Васся Вассин - Волшебный стрелок

– Я долго буду ждать? Неси, ублюдок, сюда быстрее свою тощую задницу, или я все расскажу папе, как ты меня в грязь втаптываешь каждый раз…

Оставшийся допоздна на рабочем месте секретарь господина-зятька как раз потянулся к планшетке, чтобы расписаться в получении папки с бумагами от двух грозного вида фельдъегерей. Тионик сам был майором СБ Союза центральных миров, и хорошо понимал заведенные меры секретности. Все важные бумаги были в нескольких экземплярах, и никогда не доставлялись по обычным каланам связи, только на бумаге, которую при случае всегда можно было уничтожить вместе с секретной папкой. Доклад комиссии для расследовании причин гибели исследовательской группы вместе со всем персоналом на Арне лег на стол. К утру нужно было подробно с ним ознакомиться, чтобы составить для идиота Mplq краткую справку, а тут он еще подкидывает никому ненужную работенку, совершенно не вяжущейся с его обязанностями. Долбаебнутый критик решил вести свою колонку на сайте с такими же «знатоками». Тионик на минуту задумался: какого хрена это ему надо? У придурка отличное положение в обществе, несмотря на убогость его способностей, денег – куры не склюют и за сотню лет. А он так радуется, когда ему лайкают плюсики к карме на этом тупорылом сайте, честное слово, как малое дитя! Что это ему дает в жизни? И ведь тратит время на такую ерунду.

– Нет, реальный дебил! Я бы на его месте по-тихому отчалил от этой коровы – директорской дочки, подцепил бы парочку хороших ципочек, и отчалил куда-нибудь под пальмы, на теплый песочек круглогодичного курорта.

Немного потерзавшись несбыточными мечтами, секретарь принялся за работу. Хорошо хоть этот придурок прислал ссылку на книгу, по которой нужно написать рецензию, поскольку приложенный набросок статьи – «Еба**** **** графоман, су*** ***, чтобы тебя ******» не обладал глубоким анализом, и не сулил раскрытием авторского замысла. Майор потянулся и, заменяя звездочки на слова, непонятные разуму своего начальника и принимаемые им за искусные ругательства, начал писать. Нужно немного попыхтеть, авось этому ушлепку прибавят авторитета на его трижды гребаном сайте…

Уважаемый автор в своей уже привычной протестной манере представил на суд публики очередное свое неоднозначное произведение. В его новом романе мы можем видеть классический пример эклектики. Являясь по своей сути обычной антиутопией, уже так давно ставшей привычной для современной литературы, в нем прослеживается попытка представить мир будущего как синтез с одной стороны христианской религии, а с другой, отрицающий ее на корню, идеей построения социалистического общества будущего. Повествование начинается с удачной попыткой «новых дикарей», юродивых потомков строителей исчезнувшей империи, возродить к жизни одного из ярчайших лидеров светлого прошлого, и свалить на его плечи заботы о своем мрачном настоящем. Деградация охватила все слои и институты общества будущего, цивилизация распалась на многочисленные анклавы, способные лишь решать насущные потребности разрозненных групп людей, не способных к объединению. Неосознанно в голову комсомольского вожака Червя проникает мысль о том, что на роль цементирующих их личности может претендовать один из давно погибших правителей исчезнувшего мира.

Он совместно со своей любящей девушкой запускает мифическую машину и возвращает его к жизни. Но в его расчет вкрадывается ошибка – оживлен совсем не тот, на кого рассчитывали, а машина атанизации оказалась одноразовой. Как показывает дальнейший ход событий, эта ошибка приводит к неоднозначно трактуемым последствиям, и держит читателя в напряжении до самого конца истории. Такова краткая фабула романа, но он нам интересен не с этой стороны, а попыткой представить уже заезженную сюжетную линию новыми гранями.

Возможно, автор сознательно сходит с проторенной тропы в сторону, уводя своего читателя в неизведанный мир, полный коллизий, аллегорий и порой сложных, многоплановых сцен, которые лицу неискушенному могут показаться излишне затянутыми или просто усложненными. А, может быть, даже он тем самым сразу отсекает часть читающей публики, способной лишь к ленивому перевариванию субпродуктов от печатной литературы, и требует от остальных хоть кокой-то работы мысли…

Как всегда в литературе главным в произведении является раскрытие чувств главных персонажей. И здесь автор далеко не в первой сотне тысяч тех, кто описывает любовный треугольник. Герой древности, обретший новое тело, отбивает Красотку у вернувшего его к жизни Червя.

Преданный, но по-прежнему оставшийся все тонко чувствовать молодой человек не находит себе места. Обида жжет его терзающим огнем, но с другой стороны и приходит понимание, что винить в том, что Леонид возвращен из небытия, он может только себя. Червь не опускается до мести кумиру детства, прекрасно понимая, что сделавшая свой твердый выбор подруга уже никогда не будет его прежним цветком обожания. Все оставшиеся страницы падуанец занят активной деятельностью: путем долгих и тонких интриг объединяет разрозненные племена, поднимает промышленность и сельское хозяйство, растит поколение толковых управленцев, с помощью кодов к так и неиспользованному оружию древности наносит запоздалый сокрушительный удар по империи зла за океаном. И вот возрожденная партия ясно видит, как на ее глазах сжатая в тугую пружину на Западно-сибирской равнине нация, между пиками Уральских гор и грозной суровостью климата Средне-сибирского плоскогорья, распрямляется до прежних границ. А ведь совсем недавно в бывшей европейской части хозяйничал Польско-бендеровский каганат, исправно снимающий свою дань от транспортировки чистых вод Байкала по подземному трубопроводу в Европейский Халифат…

На фоне прогрессорства Леонида все более отчетливо видно падение Червя. Не найдя места в новой России, презрев себя и веру в будущее всего просвященного человечества, он подобно Николаю-чудотворцу, находит себе пару из числа молодых медведиц, и удаляется от общества, проводя остаток жизни отшельником. Автор, чередуя повествование о Леониде, находит место для коротких вставок жизнеописания Червя. Особенно удачно выходят, на мой взгляд, заметки о природе сибирского края, и внутренний диалог бывшего комсомольца, своего рода дискурс, в ходе которого он подвергает прежние взгляды коренной переоценке, и все больше и больше погружающегося в декадентство. Фрустрация выливается в несколько неудачных попыток самоубийства, и еще более горького разочарования. «Что же я за чмо такое, что даже убиться не могу по-человечески!» – вопрошает главный герой. И как бы идя на поводу желания своего персонажа, автор обрывочными намеками дает понять, что третья его попытка выходит «удачной», а Червь наконец избавляется от тяжкого бремени существования в этом жестоком мире.