Николай Шмелёв - Безмолвие полной Луны (СИ)

Первый пилот выпучил глаза ещё сильнее, но ответить ему было нечего.

— А что послужило причиной падения? — задал проверяющий каверзный вопрос.

— Тридцать литров этилового спирта, выданных на промывку и протирку оборудования. После его употребления всё подразделение лежит пластом, включая космических пехотинцев. В моменты просветления сознания, цыган, каких-то, требуют… Кстати, смею заверить, что это случилось ещё до нашего возвращения с Земли.

Инспектор не очень-то поверил словам первого пилота, издавна не доверяя членам экспедиционного корпуса. Никто из личного состава даже не догадывался о коварных свойствах этила, пока Совет не угораздило включить планету Земля в план изучения инопланетных форм жизни. Он повернул голову к сопровождающему его лицу, с огромной головой и, отметив про себя, что это не лицо, а морда земного бегемота, спросил:

— Как наказывать будем? Опохмеляться не давать?

— Проще! Сократим им отпуск на время, в три раза большее, чем они тут прохлаждаются. Затем в командировку на Трихансад.

— А это не будет приравнено к садизму? — осторожно осведомился инспектор.

Его помощник пожал бы недоумённо плечами, но они у него отсутствовали, так как голова плавно переходила в руки, минуя стадию богатырского изгиба…

Где-то в районе средней полосы России, в одной из забегаловок общепита, повар, буфетчица и уборщица стояли около «Титана», глупо улыбаясь. Вместо простенького крана, открывающегося простым поворотом рычага в сторону, в кипятильный аппарат было вмонтировано нечто: с огромным количеством трубок, переходников и мигающих жидкокристаллических индикаторов. Светящаяся красная кнопка по контуру подсвечивалась мягким изумрудным светом, словно приглашая всех желающих её нажать.

— Может, это директор поставил? — предположил повар.

— Сам, что ли? — возмутилась буфетчица, отлично зная про то, что директор сам гвоздя не сможет забить.

— Почему сам? Слесаря вызвал….

— Может — надавить? — робко предложила уборщица.

Три бомжа ганашились на могиле неизвестного ликвидатора аварии, разливая по стаканам жидкость сомнительного качества. Ничто святое им не чуждо… Неожиданно, зелёный гранитный обелиск засветился мягким изумрудным светом.

— Всё — допились!

Три оборванные личности, немытые и все в лохмотьях, начинали новую жизнь. Имевшие неосторожность соприкоснуться с могилой профессора, они теперь левитировали. Бомжи забавно барахтались в воздухе, суча руками и ногами, и пытаясь спуститься на грешную землю. По непонятной причине, сделать этого они не могли. Не могли несчастные: ни улететь, ни спуститься вниз. Они имели возможность, только двигаться по горизонтали. Может быть, когда-нибудь, этот эффект исчезнет. Рассосётся, так сказать. Они погребли в неопределённом направлении… Спустя некоторое время, сердобольные люди вручили бедолагам вёсла от резиновой лодки с короткими ручками. Вёсла сильно смахивали на ракетки для игры в настольный теннис. Сначала их видели выступающими в балагане, но, видимо, много заработать на этом не пришлось. Во-первых, зачем платить, если можно не платить, так как бомжи волей-неволей не могут остановить представление, а во-вторых, наши люди не верят, ни во что. В крайнем случае — ничему не удивляются. Впоследствии, знающие люди говорили, что бомжей видели на пути в Тибет. Будет переполох у тамошних шарлатанов. Дозаправку летуны производили прямо в воздухе — кто что даст. Голос из ниоткуда сурово произнёс:

— Не хрен, понимаешь, в зону действия «Антигравитона» без защитного экрана лезть.

Утром Ворон застал Барбариску уже на ногах.

— Путь сегодня предстоит длинный, — таинственно сказала она. — Возможно, не на один день, но, с одной ночёвкой — это точно.

— И куда топать? — настороженно спросил Вова.

— В соседний город. Нам нужно посетить заводик по обработке гранита.

— Что он здесь делает? — удивился Ворон.

— Не здесь, а там, — поправила его Лариса. — Большая разница.

— Да я не про то. Зачем он здесь — в принципе.

— Да ты что, — удивилась Барбариска, — а памятники на кладбище где заказывать? В соседней республике, что ли?

— А-а-а, да-да, — согласился Ворон, совсем упустив подобную деталь из логической цепочки жизненного цикла. — Памятники….

До соседнего города было не так далеко, но и неблизко. В путь решили отправиться все. Никто не захотел оставаться наедине с непредсказуемой техникой, хоть она себя пока никак не проявила, с негативной стороны. Пыль дорог, солнце над головой, а иногда и дождь стеной — вечные спутники странников, с какими бы целями они не шли по этим дорогам. Как известно — их осилит идущий… Как назло, попутного транспорта не попалось и пришлось перемещаться на своих двоих.

Прибыв на место, сталкеры выяснили, что завод занимается тем, чем и должен был заниматься: облицовка зданий, стен, парапетов и полов. Активно потребляют продукцию станции метро. Но, для них, в основном, всё делается на заказ. Производство надгробных постаментов… Это отдельная, но самая стабильная статья заводских доходов. Необходимо было уточнить существенные детали. Ради этого, на самом заводе, сталкеры разыскали главного инженера и, с помощью эликсира болтливости, разговорили последнего. Инженер оказался словоохотливым и кое-кому показалось, что выпитый им эликсир был лишним, в цепочке опроса. Даже ненужным. Технарю постоянно приходилось задавать наводящие вопросы, чтобы во время возникающих пауз, он не запел. Главный инженер, насчёт этого действа, имел твёрдое намерение и упрямо порывался его исполнить. Сталкеры были против и поэтому, вопросы сыпались, как из рога изобилия. Но, к сожалению Барбариски, их запас иссяк, положив начало сольному пению. Сталкеры, на данный момент, испытывали к хоровым выступлениям стойкое отвращение и поэтому, постоянно сбивающийся с ритма тенор, в гордом одиночестве терзал стены заводской конторы.

— Что мы имеем? — спросил Ворон окружающих, под завывание уважаемого мастера по обработке гранита, работавшего без аккомпанемента.

— Пьяного инженера, — моментально среагировал Лис. — И солиста большого театра.

Нахмурившись, Чингачгук посмотрел на поющего и предложил:

— Салом ему рот зашпатлевать…

— Не напасёшься, — недовольно возразил Бегемот.

Делать было нечего и сталкеры пошли другим путём. Путь оказался прост, до безобразия. Они, просто-напросто, опросили местного рабочего, следившего за работой станка. Огромная дисковая пила, с алмазными зубьями, медленно резала гранит. Вода, подаваемая на охлаждение, ручьями стекала на пол, но твёрдая порода неохотно поддавалась современной технике. Слежение за работой оборудования, у самого рабочего, заключалось в том, чтобы просто глазеть на производственный процесс. Лишь иногда он вносил небольшие корректировки, а в целом, страдал от безделья. Исходя из сказанного, а так же благодаря южному темпераменту, сотрудник завода тоже оказался весьма словоохотливым. Кому-что делали, рабочий естественно, не знал. Гранит отправлялся на кладбище без дат и имён и поэтому, особенной тайной являлось то, для кого предназначались памятники и постаменты. Но, всё-равно, кое-что ценное рабочий поведал. Из его пояснения, стало ясно, что об этом знают только директор кладбища да художники, которые непосредственно наносят на гранит физиономии усопших, а так же, даты рождения и смерти. Возможно, кое-что может быть известно кладбищенскому сторожу. Припомнил он и то, что из гранитной крошки один раз делали пустотелый памятник: «Все тогда сильно удивились заказу, но в детали вникать не стали. Зарплату платят, да и ладно. Прессованная крошка, в основном, идёт на облицовочную плитку, существенно облегчая стоимость продукции, но, в данном случае, её пришлось клеить. Так что, погребальный скворечник тогда обошёлся заказчику в копеечку — значительно дороже цельного куска гранита».