Сергей Лукьяненко - Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 [сборник]

Зеркал поблизости нет. Есть витрина. Тому, что я в ней вижу, радоваться и впрямь не стоит. Вот он, итог полувека: облезлый кумпол, морщинистая мордень. Этакая безжизненная планета, изрубленная ущельями и трещинами. Интересно, как насчёт раскалённого ядра: теплится там что-нибудь внутри или выстыло уже до самой серёдки?

Что делать, против часовой стрелки не попрёшь! Жизнь – как папироска перед расстрелом. Укорачивается и укорачивается. Хотелось бы знать, сколько ещё до исполнения приговора… А, нет, не хотелось бы! Решительно бы не хотелось.

– Ты же не живёшь! Ты всё время думаешь!

На это, как всегда, трудно что-либо возразить.

– Знаешь, о чём ты сейчас думал? Когда на него глядел!

– О чём?

– Вот вырастет он, станет взрослым, состарится… Так?

– Н-ну… не совсем так, но…

– От тебя же негативом шибает, как перегаром!

Виновато развожу руки.

– Ты же дышишь на всех! Ты всех заражаешь своим… – У неё не хватает слов.

Так… Руки я уже развёл. Что бы мне ещё такого сделать?

– Слушай, – зловеще-вкрадчиво говорит она. – А ты повеситься ни разу не пробовал? Как этот твой… Как его? Димка?..

– Ни разу…

– Да неужели? Смотри на меня!

Смотрю. Тоже, знаете, не слишком-то отрадное зрелище.

– Всё-таки как я вовремя с тобой развелась!

Вне себя поворачивается и уходит. Уходит, не зная, что срок исполнения приговора будет нам оглашён не далее как завтра. Да я и сам об этом ещё не знаю.

Ничего не изменилось. Почти год живём врозь, а кажется, будто расстались от силы пару дней назад. Ну вот зачем, скажите, назначила она мне встречу на перекрёстке? Только для того, чтобы показать внучатого племянника?

Похоже, разведка. Решила удостовериться, сильно ли я без неё несчастлив. Видит: не сильно. Обиделась… Бедняжка! Конечно, развод был неминуем. Поди поживи с неисправимым мизантропом, да ещё и склонным к праздномыслию вслух… Ох и влетало мне за это!

– Нет, гляньте! Опять физия унылая!.. Знаешь, почему ты такой? Потому что во всём сомневаешься…

Любимое женское занятие – менять местами причину и следствие. Да, сомневаюсь. Но именно от уныния. Ей-богу! Настолько всё вокруг бессмысленно, что усомнишься в чём-нибудь – и тут же повеселеешь.

Словом, пары гнедых из нас так и не вышло: конь в пальто и трепетная лань! Ладно бы ещё по молодости лет сошлись, а то ведь у каждого в резюме по неудавшемуся браку, дети взрослые… У меня хоть оправдание: руки у неё были соблазнительные. Хотя почему были? Наверняка и сейчас такие – бесстыдно обнажённые до плеч, просто под плащом не видать.

Не устоял, короче. И сразу же, кстати, был разочарован: раздеваешь её, а она становится всё менее и менее сексуальной…

Надо же! Заражаю! Да если хотите знать, к окружающим у меня отношение самое бережное. Нет, не ко всем, конечно, – только к тем, кто и сам задумался. А неутомимые борцы с негативом – чего их беречь! Они и так неуязвимы. В любую дурь поверят, даже в мировую гармонию, лишь бы на душе спокойно стало.

Один мой хороший знакомый… Ну не то чтобы хороший… Так себе знакомый. Полковник в отставке. Ударился в религию, воцерковился, крест на шею повесил, проповедовать начал за рюмкой. Поразил меня фразой: «Бог создан для того, чтобы нас прощать». Прелесть что за верующий!

И что-то я ему такое ввернул простенькое – вроде бы спросил, как совместить заповедь «не убий» с защитой Родины. Смотрю, а у сокамерника моего в глазах ужас. «Слышь! – говорит. – Ты это брось! А то мы сейчас с тобой в такие дебри залезем, что и не выберемся…»

Милый! Да я в этих дебрях всю жизнь обитаю – и ничего, временами даже неплохо себя чувствую.

– Ты с такими мыслями завязывай! Так и помереть можно…

А как нельзя?

Иное дело Димка. Димку жалко. Жалко до невозможности.

Дачи. Лето. Пыль. Сижу в одиночестве под навесом возле магазинчика, пиво пью. В глубине улочки возникает цветное пятнышко – этакая кривляющаяся клякса. Болтается сразу во все стороны, иногда кажется: вот-вот порвётся надвое, а то и натрое.

«Димка», – думаю с невольной ухмылкой.

Всё верно, он. Столь расхлябанной походки в округе нет ни у кого. Долговязый разочарованный шалопай. Женат, живёт в посёлке, состоит в подручных у здешнего каменщика, дачи строит, заборы.

Достигши столиков, присаживается напротив, здоровается со вздохом.

– Зря я от армии закосил, – признаётся он, помолчав. – Ребята вон из горячих точек вернулись, а мне и рассказать нечего…

– Нашёл о чём горевать! Они там такого насмотрелись, что и сами рады забыть, да не могут.

Горестно обдумывает услышанное, потом встаёт и скрывается в дверях магазинчика. Возвращается с неизменным своим фанфуриком. Запоев у Димки не бывает, хотя и трезвым его не встретишь – вечно он… Чуть не ляпнул «навеселе». Но такое состояние Димке не свойственно.

– Зачем вообще живу? – вопрошает он с тоской.

– С ума сошёл?

Не понял. Заморгал.

– Чё это?

– То это! Чтобы такие вопросы себе задавать, привычка нужна. А у тебя её нет. Слишком всё близко к сердцу принимаешь… Вон на Рому посмотри!

– На какого?

– Ну, дача у него… за колодцем…

– А… Это который лыбится всю дорогу?

– Во-во! Он самый. А знаешь почему? Инфаркт у него был – полтора года назад. Такой инфаркт, что не выкарабкаешься. А он выкарабкался. С тех пор и лыбится… Это, я понимаю, мудрец! Остальные прикидывают, сколько им лет осталось, а он время наоборот отсчитывает – от той своей смерти, от несостоявшейся: оп-па!.. ещё один день прошёл… ещё один… А я всё жив!.. Понял, как надо?

Димка озадаченно скребёт макушку и уходит за вторым фанфуриком.

Потом он повесился. На ручке двери. Сидя. Поговаривали, что пьяный был, что жена достала, что в роду у него это уже не первое самоубийство… Много чего поговаривали. Но я-то знал, что главная причина не в том. Старался ему помочь – не вышло…

А она говорит: заражаю…

Чеканным разгневанным шагом моя сокамерница удаляется в сторону подземного перехода. Вспомнила о сотике, бросила в сумку, снизошла по ступеням, исчезла. Погрузилась в недра земные.

И ведь каждый заведомо ходит под приговором, вынесенным ещё с момента зачатия. И точно об этом знает! Казалось бы, как тут стать оптимистом? Ухитряются! Самое простое – убедить себя, что бессмертен. Причём ни одна зараза не задаст себе вопрос: а достоин ли я бессмертия?

Хорошо, достоин. Однако сомнения-то копошатся. Тогда что? Тогда обо всём забыть, хотя бы на время. Лучшее средство – работа. Любые сомнения вышибет из башки на раз. А вот на досуге, пожалуй, никуда и не денешься. Забавно, право! Пашут, капиталы сколачивают – и в итоге получают возможность вспомнить всё, о чём пытались забыть.

Смертельное время досуга… Вот почему им позарез надо развлекаться. Ежеминутно, любой ценой…