Сергей Лукьяненко - Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 [сборник]

Шаман небось давно бы шагнул и взлетел.

А я хожу на плотину – зачем? Да, здесь хорошо. Но нет ни щенячьего восторга, ни ощущения чуда. Только спокойная гордость за дело рук своих. Уверенность в завтрашнем дне, как ни банально это звучит. Чувство некоего мещанского благополучия, что ли.

Я вообще какой-то скучный вернулся тогда из Верхнего Мира.

Это кем надо быть, чтобы, стоя на самой высокой плотине в России и глядя, как внизу кипит вода, чувствовать мещанское благополучие?

О, догадался кем. Взрослым.

Точно лучше, чем мертвым…

Какую-то частицу себя я оставил на седьмом небе. Чем-то пришлось заплатить за просьбу о помощи. Если бы я еще помнил, как это было. А я не помню. Даже последний шаг стерт из памяти. Очнулся, когда Василий и Айдар несли меня через лес. Они перепугались, а я просто устал. Но в конце концов, я ведь решил вопрос? Имел право упасть замертво.

А они молодцы там, в небесной канцелярии. Именно так и надо. Чтобы никто не смог рассказать. А то мало ли чего выдумает следующий проситель, лишь бы не отдавать свое. Люди большие ловкачи. Особенно когда у них отнимают важное и нужное. Вот как у меня отняли – и я не знаю что.

Но я помню, зачем это было.

Последний, кто помнит…

Из лифтового холла шаман вышел на парковку, все еще хмурый и задумчивый, но едва поднял глаза, как лицо расплылось в счастливой улыбке.

На краю парковки в тенечке под деревом стоял молодой белый мамонт в кожаной сбруе для перевозки седоков и вкусно хрумкал листвой, а мальчик и девочка лет десяти сосредоточенно вычесывали его огромными гребнями.

А жизнь-то, в общем, удалась, подумал шаман.

Пуск новой китайской ракеты-носителя «Великий поход-5» на тридцать тонн полезного груза опять отложился. И по непонятной причине, главное. Государственное информагентство «Синьхуа» выдает какой-то туман со ссылками на официальных лиц, а ТАСС его просто перепечатывает слово в слово. Не то погодные условия у них поменялись, не то настроения на пусковой площадке, а может, 60-метровую махину на стартовый стол установили не по фэншую – без поллитры не разобраться, короче…

Всеволод Сергеевич Журавлев, не гений, кандидат физико-математических наук, для друзей просто Сева, непонимающе уставился на догорающую спичку. Ах да, опять он не до конца открыл кран на газовой плите. Вроде бы и техника надежная, импортная, чехословацкая, а вот не каждому дано добыть синий пропан-бутановый цветок для запуска элементарного процесса нагрева воды в свистящем чайнике из нержавейки.

По правде сказать, Журавлев не особо-то и переживал за коллег из космического городка Вэньчан, сама по себе возможность поучаствовать в амбициозной китайской космической программе – уже удача, но почему-то мысли о третьем отложенном пуске самой тяжелой в мире ракеты не отпускали. Давал о себе знать, видимо, прошлогодний дружеский визит в Китайскую Народную Республику, из которого Журавлев вернулся слегка обалдевшим. А как не обалдеть от тропического острова Хайнань, на котором вырос новый китайский космодром, специально построенный для запуска пузатых «тяжеловозов»?

И это уже четвертый пусковой комплекс, на минуточку. Китайцы отстроили его всего за одну пятилетку. А кипучий-могучий Советский Союз при всей своей промышленно-космической мощи не может достроить третий космодром. Сдачу Восточного опять сдвинули на несколько месяцев, и теперь первый запуск оттуда, как сообщили Журавлеву по большому секрету знающие люди, наметили на 31 октября 2017 года. В том смысле, что партия и правительство не сомневаются в готовности трудящихся треста Дальпромстрой сделать все возможное и невозможное для сдачи нового объекта космической инфраструктуры в канун 100-летней годовщины Великой Октябрьской социалистической революции…

Жена возникла на кухне неожиданно, и Журавлев чуть не выронил яйца, из которых собирался сварганить себе на завтрак незамысловатую яичницу с болгарскими помидорами.

– Нинуль, ну сколько можно тебя просить. Не надо ко мне подкрадываться, – выдохнул он.

– Мне матросский танец «Яблочко» исполнять, когда ты на кухне? Или цыганочку с выходом? И вообще, чего подскочил так рано? – удивилась сонная жена.

– На работу…

– В воскресенье?

– А сегодня воскресенье? – в свою очередь удивился Журавлев.

– Зарапортовался, здрасьте… Скоро вообще перестанешь дома появляться, – скривила губы жена и закрылась в ванной.

– Я тебя тоже очень люблю, дорогая, – пробормотал Журавлев в ответ. Путем длительных тренингов он уже почти научился останавливать весь негатив на периферии восприятия.

Супружеские отношения в семье Журавлевых не были никогда особо горячими, поскольку Нина Павловна, некогда первая красавица курса, выбрала себе в мужья Всеволода Сергеевича совсем не по большой любви. А спустя почти три десятка лет, когда уже дети выросли и разъехались, их брак представлял собой не просто жалкие остатки семейного очага, а тщательно утрамбованную площадку, где когда-то, вполне возможно, и горел костер, но прогоревшие угольки давно притоптаны ногами, хорошенько политы дождями, да еще и землицей сверху присыпаны…

– Так ты идешь на работу или нет? – саркастически поинтересовалась Нина Павловна из-за закрытой двери. – Подумай хорошенько, Сева. Если не появишься в своей лаборатории хоть один день, отбросишь науку назад на десятилетие!

Журавлев поморщился и выкрутил на максимум миниатюрное радио, встроенное в дверцу холодильника «Бирюса». Выяснять отношения не хотелось. Незачем портить солнечное, по-настоящему июльское утро. Но для себя он отметил: первая программа в радиоприемнике точно воскресная. Москва передавала приятную легкую музыку. Похоже, это «Времена года» Вивальди.

Пока он пытался сообразить, каким образом в голове перепутались дни недели, подоспела яичница. Вместо подставки под сковородку Журавлев схватил первый подвернувшийся под руку предмет. На этот раз не повезло толстой тетрадке с позапрошлогодними конспектами из Университета марксизма-ленинизма. Яичницу идеально дополнили бы большая кружка холодного молока и горбушка свежего пшеничного хлеба, но взять их негде, в холодильнике опять шаром покати. Придется довольствоваться остатками вчерашнего кефира и куском позавчерашнего «Урожайного».

Мысли Журавлева легко перепрыгнули с перегоревшей лампочки в недрах холодильника к привычке Нины Павловны оставлять открытыми тюбики зубной пасты, потом метнулись к празднованию 100-летия революции – а как же без него, в последний год без предчувствий приближающейся круглой даты не обходилось ни одно протокольное мероприятие, – и задержались чуть подольше на планах КНР по созданию первой китайской космической станции с международным статусом, ее сегменты как раз и должна была поднять на орбиту ракета «Великий поход-5».