Дэвид Эннендэйл - Робаут Жиллиман: Владыка Ультрамара

Сиррас пытался своими силами компенсировать сбои брони, сражаясь еще усерднее. Он блокировал мечом цепной топор очередного зеленокожего. Металл встретился с металлом с истошным визгом, и мотор орочьего оружия задымился. Капитан выстрелил в нападавших справа зверей, а в это время его достали секачом слева. Топор сильнее надавил на меч. Сиррас проигнорировал боковые удары и, вскинув пистолет перед собой, выпустил очередь в орка и его оружие. Зеленокожий повалился на землю. Его топор взорвался, окатив горящим прометием всех вокруг. Жидкое пламя стекло по доспеху космодесантника, но жадно ухватилось за лица его ближайших противников. Ослепленные, они взревели от боли и гнева и отчаянно замахали клинками. Не теряя ни секунды, Сиррас в яростном запале предал их всех смерти.

До отряда оставалось всего ничего.

Прорубаясь навстречу товарищам, капитан рычал от усилий и отвращения. На ходу он заметил нескольких таких же, как он, одиноких воинов, которые пытались пробиться к группе. Умом Сиррас понимал, что в его движениях свирепая беспощадность вытесняет точность. Скованность в пространстве делала все его отточенные боевые навыки бесполезными, и это приводило воина в ярость. Он злился на орков за то, что те переломили ход боя в свою пользу.

Но еще больше он злился на магистра ордена. Гиеракс просил у него разрешения помочь, потому что видел, насколько это необходимо. А Нас даже не удосужился ответить ему открыто, чтобы слышали другие капитаны.

«Чего ты дергаешься? — мысленно обратился к магистру Сиррас. Нс хочешь, чтобы мы слушали, — пускай. Всем и так все понятно».

Тактика, определявшая ход войны до сего момента, теперь утратила всякий смысл. Спасать в этом регионе нечего, а значит, пора вернуться к истинной цели — истреблению врагов человечества. Это и безо всякого анализа понятно. Распаляемое ненавистью и отчаянием, капитана изнутри сжигало желание дать оркам достойный отпор, вырвать победу из их мерзких лап. Ответить силой на силу. И Сиррас больше не собирался держать свою ярость в узде.

— «Лэндрейдеры», — вызвал он экипажи танков, — применение тяжелого оружия санкционировано. Цели без изменений, огонь по готовности!

Техника никуда не двигалась. Враг был повсюду, и стрелки палили из бортовых тяжелых болтеров на триста шестьдесят градусов. Они убивали сотни орков, не давая им взобраться на крыши боевых машин. Со всех сторон их подпирали горы изувеченных трупов и стреляных гильз, но танкам никак не удавалось расчистить хоть немного пространства для воинов роты или ослабить натиск завывающей орды. Бронетехника выстроилась линией у входа в туннель — Сиррас предполагал, что «Лэндрейдеры» станут для врага нерушимой преградой, но на деле они оказались всего лишь камнями посреди бурной реки.

Однако теперь все изменится.

Шесть пар сдвоенных лазпушек выстрелили одновременно, наполнив туннель ярко-красным светом. Сотни орков испарились в мгновение ока. По пирамиде прокатилась волна жара столь сильного, что от него на коже вздулись волдыри. От пронзительного шипящего взвизга заложило уши, но уже в следующую секунду он стих, уступив верховенство стаккато тяжелых болтеров. Автоматические орудия вновь выпустили в коридор шквал реактивных снарядов, разрывая на куски ошеломленных орков, пока лазпушки накапливали энергию для следующего залпа. Который не заставил себя ждать.

Воздух в пирамиде стал горячим. Такое количество единовременно выпущенной энергии, испепеляющей столько тел… Орки заполонили практически все пространство туннеля, и, не имея должного выхода, жар накапливался под его сводами. Оружие, предназначенное для использования на открытой местности, раскалило внутренние стены.

«Лэндрейдеры» выстрелили в третий раз.

— Капитан Сиррас! — Вокс чуть не разорвался от голоса Иаса. — Что вы творите?! Прекратить огонь! Повторяю, прекратить огонь!

«Я побеждаю в этой войне», — подумав так, Сиррас отключил связь.

Четвертый залп. Пятый. От немыслимого жара камень в туннеле начал светиться. Капитан увидел, как с другой стороны от танков, в главном зале пирамиды, мелкие орки корчатся на полу, а их кожа тлеет и дымится. Натиск орды ослаб.

Сиррас присоединился к отряду. Скоординированный огонь воинов помог ему добраться, и впервые за несколько часов капитан ощутил себя на свободе, чтобы вновь обратить против зеленокожих всю искусность Ультрамаринов и их методов войны. Наконец-то орки подыхали быстрее, чем прибывали.

Лазпушки стреляли снова и снова. Визг опустошительной энергии и раскалывающий головы грохот ударных волн вторили друг другу в хоре идеального разрушения.

Сердца Сирраса откликались этой прекрасной песне. Ему казалось, что гнев покинул его тело, обернувшись кошмарной сущностью, и теперь сам крушит развалины изнутри. Капитан явственно слышал удары его могучих кулаков и треск ломаемых костей древней постройки.

С каждым разом этот звук становился громче, и Сиррас вдруг понял, что это не его разыгравшееся воображение. Все происходит на самом деле. Пробудилось нечто большее, чем подобная новорожденной звезде ярость лаз-пушек. Звук доносился отовсюду — колоссальный, глубокий, сулящий погибель…

Сиррас поднял голову. Свечение распространялось по поверхности туннеля, словно кровь по венам внутри каменного тела пирамиды. Пламя и вспышки болтеров тоже по-своему озаряли пространство. И в этом свете Сиррас увидел, как паутина трещин расползается по стенам к вершине пирамиды. Сверху посыпался град каменных обломков. Все более крупные куски откалывались от потолка и падали на пол верхнего уровня.

На его глазах вся постройка согнулась, словно дерево под порывом ветра. Камни под ногами капитана заходили ходуном и начали разъезжаться в разные стороны.

Пирамида натужно застонала. Прямо как живое существо в миллионы тонн, которое проснулось лишь для того, чтобы сделать свой последний вздох.

А затем все вокруг накрыла тьма.

6

Катастрофа

Ничего

Останки

Чистое и незамутненное понимание войны неразрывно связано с пониманием катастрофы. Подобные бедствия — явления реальности, которые мы в своем стремлении к победе нередко опускаем и тем самым, наоборот, притягиваем. Это не означает, что катастрофу надо ждать с нетерпением, однако ее возможность всегда следует принимать в расчет. Ни один даже самый тщательно продуманный план не застрахован от ошибок. Ни один командир не властен над случайностями. На войне всегда присутствует элемент непредвиденности. Ошибки, случайности, непредвиденные обстоятельства — все это является предпосылками катастрофы. Умелый лидер будет стараться любыми средствами предотвратить беду, однако в проекции на достаточно длительный промежуток времени катастрофа становится неизбежной. Впрочем, считать ее заведомо таковой не стоит — фатализм на поле боя столь же пагубен, как и наивность. Битву надлежит вести так, словно катастрофа невозможна, пока она не происходит. А вот противостоять ей — это уже настоящее испытание. Робаут Жиллиман «Трактат о катастрофах», 23.17.v