Александр Пономарёв - Ликвидатор. Тени прошлого

– А почему пыль так странно себя ведёт? Это как-то связано с твоим предупреждением? – спросил я, стараясь поставить ногу точно на след проводника.

– В центре крыльца «подкидыш» примостился – довольно слабый, но покалечить может не хило. Приятель Шпалы однажды умудрился здесь руку сломать: ступил не на ту половицу – и на тебе – отлетел аж к колодцу. – Байкер махнул рукой в сторону торчащего из земли железобетонного кольца. – В доме тоже есть аномалии, так что держи ухо востро.

Байкер с шорохом вытащил из нагрудных ножен армейский клинок, приставил острие к почерневшей от плесени двери, толкнул. Петли противно завизжали, стряхивая с себя чешуйки ржавчины, дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Байкер боком, словно краб, переступил через сильно стёртый порог. Прижимаясь спиной к стене, проводник приставным шагом добрался до входа в соседнюю комнату, махнул мне рукой: давай!

В точности повторяя его движения, я заскользил вдоль стены, не сводя глаз со сверкающего синими искрами огромного клубка молний. Скворчащая, как сало на сковородке, аномалия занимала почти всю комнату. Ионизированный «разрядником» воздух пощипывал кончики пальцев, нос и мочки ушей. Волосы до того наэлектризовались, что я чувствовал, как они шевелятся на голове.

Наконец левой ладонью я нащупал шершавый от облупившейся краски наличник. Ещё два коротких шага – и я оказался в соседней комнате. Здесь не было аномалий, зато в потолке зияла огромная дыра, из которой свисали похожие на лыко длинные бороды опалесцирующего лишайника. Там, где они касались пола, доски сильно почернели и казались обугленными. Вдоль правой стены половицы вообще отсутствовали. Через равные промежутки виднелись брусья с торчащими из подгнившего дерева ржавыми гнутыми гвоздями.

Стараясь не задевать косматые пряди, Байкер прошёл к дальнему углу, где валялись сваленные в кучу тряпки и обломки мебели. Поднял с полу деревяшку, разворошил хлам и ухватился за железное кольцо, привинченное к обколоченному жестью квадратному люку.

Сталкер первым спустился в подвал, зацепил ногой загромыхавшее тут же ведро, что-то откуда-то с шумом уронил, чертыхнулся. Потом раздался приглушённый щелчок, и тёмный провал озарился электрическим сиянием. Однако! Я и не ожидал, что в этой дыре могут быть подобные блага цивилизации.

– Эй, Журналист! Ты там заснул, что ли? Ёксель-моксель!.. Лезь сюда. И люк закрыть не забудь! – крикнул Байкер.

Осторожно обогнув ядовито светящиеся космы лишайника, я приблизился к люку, заглянул: грубо сколоченная лестница из берёзовых брёвнышек, бетонный пол и боковая стойка стеллажа из неструганых досок; на полках видны стенки дощатых ящиков с белой трафаретной маркировкой – буквы почти стёрты, не разобрать.

Я спустился на две ступеньки и опустил крышку люка, придерживая ладонью, чтобы не треснуло по голове. Преодолел ещё три тонких полешка лесенки, встал на пол, хрустя прилипшим к подошвам песком. Огляделся. Подвал оказался на удивление большим: света сорокаваттной лампочки с трудом хватало на то, чтобы разогнать сгустившийся до почти абсолютной черноты мрак по углам, который ворочался там, будто дышал, то вырастая до размеров сонного медведя, то сжимаясь и заползая в щели между большими фанерными ящиками. На полках грубо сколоченных стеллажей стояли деревянные ящики и картонные коробки разных размеров и форм, покрытые патиной времени пустые бутылки и банки.

У дальней стены терялся в сумраке громоздкий трёхстворчатый шкаф с массивной антресолью. Такая громадина при всём желании не смогла бы пролезть в узкий лаз. «Наверное, его принесли по частям и собрали уже тут, на месте, – подумал я. – Вряд ли погреб и дом строили вокруг этого монстра. Хотя я нисколько не удивлюсь, если на самом деле было именно так: наши люди и не на такое способны».

Справа от гигантского шкафа, почти в самом углу, ютился самодельный столик с кухонными принадлежностями. В полуметре над ним косо висела полка из потемневших от времени досок. На ней стояли в ряд белые железные кружки с чёрными пятнышками отбитой эмали и стопка разномастных тарелок.

За моей спиной на вбитых в стену крюках покоился целый арсенал, состоящий из трёх изрядно потрёпанных «калашниковых», пяти «макаровых» и одного непонятно как залетевшего сюда «пустынного орла». Внизу, под оружием, стояли закрытые на защёлки зелёные гранатные ящики. Из пролома в боковой стенке одного из них торчали жёлтые спирали древесной стружки и выглядывал круглый бок «лимонки».

Тусклое светило на голом проводе мигнуло и засияло ярче. Вскоре подвал вновь погрузился в привычные сумерки, но уже через несколько секунд лампочка Ильича опять зажглась в полный накал.

– Что это с ней? – я кивнул на пульсирующую «грушу».

– А-а, – отмахнулся Байкер, копаясь в картонной коробке. – Не обращай внимания. «Разрядник» перед выбросом нестабилен, вот она и моргает.

– Так она от аномалии запитана?! – Я, прищурившись, посмотрел на покрытую пылью сияющую колбу.

– Ага! А ты думал, здесь тебе централизованное энергоснабжение будет? – хмыкнул Байкер, вытаскивая на свет две толстые железные банки. – Держи!

Я поймал жестянку обеими руками, посмотрел на блёклую этикетку: «Гречневая каша с говядиной» – ничего, есть можно. В памяти сразу всплыла школьная столовая: длинный прилавок заставлен тарелками с молочным супом и слипшимися в комок макаронами с коричневыми лепёшками пережаренных котлет, а наверху засиженный мухами самодельный транспарант «Вкусно и питательно, просто замечательно».

– Нет, но… как-то непривычно это. И какой же Кулибин додумался до такого?

– Не знаю. Когда Шпала меня впервые сюда привёл, здесь всё уже так и было. Он не говорил, откуда узнал про этот схрон, а я не спрашивал. Горит лампочка – и хорошо. Уж лучше так, чем со свечкой сидеть. Ты, эта, ешь давай, ёксель-моксель, потом поговорим.

Сталкер сел на выступающий из-под нижней полки стеллажа край деревянного ящика, подцепил заскорузлым ногтем кольцо консервного ключа, резким движением открыл банку, вытащил ложку из нагрудного кармана и с аппетитом приступил к трапезе. В метре от проводника находился своеобразный трон из двух фанерных коробов по бокам от ящика с гранатами. Я удобно устроился на нём, вскрыл жестянку и вознамерился ухватить указательным пальцем здоровенный шмат каши с куском волокнистой тушёнки.

– Ёксель-моксель! Руками только дикари едят! – воскликнул Байкер, дал мне пластиковый трезубец и снова заскреб ложкой по стенкам своей жестянки.

Я вонзил зубцы одноразовой вилки в кашу, отковырял приличных размеров ком и только собрался заморить червячка, как Байкер заговорил набитым ртом: