Эрин Боумэн - Заложник

— Да, наверное, — мальчик натягивает улыбку и направляется к Бри.

После обеда я навещаю Блена. Он, наконец, покинул больницу и получил собственную комнату. Несмотря на то, что практически поправился, он все еще не полностью восстановился.

— Я не могу бежать больше пары минут, — признается он. — Если я слишком сильно нагружаю ногу, то боль хуже той, когда ты всадил мне рыболовный крючок в губу во время рыбалки. Помнишь? — это воспоминание заставляет меня улыбнуться. Впервые с моего возвращения.

— Моя совесть не чиста, — говорю я. Я не могу не улыбаться.

— Из-за моей губы? Забудь. Тогда мы были детьми.

— Нет, из-за Харви. Мы оставили его там. Бо сказал, что у нас нет времени и нам надо идти, но я даже не попытался за ним вернуться. После той жертвы, на которую он пошел, мы просто убежали в противоположном направлении.

Блейн проводит рукой по волосам, которые отрасли также как и мои.

— Послушай, я ужасно чувствовал себя, пока тебя не было, — рассказывает он. — мне было плохо. Я был уверен, что ты не вернешься. Папа тоже. Теперь это кажется ужасным, как будто мне безразлична судьба Харви, но я рад тому, что это случилось с ним, а не с тобой. Если бы кто-то заставил меня выбирать между вами, я бы выбрал тебя.

Я хмурю лоб. — Никто не должен принимать такие решения. Не в таких во-просах.

— Я знаю. Но все равно.

Он прощается, чтобы идти на физиотерапию, а я иду что-нибудь поесть. Хотя еще рано для ужина, мой живот не спокоен. Я не уверен, из-за нервов ли это или из-за голода, но я иду в столовую и беру небольшую порцию. Наконец, я сажусь рядом с Бри, которая вернулась из больницы, где ей обработали рану. На ней рубашка, на которой нет крови, и Бри рассказывает Полли о нашей миссии.

— Мы не уверены, но выглядит так, что мятежники потеряли около ста чело-век.

— Что?

Бри смотрит на меня как на идиота. — Ох, я совсем забыла, — говорит она. — Ты же во время обсуждения миссии навещал Блейна. — я смотрю на нее, до тех пор, пока она не понимает, что я жду подробностей. — Да, группа мятежников попала в засаду, когда Орден послал пополнение, их просто было слишком мало, и Кристина… Я предполагаю камеры зафиксировали, как она помогала вам в лаборатории. Наш шпион сообщает, что ее казнили на следующий день. Вероятно, также как и Харви.

Мой желудок сжимается. Кристина, скорее всего, знала, к каким последствиям это приведет, если она попадет в поле зрение камеры, но мне все равно плохо. Именно поэтому я все еще жив. И вся долина Расселин празднует. Все больше людей умирает ради мятежников, и это не правильно. Почему они? Почему не я или Бри, или Бо? Почему нам так повезло?

Мне нужно побыть одному.

— Грей? спрашивает Бри, когда я встаю из-за стола. — Ты в порядке?

Я ухожу, не давая ответа.

В долине люди сделали поминки для Харви и павших в Теам. Это выглядит как круг, который нарисован на земле, но люди заходят внутрь, чтобы положить цветы и письма или поставить свечи. Моя сумка пуста, у меня нет приношения, которое я мог бы положить туда, но я все равно вхожу в круг. Я закрываю глаза и благодарю Харви, Кристину и все других безымянных мятежников, которые пали за доброе дело. Я обещаю им, что борьба еще не окончена. Возможно, мы и празднуем маленькую победу в течение нескольких дней, но потом все продолжится. Я буду с ними и даже готов принять должность руководства, если будет нужно.

Когда я оборачиваюсь, чтобы выйти из круга, Эмма стоит за мной со свечой в руках и ждет. Огонь играет на ее лице. Я понимаю, что должен был что-то сказать, но я просто прохожу мимо.

Моя комната выглядит также, как и когда я ее покинул. Я сижу на краю кровати и пытаюсь вспомнить, какой была жизнь, прежде чем все произошло. Мне кажется, я изменился. Может это и так.

То было время, когда я хотел быть только с Эммой, а теперь я запутался.

Я рассматриваю картину на стене и мечтаю, чтобы это было окно. Мне нужно синее небо, облака и птицы, которые летают в парах. Я должен быть уверен, что где-то в этом мире существует справедливость.

Жизнь в Долине Расселин продолжается. Все как обычно, люди умирают, дети рождаются. Между тем я узнаю, что люди женятся, если они не озабочены похищением, они всеми силами стараются позаботиться о продолжении рода, тогда они становятся похожими на птиц.

Эмма работает в больнице, но я стараюсь не попадаться ей на дороге. Только один раз я остаюсь с ней наедине, когда прихожу в больницу, чтобы поменять повязку на руке. Она мажет рану мазью и накладывает бинт. Я почти забыл, какие мягкие у нее руки, какую боль вызывают ее прикосновения в моей груди. Я задумываюсь, не поцеловать ли ее. «Давай попробуем начать с начала», — мог бы я попробовать сказать. Но она поворачивается ко мне спиной, чтобы взять еще мази, и мое стихийное желание проходит. Ожег на руке проходит и на его месте остается неровная кожа. Но напряжение между нами никуда не исчезает.

Бри смывает краску с волос и неоднократно посещает больницу, чтобы проверить ее рану, через несколько дней кажется, что она никогда не возвращалась в Теам. Мы возвращаемся к нашему обычному распорядку. На тренировках мы часто язвим друг над другом. В беседах она поддразнивает меня, а я поддразниваю ее без конца. По крайней мере, мы избегаем проявлять симпатию как тогда у огня, вечером, когда умер Харви. Но если вечерами она стучит в мою дверь, я никогда не прогоняю ее.

Этими ночами мы практически не спим. Наши руки, ноги и губы переплетаются, но если становится опасно, она останавливает меня. Она не хочет иметь детей, и я тоже. Кроме того я знаю глубоко в душе, что у меня больше не будет шанса снова быть с Эммой, если я пересплю с Бри. Я чувствую это каждый раз, когда Бри прижимает руку к моей груди и шепчет: — Не сейчас, не этой ночью, — странное облегчение. Знаю, что без этих слов я бы не остановился.

Однажды, когда мы сидим рядом на кладбище, я спрашиваю Бри, как она справляется со столькими смертями, как смогла так быстро все сделать в Объединенном центре, то есть застрелила часового.

— Ты уже убивал когда-нибудь, Грей? — спрашивает она и пристально смотрит мне в глаза. Я задумываюсь, но вопреки всему через что я прошел, к удивлению, такого не случилось. Я даже не смог убить члена ордена, который молил меня об этом.

— Я только охотился до этого, — отвечаю я.

— Это отличается от охоты. Совсем иначе. После того как в первой миссии с мятежниками я убила первого противника, я плакала. Только представь себе — ревела. Но через некоторое время, когда их стало гораздо больше, стало легче. Я не говорю, что мне нравится или что я хочу это делать, но наступает момент, когда нужно переступить мораль, если от этого зависит твоя жизнь. Ты думаешь о жизни и смерти и о существовании. В Теам я делала то, что считала правильным, чтобы спасти нашу жизнь, а также, чтобы мы могли выбраться оттуда. Если эта борьба продолжится, наступит день, когда ты предстанешь перед таким же выбором, и поверь мне, ты выберешь свою жизнь, а не противника.