Петр Заспа - Арктика-2020

– Вы позволите с вами поспорить?

– Вы собрались со мной спорить? – удивился Баррет. – Любопытно. Валяйте, Ларс.

– Неужели нет других решений, кроме как уничтожения доверившейся вам Норвегии? Неужели нельзя обойтись без войны с Россией? Не верю.

– Мир во всём мире… – ухмыльнулся Баррет. – Наивный вы дилетант. Было время, когда Россия потянулась к Европе, но Европа вдруг этого испугалась и поспешила вернуть Россию в прежнее состояние, прекрасно понимая, что для русских состояние изоляции привычное. Это состояние для них комфортнее. Когда они озлоблены и считают, что весь мир против них – это их сплачивает. Вы полагаете, что этого не понимают в Осло или в Лондоне? Понимают. Но никто не решился почесать медведя за ухом, чтобы с ним подружиться. Как вы думаете почему, Ларс?

– Вы сами сказали, что мы испугались.

– Испугались чего, Ларс? – покраснев, Баррет сверлил Доккена ненавидящим взглядом, словно видел в нём того самого русского медведя. – Дружбы или войны? Задумайтесь над этим вопросом. А пораскинув мозгами, вы поймёте, что нам не нужен российский друг. В их лице нам нужен враг.

На лбу Баррета, на границе между ёжиком волос и налившейся кровью кожей выступили капли пота. Ларс глядел на них, сжимая под столом кулак. Перед ним вдруг воочию предстало преображение человека в чудовище. Да, Нил Баррет с первого момента их встречи был ему неприятен, но при этом всё же оставался человеком. Но вдруг с него поползла лохмотьями шкура, обнажились рога, сверкнули клыки, на побелевших губах блеснула кровь…

Ларс тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– А нельзя ли этого врага поискать где-нибудь в другом месте?

– К примеру?

– Подальше от Норвегии. Почему бы не направить усилия на Ближний Восток. Он и так весь в огне. Да и нефти у них с избытком. Положа руку на сердце признаюсь – арабы мне не по душе. Куда страшнее, чем русские. Они распространяются по планете с катастрофической скоростью. В начале двадцатого века белое население составляло треть населения мира, а в конце века всего шестнадцать процентов. Сейчас и того меньше – лишь десять.

– Да вы ещё и шовинист? Не переживайте, дойдёт очередь и до Ближнего Востока. Сейчас важно расставить приоритеты. Я начал заниматься Россией, когда вы, Ларс, ещё гадили в памперсы. В отличие от арабов, русские стремительно набирают силу. Всего лишь каких-то пару десятков лет назад, чтобы уничтожить их полуразвалившийся Северный флот, нам бы понадобилось не больше месяца. Теперь я даже не рискну делать какие-то прогнозы. Появилось много новинок вооружения, которые могут оказаться для нас неприятным сюрпризом. Сейчас я вынужден выковыривать из вас пацифистскую чушь, а в это время в Северодвинске проходит модернизацию крейсер «Пётр Великий». Когда он выйдет, то ваш москитный флот мы не сможем выгнать из шхер даже под дулами расстрельных команд. Русские тщательно скрывают, что на нём ставят, но разведка докладывает, что ничего хорошего ожидать не приходится. Время торопит, пока этот монстр ещё в норе. Когда он вылезет в Баренцеву лужу, нам всем придётся поджать хвосты. Так что, Ларс, заканчивайте нытьё, берите в руки оружие и душу наполняйте ненавистью. А я вам в этом помогу. Пора заканчивать с вашей «странной войной» и превращать её в настоящую, с огнём и дымом пороха. Ну а сейчас, приведите мне заложника.

Когда Доккен привёз второго русского, с Барретом уже успела произойти обратная трансформация – из чудовища в человека. Теперь он вновь улыбался, глаза засветились теплотой. Привстав и изобразив вежливый поклон, он указал заложнику на стул:

– Как я вас понимаю! Даже не берусь представить, как бы на вашем месте поступил я? Но точно уж не так уверенно, как вы. Даже ваш похититель признал, что вы мужественный человек! Кофе?

– Да, пожалуйста, не откажусь. Сахару побольше. Вы мне льстите, а вот между нами говоря, признаюсь, я едва не получил разрыв сердца. Это очень неуравновешенный молодой человек! Он психически не здоров. Уж поверьте моему житейскому опыту.

Заложник слегка картавил, и Баррет пригляделся, отыскивая характерные черты лица. Затем он заглянул к себе в блокнот.

– Лев Иоаныч Стокман?

– А вот и не угадали! Лев Илларионович Стокман. И прошу не путать со Штокманом. К Штокмановскому месторождению я не имею никакого отношения.

Баррет бросил в сторону Доккена недовольный взгляд, в ответ Ларс пожал плечами и кивнул на переводчик, обвиняя в неточности технику.

– И так, Лев Илларионович, что же с вами произошло?

– О, это было ужасно! Вы не поверите, господа, но наш катер швыряло между льдин, как яичную скорлупу! Волны перекатывались через рубку, и я каждую секунду ожидал, что следующая волна будет последней. А тот тип, ну мой похититель, при этом хохотал и тыкал в меня пистолетом! Каково вам? Разве это нормальный человек?

– Нет, не нормальный, – согласился Баррет. – Насколько мне известно, вы ожидали самолёт? Вы летели в отпуск?

– Нет, господа, у меня закончилась командировка, и я собирался домой в Москву.

– Собирались в Москву, а оказались на Шпицбергене. Неплохой каламбур.

– Вот вам смешно, а мне было не до смеха. Один раз льдина ударила в мотор, и он заглох! Это хорошо ещё, что он опять сумел завестись. А если бы не завёлся?

– Простите, мне совсем не смешно. Что вы делали на «Заразломной»? Хотя бы в общих чертах. Мы с помощником не сильны в делах нефтяников.

– Представьте, я тоже. У меня совсем другая специализация. Вот вы меня перебили, а я, когда льдина заскрипела по днищу, успел проклясть и свою профессию, и поимённо всю профессуру, которая помогала мне её освоить. Один раз волна ударила в окно рубки и чуть его не выбила. А когда…

– Лев Илларионович, – недовольно поморщился Баррет. – Всё это прискорбно, но не могли бы вы уточнить вашу специализацию?

– Да, да… понимаю, господа, мои мученья вам не интересны. Что вам до несчастного человека, проведшего сутки в ледяном океане.

– Ваш путь занял шесть часов, – начиная терять терпение, уточнил Баррет.

– Но каких шесть часов!

– Задам вопрос ещё раз – Лев Илларионович, что вы делали на «Заразломной»?

– Что я делал на «Заразломной»?! И об этом вы спрашиваете Льва Стокмана? Помилуйте, господа, я её созидал! Я её ваял, как древний скульптор Агесандр ваял Венеру Милосскую. Если бы не этот сумасшедший лётчик, я сейчас был бы уже дома и, хорошенько отдохнув, готовился к роскошному отчёту. Знаете, мой босс господин Тарпищев любит, чтобы каждый отчёт занимал строго один час. Он бы так и записал в своём ежедневнике – отчёт Стокмана с одиннадцати до двенадцати.

– Вы строитель?

– Это смотря, какой смысл вы вкладываете в это слово. Если вы представляете меня в строительной каске и фуфайке на крыше дома, то вы ошибётесь! – засмеялся Лев Илларионович. – Таким я был тридцать лет назад, когда только закончил институт. А вот если представите меня за чертежами и рядом с трёхмерным принтером, то будете недалеки от истины. Но не просите меня построить вам дом. Это не моя специализация. Я занимаюсь буровыми!