Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

Сквозь него проглядывается то, что под ним, цветы, но в слегка преломленном варианте, а затем и вовсе изображение заструилось, будто на растительность под диском хлынула вода. Каким образом данное образование самостоятельно перемещается и как может мне навредить, решительно непонятно. Предположительно, что это новая разновидность бродячей изменки. А может, в этом мире существуют… э-э, психомонстры? Способные вторгаться в мозги к другим существам и засылать глюки, чтобы сбить с толку.

Но у меня выбора нет, и я стартую в спринтерском темпе: скорей, скорей отсюда!

Тут же немного подальше поперек моего пути возникает еще один диск. Сразу два предполагаемых «кочевника» размеренно, но неотвратимо надвигаются на меня сзади и спереди. Я отклоняюсь в сторону, и они меняют траектории, чтобы наплывать по дугам, постепенно уводя меня от изначально избранного, нужного вектора. Они не перемещаются очень уж быстро, но и не позволяют мне зевать. Розовые не атакуют, они сбивают с пути.

Корабль тем временем уходит по небесной лазури прочь…

Мне такое развитие категорически не по нраву. Я притворяюсь, что хочу проскочить между ними, и диски сходятся как можно ближе друг к другу. Тогда я пытаюсь, наоборот, обогнуть их с левого фланга, один из розовых стремится наперехват, а второй остается прикрывать правый фланг, со стабильной скоростью снуя по циклической круговой траектории.

Уведя «левый» диск настолько, насколько получилось, я хитрым рывком огибаю его и стремлюсь в образовавшийся широкий промежуток между круглыми «двумя из ларца, одинаковыми с лица».

Розовые мгновенно активизируются и мчатся за мной уже совсем с другой скоростью. Я убегаю, мое сердце отчаянно колотится, одна надежда: успею проскочить в зазор меж ними, диски отстанут, и на той тропе, куда прорвусь, не будет бродячих изменок. Отчаянное желание, наверняка невыполнимое, но у пропасти на краю только и остается, что мечтать о несбыточном…

Кораблик мой небесный, не уплывай без меня!!!

Преследователи стремятся перехватить, и векторы их движений сходятся под острым углом. Проскальзываю в последнюю секундочку, и они смыкаются, соприкасаются прямо за моей спиной. Полыхает ярким розовым светом, я закрываю глаза, но продолжаю убегать, моля уже о том, чтобы не споткнуться. Наконец шагов через пятьдесят останавливаюсь и открываю глаза.

Добежал почти до конца фиалкового поля. Оборачиваюсь и никаких летающих дисков сзади себя не вижу. Зато облако, мой вожделенный ориентир, все так же плывет в небе. Значит, у меня получилось. Я вышел на правильную дорогу, иду куда следовало. По крайней мере хочется так думать.

Бросаю перед собой камешек, и он буквально в двух шагах от меня разлетается в мелкое крошево, не выдержав напора необъяснимых сил. Если бы я пробежал еще совсем немного, сам бы в брызги кровавые превратился.

Но меня уже не сильно потрясает эта перспектива. Я приноравливаюсь к постоянным играм со смертью? Человек к чему угодно может привыкнуть, многажды доказано. В искусстве львиная доля произведений о том, по сути, как человек приспосабливается к непривычным для него условиям. Взять всем известного Робинзона Крузо, который после кораблекрушения сумел прижиться на необитаемом острове. Кстати, можно проводить между ним и мной определенные параллели.

Только меня занесло гораздо дальше, чем на остров, целая ненормальная реальность вокруг, да и Пятницу своего еще не нашел. Причем не факт, что найду.

Зато приживаюсь. Начинаю по-настоящему чуять. Вот ведь до чего вовремя прекратил бежать!

В эту минуту я впервые осознаю во всей полноте, что все же что-то в нем есть, в этом Отчуждении. Привлекает оно своей инаковостью, бескомпромиссностью к чужакам и, как бы парадоксально это ни звучало, полным отсутствием комфорта… Удобная безопасность развращает, позволяя не бороться за выживание.

И одновременно испытываю приступ острой тоски.

Только-только начало мне здесь нравиться, как уже амба подкрадывается. Сложность прохождения настолько высока, что этот день скорее всего последний для меня. Хочешь не хочешь, а может быть, придется волевым решением ставить точку, когда непреодолимые препятствия обложат со всех сторон.

Припасенная граната ждет своего часа…

Дошагав до краешка фиалкового поля, слышу за спиной неприятное нарастающее гудение. Разворачиваюсь — а на меня летит гигантский мутированный переросток, похожий на шершня, с шипами на спине и жалом, напоминающим японскую катану. Вдобавок явно бронированный, гад. Видать, это его владения, и он, вернувшись после отлучки, обнаружив незваного визитера, недолго думая решил расправиться с ним. Со мной то бишь.

Я вскидываю винтовку и стреляю; с такими образинами мелочиться не стоит. Мутант размером с теленка, летящий на меня, ловит пулю в брюхо. Она увязает в броне, попадание тормозит мутанта, хотя существенного вреда ему не причиняет. Я ломлюсь вбок, на бегу перезаряжаясь. В детстве слышал от дедушки, что, если шершень один раз приласкает человека по лбу, тот теряет сознание. От двух лобовых столкновений с шершнем человек может умереть.

Я не знаю, правду говорил дедуля или стращал, так как за всю жизнь ни одно из этих гудящих насекомых машин смерти ни разу меня не кусало. Сильно подозреваю, что подразумевались совсем не такие шершни, однако при взгляде на шипованного уродца горький опыт мне подсказывает, что последствия обещают быть не менее плачевными, чем упомянутые дедушкой.

— Мля!!! — коротко, но очень экспрессивно комментирую я и бросаюсь выделывать обманные петли и кульбиты; бессистемно двигаться то есть, сюда-туда метаться.

Ситуевина — фиговей некуда, потому что враг атакует молниеносно, в быстроте рефлексов ему уступила даже змея, которую я убил в самом начале странствия по ненормальной зоне. Шипастый постоянно мельтешит и носится, в него даже прицелиться нереально, да и незачем, пули ему как стене горох. В этом я на примере первой убедился, а остальные лучше приберечь.

Вот и метался пока что по глинистому пустырю за краем поля, избегая столкновения с особо опасной тварью. Но продолжаться бесконечно эти догонялки не могли. Тогда я применил другую тактику.

Уйдя прыжками и перекатами на значительное расстояние, выждал, когда летающий кошмар попрет тараном, и использовал эти мгновения, чтобы как следует прицелиться. Схема проста на словах, но в исполнении… Фаза, в которой шершень несся на меня, единственная, когда я могу успеть нацелиться. Мишень приближается ко мне по прямой линии, и я могу несколько секунд оставаться на месте.

Правда, снайперски прицелиться во что-то меньше быка за пару-тройку секунд для стрелка, не обладающего опытом и навыками снайпера, задача трудновыполнимая, в этом-то и загвоздка. А я должен попасть «не в бровь, а в глаз» бронированному мутанту, с моим количеством боезапаса это единственно верный вариант.