Кайл Иторр - Золотая лихорадка [СИ]

Тьорринг-старший качает головой.

– Варвары.

– Зато подействовало, – пожимаю я плечами. – А где-то в пятидесятых сняли вестерн "Перестрелка в корале О-Кей", который вошел в золотой фонд Голливуда [59]. Уж насколько сценаристы переврали, как оно все на самом деле было – вопрос для специалистов... но я, собственно, о другом. Одна такая же "групповая перестрелка" между хозяевами двух владений, можно с участием близких-друзей – и у вас в округе тоже будет полный мир и порядок, ведь нарушать его станет некому, победитель получит на правах честного выигрыша и Шварцфельс, и Рочес-Нойрес. Решать, безусловно, вам, ствол к виску приставлять не стану.

– Да неужели? – разводит руками Мейнард. – А я уж думал, вы приведете пример другого американского эксперта-законоведа, что он там говаривал насчет "добрым словом и пистолетом"?..

С усмешкой ответствую:

– Законоведом названного вами субъекта, как по мне, можно счесть только в области практики налогового права. И то вынужденным [60]. Не совсем наша ситуация.

– Убедили. – Рольф Тьорринг неторопливо спускается с крыльца и протягивает ладонь для рукопожатия. Сухое и уверенное, как и сам он. – Чаю хотите?

Задерживаться здесь мне совершенно не хочется. Проблема в том, что "здесь" – это не конкретно во владении Шварцфельс, а вообще в бандитских горах Сьерра-Гранде. Ну а самый быстрый и надежный способ выбраться из данного "здесь" требует некоторой подготовки.

– О, у вас тут растет настоящий чай? – изображаю удивление, для чего особо напрягаться не нужно.

– Если вы про черный наподобие моего любимого цейлонского – увы, нет, – сообщает Мейнард через дедово плечо. – А вот на зеленый здешняя гуарана довольно-таки похожа.

Ну, насчет зеленого чая я ни разу не эксперт и не любитель. Однако отказываться будет неуместно.

Мирная застольная беседа о лингвистических тонкостях английского языка, в смысле, британской и американской версий оного. Мейнард как обладатель степени бакалавра в области английской литературы и диплома с отличием по сравнительному анализу британской поэзии восемнадцатого века просто светится от удовольствия. Понимаю. Как часто в здешних условиях можно почесать язык на такую вот отвлеченную тему, ась? Практической пользы нет? Так ее много от чего вроде бы нет, но, массаракш, убери из мировой палитры все "изящные искусства" – и мир этот станет куда менее приятным и уютным местом.

Хотя с отсутствием практической пользы тоже не все однозначно. Кто имел дело с мнемоническими практиками, в курсе: чтобы надежно запомнить нечто большое, нужное и важное, следует сперва разбить это нечто на смысловые блоки, аки паззл, а затем связать отдельные блоки с элементами образа-фиксатора. В качестве последнего используют что-нибудь знакомое назубок, до последнего штриха, в три часа ночи пинком подними – вспомнишь. Фиксатором выступать может все, что угодно: картина Айвазовского "Девятый вал", памятный с детских дней семейный комод с двумя дюжинами ящичков и секретных отделений, или эпическая поэма "Курочка Ряба". Кому удобнее запоминать стихи, кому картины, кому шайбы и прокладки движка "шишиги" – тут уже личные особенности; правильно настроенная мнемоника работает с любым образным рядом.

В общем, при желании применение изящным искусствам вполне находится, другой вопрос, что мы сейчас обсуждаем не их, а общую эстетику. Не поэзии восемнадцатого века, в ней я разбираюсь примерно никак, но английской литературы вообще. Тьорринг-младший резко утверждает, что литература за пределы Старого Света толком и не выходила, мол, если среди шотландцев и ирландцев есть вполне достойные писатели, то в Америке...

– И в Америке есть, – не согласен я, – да, история самой страны куда скромнее, но ведь если говорить о людях культуры, они-то знакомы со всеми своими предшественниками. То есть нужный им базис британского наследия сохранили и использовали не хуже самих британцев.

– Толку-то, что сохранили? Результат где? Назовите хотя бы пяток писателей-американцев, за которых было бы не стыдно и метрополии. Держу пари, не сможете.

Пожимаю плечами:

– Пари так пари. Что в заклад ставите?

– А что хотите.

– Мейнард... – с осуждающим видом вставляет Тьорринг-старший.

На что получает ответ:

– Дед, я своего слова назад не беру.

Ну и дурак, хором думаем мы с Рольфом Тьоррингом. Телепатии мне тут не требуется.

Хотя ежу понятно, что если я выиграю и затребую что-нибудь совсем уж несообразное – Мейнард, как проигравший, мне это конечно же честно отдаст, но вот его куда более опытный и расчетливый дедуля никому ничего не обещал и тут же позаботится, чтобы далеко я с выигрышем не ушел. И трое бойцов прикрытия, которые сейчас мирно попивают кофий вместе с охранниками Тьоррингов, меня не спасут, просто лягут рядом. Пусть даже кого-то с собой прихватив; сильное утешение, массаракш.

– Ну, хорошо. Считайте, Мейнард. Называю только классиков, кого помню, бессистемно. Хемингуэй, Джек Лондон, Маргарет Митчелл, Сэлинджер, Марк Твен, О.Генри, Теодор Драйзер, Сетон-Томпсон, Майн Рид, Томас Пейн... хватит?

У обоих Тьоррингов несколько озадаченные лица. Проигрышем Мейнард не расстроен.

– Однако... Влад, вы у них правда все читали?

– Нет, конечно. Пейна и Сэлинджера терпеть не могу, у Драйзера признаю только трилогию Финансиста, у Хемингуэя – несколько рассказов, да и те перечитывать согласен исключительно в специфическом настроении. У Митчелл, разумеется, основной и как бы не единственный ее роман... У остальных побольше, но тоже не все подряд. Однако мы ведь не о личных моих вкусах говорим, а о качестве текста, каковое у всех названных авторов более чем достойное.

Рольф Тьорринг снимает очки, протирает, надевает снова.

– А я ведь предупреждал. Проиграл – расплачивайся... Так что вы пожелаете, Влад?

– Да пустяки. У вас ведь тут есть дальняя связь?

– Конечно, – подтверждает Мейнард, – с Сан-Кристобалем и Ситио де Ла Луз общаемся плотно. А если очень надо, можно поднять зонд-ретранслятор и дотянуться до самого Нью-Рино, ну а их мы и без всяких ухищрений слышим, там станция мощная.

В Рино какие-то концы были у Крука, не у меня, так что незачем зря напрягаться. Обойдемся Сан-Кристобалем, раз уж там, по словам Берната, есть целых три банка и орденское представительство, то и почта наверняка имеется. Годится. Сказать пару слов комиссару Рамиресу, а уж он по своим каналам быстро даст знать в протекторат Русской Армии, что я живой и дееспособный, просто задержался по не зависящим от меня обстоятельствам. Подробности вполне обождут до Нью-Рино, когда я уже буду более свободен в своих действиях...