Петр Заспа - Арктика-2020

Баррет удивлённо повёл бровью:

– Вы строили «Заразломную»?

– Не говорите пошлости. Я её творил! Это большая разница. Это если бы вы сказали, что своего ребёнка примитивно взяли в роддоме. А где вложенная в него душа? Где родительская любовь?

На этот раз Баррет не удержался от протяжного стона.

– Вы хотите сказать, что «Заразломная» ваше дитя?

– Да я об этом вам твержу уже добрых полчаса! Но не причисляйте мне единоличное отцовство. Над ней работала сотня светлейших голов.

– Но вы хорошо её знаете?

– Хорошо ли я её знаю? – возмутился Стокман. – Вы смеётесь надо мной, господа? Да завяжите мне глаза, а я всё равно проведу вас по всем этажам, не ошибившись ни на одном переходе. Скажете тоже – хорошо ли я её знаю! Вы думайте, прежде чем говорить такое Льву Илларионовичу Стокману!

Баррет сделал в блокноте пару заметок, затем спросил:

– Скажите, а настолько ли «Заразломная» хороша, как говорит о ней мировая пресса?

– О ней уже говорит пресса? – удивился Стокман. – Странно. Моё начальство тщательно скрывало о ней всякую информацию. А всё потому, что эта буровая действительно уникальна.

– Ну вы же знаете этих газетчиков. Они умудряются пролезть даже в спальню неверных королевских невесток. Так в чём уникальность «Заразломной»? Просветите нас с Ларсом?

Стокман недолго боролся сам с собой, нервно покусывая губы, и, неожиданно понизив голос, подморгнул:

– В богатстве!

– В богатстве? Вы имеете в виду запасы нефти?

– А что же ещё, господа? Чем ещё может быть богата буровая? Вы меня удивляете, честное слово! Не находите, что ваши реплики иногда лишены здравого смысла? Ну так же нельзя, господа. Даже младенец знает, что главное богатство буровой – это нефть!

Заметив улыбку на лице Ларса, Баррет недовольно двинул скулами.

– А не могли бы вы поточнее сформулировать ваш ответ. Мы уже поняли, что вы специалист, а мы рядом с вами неучи. Лев Илларионович, прочитайте нам лекцию, убедите фактами, цифрами, примерами.

– Что ж, извольте, господа, можно и примерами, – одарил покровительственным взглядом Баррета Стокман. – Узнать что-то новое никогда не зазорно. Это очень хорошо, что вы стремитесь расширить собственный кругозор. Так вот, господа, что касается примеров. В двух словах, чтобы было понятно даже вам. Месторождения нефти делятся на мелкие, средние, крупные и уникальные. Если в средних находится от пяти до тридцати миллионов тонн нефти, то из крупных можно надеяться добыть от тридцати до трёхсот. Это хорошо, но далеко не предел. Другое дело – уникальные! Такие залежи – мечта любого нефтяника. Здесь нижняя планка начинается с трёхсот миллионов тонн. Вы только вдумайтесь в эту цифру, господа! А «Заразломная» стоит на таком месторождении, где даже самые строгие скептики сходятся на пятистах. Но уверяю вас, нефти там гораздо больше.

– Шестьсот? – подал голос Ларс.

– Ещё больше! Кстати, господа, я заметил, что вы между собой общались на английском. Мне право неловко, но имейте ввиду, что я прекрасно владею этим языком. Знаете ли, симпозиумы, зарубежные командировки, экономические форумы, без знания языка никак. Ваш друг пытался общаться со мной на норвежском. Вот этот язык мне незнаком. Хотя если вам удобно разговаривать со мной на русском…

Баррет слегка смутился, но переходить на английский не стал.

– Вы очень доходчиво нам всё объяснили, Лев Илларионович. Признаться, я узнал много нового. Даже не знаю, как вас благодарить?

– Верните меня домой, господа, – вдруг взмолился Стокман.

– Вы хотите вернуться в Россию? – на всякий случай уточнил Баррет.

– Но не в Израиль же! Вы на это намекали?

Теперь Баррет стушевался ещё больше.

– Конечно же нет, кстати, вы совсем не похожи… Лев Илларионович, вы должны понимать, что с вашим возвращением существуют некоторые проблемы. Вы на норвежской территории, а Норвегия с Россией находятся в состоянии войны.

– Но я же вижу, что вы не норвежец. Вы американец или англичанин. Прошу вас, верните меня через вашу страну.

– Вам не терпится на доклад к боссу Тарпищеву? – улыбнулся Баррет.

– Вам всё бы шутить, – всхлипнул Стокман. – Господа, у меня в Москве жена и сын. Что станет с ними? Вдруг меня сочтут сообщником этого полоумного военного? Тогда я превращусь в изменника, и мне даже страшно представить, что станется с моей семьёй.

– Мы подумаем, как вам помочь, – понимающе вздохнул Баррет. – Но всё это требует времени. А пока довольствуйтесь тем, что имеете. Если у вас есть какие-то просьбы, то выкладывайте. Кстати, вас хорошо разместили?

– Да, спасибо. Вокруг меня славные люди, даже появились друзья. Но это не то…

– Вот и хорошо! – перебил Баррет. – Доккен, отвезите Льва Илларионовича к его друзьям. И сразу же возвращайтесь, вы мне нужны.

Ларс принял слова англичанина весьма серьёзно и гнал в посёлок и обратно, не разбирая дороги. В душе он надеялся, что Баррету нужна помощь, чтобы теперь-то уж точно собрать вещи на самолёт. Он допросил обоих русских, что-то много писал в блокнот, забил память диктофона собственными и чужими разговорами. Он проделал много работы, которую не стыдно вывалить кому угодно на стол. Ведь есть и у Баррета начальство? Оно останется вполне довольно. Наконец-то всё это должно закончиться, и для Ларса жизнь вернётся в прежнее русло.

Выпрыгнув из машины, он рванул дверь, надеясь увидеть Нила Баррета на пороге с собранной сумкой.

– У меня для вас есть несколько поручений, – огорошил Доккена Баррет, даже не изменив позу в кресле с тех пор как Ларс покинул его полчаса назад.

– Вам для отчёта остались последние штрихи? – спросил с надеждой Ларс.

– Старина Ларс, дружище, вам не терпится меня выставить? От меня не так-то просто отделаться. Я остаюсь, хотя бы для того, чтобы докучать вам назойливыми поручениями. И вот вам первое: пусть ваш доктор возьмёт у Каткова пробу крови. Он говорил, что много пил. Нужно проверить. Алкоголь в крови сохраняется несколько дней.

– Вас всё-таки заинтересовал лётчик?

– Лётчик? Нет. Просто я привык доводить дело до логического конца и не признаю мелочей. Гораздо интересней Стокман. И здесь, дорогой мой Ларс, вам придётся потрудиться. Вы станете его нянькой. Все его капризы, просьбы, прихоти вы будете выполнять, как будто это просьбы на предсмертном одре вашей любимой бабушки. Но каждое его слово должно быть у вас на карандаше. Приставьте к нему ваше ухо, из тех, с кем он подружился и откровенничает. Пусть он не знает никакой нужды. Помогите ему справиться с ностальгией. Прощупайте его слабости и потакайте им. Может, он падок на выпивку или азартные игры. Проявите воображение. Работайте без оглядки на меня. Докучать я вам не стану, но незримо всегда буду рядом, даже если ненадолго отлучусь. И не пытайтесь меня отслеживать по самолёту. Мне неожиданно понравился ваш Шпицберген, и покину я его не скоро. Но для вас, Ларс, главное – Стокман! За него вы отвечаете головой, потому что он мне нужен!