Ольга Карелина - Иеремиевы огни (СИ)

Анжела, представляющаяся сейчас Аспитису сплошным сгустком противоречий — причём главным, похоже, было то, что со своим статусом обычной медсестры она смеет что-то высказывать самому Мессии-Дьяволу, — задумчиво хмыкнула.

— И зачем? Он настолько вас раздражает, что вы не упускаете случая его подколоть?

— Наоборот, — хорон ощутил прилив неестественного вдохновения: чёртовы переломы, — я не могу на него надышаться. Он идеален, понимаешь? В его восемь лет я отрёкся от него, и он попал на воспитание к моему телохранителю и его жене. Я потом допытывался, как они умудрились вырастить такого золотого мальчика, а Энгельберт только отмахивался. По его словам, воспитанием Бельфегора вообще толком никто не занимался: всё сам. К этому возрасту он и так знал, что хорошо, что плохо. И законсервировался так, что теплоходом не сдвинешь. И всё было здорово, пока он не вернулся ко мне спустя семь лет. Я до сих пор боюсь его испортить. Бельфегор как вода — спокойный, постоянный, и то, что попадёт к нему в душу, наружу уже не возвращается. Поэтому я стараюсь почаще мутить эту воду собой, чтобы ни в коем случае он не стал похожим на меня. Чтобы все мои недостатки волнами выходили на поверхность и уносились его собственными порывами протеста, пока не успели ещё опуститься на дно.

Анжела, смотрящая на него во все глаза, помолчала несколько секунд и осторожно заметила:

— По-моему, сейчас в этом нет необходимости. Он выглядит вполне самодостаточным. Своим неприятием вы лишь раните его. А он, может, даже не догадывается, что на самом деле вы им гордитесь, а не презираете за эти самые протесты.

— А по-моему, уже догадывается, — ворчливо отозвался Аспитис, — раз заговорил про барьеры… — он увидел, что на лице Анжелы явственно отобразилось сомнение, и, решив сменить тему, забегал глазами по хорони, надеясь найти что-то простое, чтобы в обсуждении появилась хоть какая-то непринуждённость. Взгляд, однако, остановился на обручальном кольце, и с ходу Аспитис спросил: — А что твой муж думает по поводу того, что ты уехала работать на войну?

— Понятия не имею, — усмехнулась Анжела, однако глаза её чуть похолодели. — Мы уже три года не живём вместе, и я перед ним не отчитываюсь. Но, наверное, ему всё равно, поскольку нас с сыном он очень просто выкинул из своей жизни.

— Как так получилось?

— Ничего сложного. Он женился на мне и зачал ребёнка лишь для того, чтобы его бизнес-партнёры почуяли в нём надёжного человека — мне-то, конечно, говорил, что по любви, — Анжела начала меланхолично крутить на пальце то самое кольцо, то ли скрывая свои обиды и боль от поведения мужа, то ли и вовсе не испытывая их. — Ну а потом — ребёнку два как раз исполнилось — моя единственная подруга примчалась ко мне с безумными глазами и рассказала, что он предлагал ей стать содержанкой — или хотя бы любовницей. У Гери в самом деле такая репутация, пару раз она даже соглашалась, но не за моей спиной же с моим мужем! Она воспользовалась ситуацией и выведала у него все интересные подробности. Оказалось, что на меня ему, в общем-то, плевать, да и сын даром не сдался. Просто там, в бизнес-кругах, стали косо смотреть, и он быстренько подыскал себе дурочку из не очень богатых, которая поверит его сладким речам. Нормальной семейной жизни у него и в мыслях не было, более того, он был, например, уверен, что все кругом такие же меркантильные: я шикую за его счёт, а Гери готова меня предать, стоит только предложить ей достойную сумму. Кто бы мог подумать…

— То есть вы просто разъехались?

— Мы сложно разъехались. В тот визит Гери якобы случайно облила его вином и, пока он застирывался, порылась по рабочему портфелю. Чисто из чувства мелкого вредительства. Выбрала самые, по её мнению, интересные бумаги и утащила к себе, а потом сбежала под благовидным предлогом. Дома стали читать — а там хорошая такая нестыковка в расчётах с крупным клиентом, которого он обманул на круглую сумму. В общем-то, Франку даже особо угрожать не пришлось, сам предложил разъехаться на моих условиях, лишь бы наружу не пошло. Отделался он легко: я всего-то заставила продолжать давать денег на ребёнка и не трогать его и мою маму, к которой я съехала. Разводиться пока не разводились, потому что большая часть зарплаты у него неофициальная и алименты будут грошовые. Но он всё равно мне потом подлянку сделал: ни в одну клинику или больницу меня не берут выше младшей медсестры. На меня действие нашего договора-то не распространяется. Вот я на войну и уехала, чтобы денег заработать.

— Почему не хочешь опять пригрозить компроматом? — сощурившись, спросил Аспитис, и Анжела пожала плечами.

— Это будет не совсем честно. Использовать того клиента для своих нужд с моей стороны тоже нечестно, но я знаю, что рано или поздно Франк сорвётся — и я дам ход этой информации. Весело, наверное, будет.

Мессия не стал это комментировать: он уже понял, что Анжела закусила удила и без страха пойдёт до конца, когда это потребуется. Как и с Ёсихару. Эта девушка явно привыкла обходиться, подобно самому Аспитису, собственными силами. Ему было интересно ещё узнать про Гери, но Анжела опередила его своим вопросом:

— А ваша жена? Она приедет? Луиза, да?

— Луиза? — Аспитис ощутил, как губы его расползаются в неприятной усмешке. — Нет, не приедет.

— Вы тоже разошлись?

— Если бы. Она умерла, — Аспитис увидел, что Анжела вскинула руки к губам, кажется, искренне ему сопереживая. — Это было шестнадцать лет назад. Её убили.

— Вы… наверняка уже наказали… убийцу?

— Хотел, да приближённые не дали. Крайне популярная фигура в наших кругах, слишком много нашёл себе защитников, — он опять нехорошо улыбнулся, и хорони непонимающе моргнула.

— Как так? Разве у вас не абсолютная власть? И где он сейчас?

— Да вон лежит, — целой рукой Аспитис указал на соседнюю кровать, и Анжела окаменела. — Там сложно всё. Фактически убил-то он, а вот случайно или не случайно — мнения расходятся. Я остался в меньшинстве, и противостоять им без потерь не получилось. Всё моё окружение не желало Рэксу смерти — и, объединившись с его окружением, сумело его спасти. Шесть лет я пытался его достать, ну а потом как-то отболело. Устал я отгонять мухобойкой бронепоезд.

— Вы… до сих пор её любите? — тихо спросила Анжела, не отрывая глаз от его лица. Аспитис кашлянул.

— Как и твой муж, я заключил с Луизой фиктивный брак на политической основе, и по той же причине мы родили ребёнка. У нас была договорённость оставаться свободными друг от друга, только не выносить эту свободу на всеобщее обозрение. О любви договора не было. Я был к ней привязан, но Рэкса не простил не поэтому.

— Мне жаль вас… Кажется, вы только и делаете, что противостоите чему-то.