Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

Скованность позиции не позволила Хильченкову развернуться, поменять место лежки, отползти за скалу. Он наблюдал, как корчатся от боли и стонут раненые им люди, как не могут добраться до своих, таких близких позиций. Добивать для наглядности не стал. Пусть бородатые смотрят, что может случиться и с ними, если снова поднимутся в атаку. Время, будто снова замедлило свой бег, решило дать передышку обеим сторонам. После сброса бомб, землетрясения в горах больше не наблюдалось, а дым все клубился в районе эпицентра.

Время отщелкивало минуты, секундная стрелка на наручных часах, плавно покачиваясь, шла в положенную ей сторону. Сергей ползком сместился к краю дороги, благо дело, после хорошей встряски, со скалы под которой он первоначально прятался, камнепад навалил подобие «пулеметного гнезда». Мысль, что его могут обойти по крутому нижнему склону, пройти, цепляясь за деревья и камни, уже не раз посещала его голову. Вот и перебрался поближе к скату.

На этот раз, всего лишь десяток духов, короткими перебежками, двинули к нему. Как в шахматной игре, кто-то разменивал фигуры, ценою в жизнь. На что они надеялись? Очередями в два-три патрона заставил их лечь, вжаться в грунт. Периферийным зрением он еще успел заметить вспышки выстрелов и короткие шлейфы гранат, а еще слившийся в одно целое глухой звук на границе сознания.

— Пыф-ф! Пыф-ф! Пыф-ф, пыф-ф!

Мощные взрывы четырех зарядов пришлись одновременно в то место, где засел русский. Обильно сыпнул в стороны камень, превращенный в щебень, а вместе с этим со стороны боевиков грянуло «Ура!». Как тараканы сбегаются ночью на корку хлеба, забытую жильцами на кухне, так бородатые кинулись на прорыв. Но этого Сергей уже не видел. Первая вспышка взрыва погасила сознание солдата, только на камнях остался лежать погнутый, исковерканный автомат Калашникова, а приглядевшись, можно было рассмотреть тлеющие тряпки, все, что осталось от защитного камуфляжа. Четыре выстрела «Шмелей», это не хухры-мухры! Не пожмотничали демоны!

Мягкий, ненавязчивый свет пробился через веки, заставил сознание впустить в себя ощущение внешней среды.

— Ну, что? В себя пришел?

Мелодичный женский голос потребовал разлепить глаза. Оба-на-а! Вот это краля! Перед ним, облокотившись на гладкий ствол высокой осины, стояла молодая девица. Заведя свои руки за спину, она, не мигая, смотрела на него. Тугая коса черного волоса, обрамлявшего черты бледного лица, спадала на грудь, тянулась до самого бедра. Язык в пересохшем рту распух, прилип к небу, двигать ним получалось с трудом, отсюда выдавленный ним вопрос прозвучал своеобразно:

— Вве-е хт-то?

Проигнорировав хрип молодого мужчины, барышня сдвинулась с места. Подошла ближе к лежавшему на земле солдату.

— Смотрю на вас на всех, удивляюсь. Корячитесь как букашки, снуете туда-сюда. И чего вам всем не живется спокойно? Я бы еще поняла, как раньше. Раньше, умирали на войне, защищая свой придел, наследие родовых богов, князя, в конце концов, коему роту на верность давали. Теперь князей нет. Забыты родовые боги. Придел твой далече. Что искал ты вдали от дома?

— Я-а-а?

— Кажется, знаю!

Улыбка на миг закралась на ее лицо. Словно фокусник, произвела манипуляцию рукой. Будто из воздуха на ладони материализовалась чаша из серебра. Присев на корточки, поднесла ее к самым губам воина. Темное тягучее вино, почему-то имеющее запах полыни, колыхнулось по стенкам емкости. Как ни странно именно запах терпкой степной травы, запах родины, привел его мысли в упорядоченное состояние, заставил перейти на другой уровень физики тела.

— Выпей! Выпей напиток, витязь, и я возьму тебя с собой. Ты очутишься в прекрасном мире. Ты не будешь больше страдать. Переживания о доме, родных и близких, отпустят тебя. Выпей, мой сладкий, и все успокоится, покажется неважным и скучным. Ты ведь шел именно к этому? Я подарю тебе покой.

Тихие проникновенные слова обволакивали сознание, баюкали разум. Добрая улыбка на бледном лице, располагала к тому, чтобы выполнить все чего хочет красавица.

— Ты кто?

— Когда-то, давно люди звали меня прекрасная Мара, славянская богиня. Теперь все забыли обо мне. Даже странно, что я проявилась здесь, перед тобой. Это для меня загадка. Может, ты знаешь ответ на нее?

— Богиня смерти! Поня-ятно, — язык во рту приобрел свойство шевелиться и внятно доносить слова. — Кажется, я знаю, но тебя я еще не звал.

— Я сама прихожу, когда считаю нужным. Так все ж, почему я вышла к тебе?

— Видишь ли, дева, я из племени характерников, а наша наука крепко повязала язычество с христианством.

— А-а! Так ты потомок белых хортов Перуна? Ну, надо же, вот уж не думала, что встречусь с таким. Все, не томи, испей моего вина, эта чаша твоя.

— Я как-то не слишком тороплюсь покинуть этот мир, хочу признаться, здесь мне нравится. Так, что я еще не устал страдать и переживать, и твой дар мне не нужен.

— Однако, ты нахал. Лежишь передо мной с переломанными ребрами и кочевряжешься. Пей!

— Да пошла ты…. Ушло твое время, я православный христианин!

Рука девы дрогнула. Чаша выпала в траву, вино в один миг впиталось в землю, выжигая в зеленой поросли пятачок пепла. Еще миг и его лица встало разъяренное лицо славянской богини смерти. Глаза Мары двумя черными омутами притягивали к себе.

— Ты смеешь спорить со мной, смертный? Хочешь помучиться в этом мире? Я предоставлю такую возможность!

Сарказм отразился на красивом лице девы.

— Ты познаешь муки, которых не испытывал раньше. Ха-ха! Ты лишишся молодого тела и станешь почти стариком, все свои знания и навыки оставишь здесь, а горечь потерь будут преследовать тебя даже во сне. Смотри мне в глаза и помни мою волю!

Шепот и темнота, это все, что успел почувствовать Сергей. Миг и сознание отключилось. Второй миг и он осознал себя свободным… Свободным от всего…

Он был искрой в темноте ночи, и эта искра понеслась в пустоту. С бешенной скоростью влетела в мириады звезд, маневрируя проскочила десятки галактик. Когда уже казалось, что он вырвался на простор, невидимым арканом его потянули обратно, дали понять, что не все так просто. Искру толкнули к знакомому шарику планеты Земля, заставили проскочить облачность и раствориться в предрассветных сумерках над одним из населенных пунктов.

Тиканье наручных часов, лежащих на подлокотнике видавшего виды старого кресла, не нарушало общей тишины предутренних сумерек. Он лежал на разложенном диване, уткнувшись взглядом в одну точку на потолке своей двушки. Он, это подполковник Лихой Андрей Викторович, мужчина преклонного для Вооруженных Сил страны возраста. Два дня тому назад ему исполнился полтинник, а вместе с днем рождения пришло и время, когда новая жизнь вот-вот должна будет постучаться в дверь его одинокой берлоги. Возраст, мать его так! Сергей Хильченков, вернее его душа, попал в тело этого перестарка, и теперь по причине расслабленности реципиента, имел возможность оклиматизации в новом вместилище.