись от дверей. Охранники захохотали.

– Чего испугались? Это всего лишь мясо, оно не кусается! Ха-ха-ха!

Все молчали.

– Двум из вас сегодня повезет, – продолжал охранник. – Кто прямо сейчас отведает угощения, останется жив. Остальных ждет та же судьба. Ну, кто смелый?

Желающих не оказалось.

– Кушай! – охранник протянул мясо Нику.

– Пошел ты!

– А ты? – мясо переместилось к камере Кукри.

– Нет!

– Тогда ты, рожа мутантская! – мясо протянули Янусу.

Тот лишь отрицательно покачал головой.

– Надо же! – удивился охранник. – Никто не хочет жить!

– Мне дай! – хрипло попросил Крюк.

Охранник задумался.

– Вообще-то, нам нужны ребята моложе, чем ты. Ладно, черт с тобой. Но ты будешь есть так, чтобы видели остальные.

Крюка вывели из камеры, дали в руки кусок мяса и поставили на виду у всех. Ник до последнего надеялся, что тот откажется, придумает какую-нибудь хитрость, выберет момент и кинется на охранников, в конце концов, просто предпочтет умереть сейчас, чтобы не мучиться в дальнейшем. Но нет, Крюк опустил глаза и принялся откусывать, жевать и глотать человеческое мясо. Ник слышал, как в одной из камер кого-то стошнило.