Дэн Симмонс - ПЕСНИ ГИПЕРИОНА

Чтобы хоть как-то компенсировать вышеупомянутые не достатки профессии, в учительских вешают разные плакаты. Например: «Влияние учителя бесконечно».

Может быть, может быть. Но поверьте мне, я там восемнадцать лет проработал: да, правда — хорошие учителя на вес платины и гораздо важнее президентов, но влияние плохого учителя тоже вполне себе бесконечно.

Учитель и мальчик вскарабкались на крутой склон, откуда открывался вид на крайнюю южную излучину реки Миссури. Они то и дело оглядывались на величавый кирпичный особняк на холме, в застекленных дверях и высоких окнах которого отражалась мозаика из серого неба и изломанных, голых веток. Дом, скорее всего, пустовал, ведь владелец проводил здесь только несколько недель в году. Оба нарушителя знали об этом, но все равно приятно было пощекотать себе нервы, вторгшись в чужие владения. А заодно полюбоваться замечательным видом.

Они уселись под деревом где-то в сотне футов от поместья; широкий ствол укрывал и от ветерка, и от случайных взглядов. Солнце пригревало вовсю. Обманчивое тепло: весна пока не вступила полностью в свои права, и впереди наверняка поджидал еще не один снегопад. Земля постепенно оттаивала, и обширный луг, спускавшийся к железной дороге и реке, покрылся едва заметной зеленоватой дымкой. В воздухе пахло субботой.

Молодой учитель сорвал травинку, помял между пальцами и рассеянно сунул в рот. Мальчик тоже подобрал стебелек, прищурившись, рассмотрел его со всех сторон и последовал примеру мужчины.

— Мистер Кеннан, а река разольется, как в прошлом году? Опять все затопит?

— Не знаю, Терри. — Учитель не смотрел на собеседника, просто закрыл глаза и подставил лицо теплым лучам.

Мальчишка искоса глянул на рыжебородого Кеннана, а потом тоже прислонился к шершавой коре старого вяза. Но уже через секунду он не вытерпел и открыл глаза.

— А Мэн затопит, как думаете?

— Сомневаюсь, Терри. Такие большие наводнения случаются лишь раз в несколько лет.

Учитель спокойно рассуждал о том, чего на самом деле никогда не видел, но Терри ему верил. Кеннан проработал в маленьком городке в штате Миссури немногим больше полугода — приехал в сентябре жарким воскресным днем, как раз перед началом занятий, тогда и услышал про знаменитое наводнение. А Терри Бестер за свои десять лет видел три таких половодья и хорошо помнил, как в прошлом апреле ранним утром отец топал ногами и чертыхался в темной кухне, потому что пожарные вызвали его помогать на плотине.

С юга послышался свисток паровоза: в теплом весеннем воздухе пронзительный допплеровский визг прозвучал нежно и мелодично. Учитель открыл глаза и смотрел, как внизу с ревом проносится одиннадцатичасовой товарняк из Сент-Луиса. И Кеннан, и Терри считали про себя вагоны. Стучали колеса, свисток надрывался громче прежнего, а потом хвост состава скрылся за поворотом — там, где они сами прошли совсем недавно.

— Ух, здорово как, что мы оттудова уже ушли, — громко сказал Терри.

— Оттуда.

— Чего? — Мальчик взглянул на Кеннана.

— Что мы оттуда уже ушли, — чуть раздраженно повторил бородач.

— Ага.

Они замолчали. Учитель опять закрыл глаза и прислонился к дереву. Мальчик принялся кидать в особняк воображаемые камни. Его спутник явно не одобрил это занятие, так что вскоре Терри бросил кривляться, прижался щекой к теплому стволу и стал, прищурившись, разглядывать высокие ветви, по которым скакала белка.

— Двадцать шесть.

— Чего двадцать шесть?

— Вагонов в поезде. Я сосчитал — двадцать шесть.

— Ммм, — промычал учитель. — А у меня получилось двадцать четыре.

— Ага. И у меня. Я так и хотел сказать. Точно, двадцать четыре.

Кеннан выпрямился, вытащил изо рта травинку и снова покрутил ее меж пальцев. Его мысли витали где-то далеко. Терри скакал вокруг дерева на воображаемом коне и громко цокал, имитируя стук копыт. Потом «выстрелил» из винтовки, схватился за грудь, упал с лошади, покатился по траве и, наконец, «умер» почти у самых ног учителя.

Кеннан посмотрел на него, а затем на реку. Миссури степенно несла мимо кофейно-коричневые воды, закручивала все новые водовороты и течения, ни разу не повторяясь.

— Терри, а ты знаешь, что это самая южная излучина Миссури? Прямо перед нами?

— Ммм.

— Именно так. — Мужчина вгляделся в дальний берег.

— Мистер Кеннан?

— Да?

— А что в понедельник будет?

— Ты о чем? — Но на самом деле Кеннан прекрасно знал, о чем идет речь.

— Ну, вы ж знаете, сказка.

Учитель засмеялся и отбросил травинку. Бросал он неумело, как девчонка, но Терри тут же заставил себя выкинуть эту мысль из головы.

— Терри, ты же знаешь, я не могу тебе рассказать. Разве это было бы честно по отношению к остальным?

— Эх, — нарочито грустно вздохнул мальчик, но он явно не очень расстроился и, похоже, был даже доволен ответом.

Они встали, и Кеннан отряхнул штаны, а потом погладил Терри по голове, смахивая травинки с растрепанных волос. Учитель и ученик спустились с холма к железной дороге и вернулись в город.

Кентавр, неокошка и чародей-орангутанг пробирались сквозь безбрежное Травяное море. Маленькую Джернисавьен высокие заросли скрывали с головой, поэтому ей пришлось ехать на спине у Рауля, который легко раздвигал лимонно-желтую траву широкой грудью. Кентавр не возражал, ведь неокошка почти ничего не весила, к тому же так они могли на ходу наслаждаться приятной беседой. Позади по-человечьи широко и неуклюже шагал Добби и неразборчиво напевал себе под нос отрывки из разных песенок.

Вот уже девять дней брели странники по Травяному морю. Позади остались Призрачные руины и грозные крысы-пауки. Впереди поджидали Туманные горы. Там у них было важное дело. По ночам Добби отвязывал со спины огромную котомку и раскидывал шелковый шатер. Синий, похожий на зонтик купол украшали замысловатые оранжевые узоры. Джернисавьен нравилось слушать, как шуршит на ветру необозримое море и шелестит легкая ткань палатки.

Костер приходилось разжигать очень осторожно — ведь от одной случайной искры трава могла моментально вспыхнуть, и тогда им грозила бы неминуемая гибель.

По вечерам Рауль охотился с луком и обычно возвращался в лагерь с обмякшей тушей какого-нибудь травоядного в руках. Путешественники готовили ужин, а потом тихо беседовали или слушали, как Добби играет на странном ветряном инструменте, найденном в Человечьих руинах. После наступления темноты чародей показывал им созвездия — Лебедя, Лук Меллама, Хрустальную Небесную Лодку, Малую Лиру. А Рауль рассказывал древние предания, которые уже шесть поколений передавались от отца к сыну воинами из клана кентавров, — предания о храбрости и самопожертвовании.