Ольга Карелина - Иеремиевы огни (СИ)

— Соответствовало бы, если бы ты просто повысил ему зарплату за рвение. Пускать это во власть не стоило… Впрочем, конечно, это лишь моя точка зрения, Аспитис. Признаться, приблизив в своё время Стиана, бывшего ярого оппозиционера, я тоже долго к нему приглядывался и не доверял до конца. Решение было принято скорее на чувствах… Так что? — лицо Рэкса стало сосредоточенным. — Ты прощаешь меня? Часть моей вины в её смерти тоже есть, я никогда не отрицал этого. Только вот… Если перед машиной спешит перебежать дорогу человек и вдруг спотыкается и падает, разве водитель так уж виноват, что не успел затормозить?

Аспитис пожал плечами, признавая это допущение, а потом смысл сказанного дошёл до него, и он ощутил, как голова закружилась.

— Ты… Откуда ты знаешь? — задохнулся он. — Я не говорил никому, никогда! Даже Квазару, Артуру! Какая на этот раз птичка отличилась?!

— Пусть это будет моей тайной, — улыбнулся Рэкс, но глаза его вновь стали бездонными колодцами. — Ты не ответил, Аспитис…

— А то я не знаю, что этим намёком ты добиваешься иного! Хочешь сказать, это… это я виноват? — голос Аспитиса сорвался. — В её смерти — виноват — я? Потому что, как и тогда, не разобрался, прежде чем что-то делать?

— В людях, да, — безжалостно кивнул Рэкс, а Аспитис, отвернувшись, забегал взглядом по палате, утихомиривая бурю, поднявшуюся в душе.

О том, что произошло как раз в тот период жизни, когда Аспитис сносил издевательства и унижения от всех, даже одноклассников, а Эдриан пользовался силой и положением, чтобы лишний раз показать ему, что он никто, даром что сын президента ГШР, он предпочитал не вспоминать. Не вспоминать о своём первом друге, которого он предал из-за собственного недоверчивого, категоричного характера. Зачем Рэкс об этом напомнил? Что пытался этим донести?

И откуда всё-таки знает о Маарике?

Лет с тех пор прошло много, но Маарика всё ещё иногда вставала перед глазами Аспитиса, словно он видел её вчера, — худющая, колючая, немного грубоватая, с красно-рыжими, как огонь, волосами аурисса, однажды появившаяся в их классе и, вопреки всеобщим ожиданиям, не присоединившаяся к травле изгоя Аспитиса, а, наоборот, заступившаяся за него. Как они сдружились, уже ускользнуло из памяти — возможно, Маарика ему просто навязалась, потому что тогда он с подозрением относился к любым милостям со стороны посторонних людей. Аспитис помнил только, как они вместе, чуть ли не заканчивая друг за друга фразы, отвечали на оскорбления всего класса, а заодно и учителя, день за днём, и он всё ждал, когда Маарика устанет, сдастся, уйдёт к врагам, но она всё так же оставалась рядом.

А потом, примерно месяца два спустя, он случайно увидел её с Эдрианом. Она держала его за руку, говорила что-то неслышимое — и Аспитис понял, что для ещё одного его друга та сторона оказалась привлекательнее. Точнее, Эдриан — с его статусом, свободными деньгами, почётом, кучей фанатов. Только, в отличие от случая с тем приятелем, который когда-то навёл Эдриана на его брата, совсем не ожидавшего подставы, сейчас Аспитис буквально ощутил, как ему в сердце вонзился нож. Его даже пошатнуло — он не хотел верить. Но пришлось: Маарика нагнула голову Эдриана к себе, и, не желая смотреть дальше, Аспитис убежал.

Он бродил по сумеречным улицам, не видя, куда идёт, и в итоге наткнулся на Маарику. После первого же вопроса, что это он такой хмурый, Аспитиса понесло. Маарику он обвинил даже в том, чего не видел, и не захотел слушать оправданий. Так и не сумевшая вставить и слова аурисса впервые на его памяти расплакалась и, развернувшись, побежала на другую сторону улицы. Как раз переключался зелёный пешеходный на красный, но она успела бы дойти до конца, если бы почти у самой бровки не споткнулась. И шедший издали автомобиль, водитель которого тоже рассчитывал, что Маарика ступит на тротуар прежде, чем он проедет, не успел затормозить.

Одеревеневший Аспитис стоял на одном месте, пока не приехала скорая. А потом, почти сразу, и серая машина с глухим кузовом и целым ворохом чёрных мешков, в один из которых закрыли так и не пришедшую в сознание Маарику.

Это была первая из множества смертей, которые Аспитис видел собственными глазами, и первая, в которой виноват действительно был один он. Потому что вечером, когда он, оглушённый, вернулся домой, его схватил за ворот рубашки Эдриан и пригрозил, что, если его «подружка» ещё раз посмеет угрожать ему и сажать на руки синяки, он не посмотрит, что она девушка. Тем более что девушек можно поставить на место отнюдь не избиением. Ты имей это в виду, Аспитис, сам знаешь, меня отмажут, даже если я случайно её в процессе убью…

От осознания того, что он натворил в своей горячности, вот так запросто подвергнув сомнению верность своего единственного друга, Аспитис выпал тогда из реальности почти на неделю. Потом, придя в себя, пообещал себе же, что более этого не повторится. И, получается, повторилось. Только не в том, что он подумал изначально.

Хотя и в этом, конечно, тоже.

— Знаешь, Рэкс, ты тоже отлично играешь на чувствах, — хмыкнул Аспитис, восстановив некоторое подобие душевного равновесия. — Как минимум на моих. Не понимаю, как тебе это удалось, но, кажется, просить прощения должен я, а не ты. Не хочется уточнять, но…

— Да, ты всё правильно понял, — без тени улыбки отозвался Рэкс, на какое-то время становясь тем же недосягаемым и всеведущим существом, которым был в Седе. Всё-таки он был далеко не таким добряком, каким казался. Просто до поры до времени великодушно делал Аспитису скидку на все жизненные обстоятельства, которые превратили его в такого, каким он являлся и какого не хотел менять. Тоже до поры до времени.

— Прости, — попросил он — это удалось куда легче, чем он ожидал. — Я думал, больше не наступлю на те же грабли, но… Теперь точно в последний раз! Веришь?

— Верю, — улыбка Рэкса буквально стала для Аспитиса лучом света из-за забранного решёткой окна. — Давай теперь: да или нет? Объединению — быть?

Краем глаза Аспитис увидел, как на последних его словах отворилась дверь палаты и кто-то вырос на её пороге, но это не имело значения.

— Быть, — кивнул он, в одно мгновение освобождаясь и от тяготящих его сомнений, и от тёмных мыслей, и тут же с порога раздался знакомый голос:

— Какие, однако, интересные новости. Даже не знаю, стоит ли мне теперь соваться с моими.

— О, конечно, стоит, — заверил гостя Рэкс, и Аспитис наконец повернулся к двери. — Ты проходи, Домино, а то сквозняк. Тебя им сюда занесло? Говорил я, что к режиму питания ты относишься чересчур уж легкомысленно.

Домино, в защитном плаще, сливающемся цветом с его волосами, небрежно забранными в хвост, тёмных штанах, заправленных в полувоенные ботинки, и со странными пятнами на рукавах обеих рук, смутно напоминающими запёкшуюся кровь, возвёл глаза к потолку, выразив лицом всё своё неприязненное отношение к нотациям, и, чеканя шаг, направился к Рэксу и Аспитису. Остановился ровно посередине и доложил: