Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

— Сейчас забираешь Хильченкова младшего, все у него выясняешь, оформляешь в сопровождение старшего лейтенанта Шкуратова, он сам с Кубани. Обеспечишь проездными документами. Я все подпишу.

— Есть!

— Да-а! Василь Василич, вместе с замполитом, придумайте для мальца комплект документов, на все случаи жизни. Чтоб ни одна гражданская морда на сраной козе объехать не смогла. Уловил? Вась-Вась, ну ты же можешь!

— Сделаем, командир!

— Ну, вот и добре!

Прощание с друзьями не затянулось, Сергею было не до него. Ивакин держал слово. Сутки потребовалось на все нюансы бумажных заморочек. Сопровождающий, в прошлом подчиненный отца, Сашка Шкуратов, подъехал на УАЗе к воротам, теперь уже ставшего чужим подворья, вместе с водителем загрузил в «собачатник» нехитрые пожитки, которых и было-то не так много. Не нажили. А всегда казалось, что всем обеспечены, а лишнее и не нужно. Толпа друзей обступила его со всех сторон. Лица ребят, смурные, расстроенные, слезы из глаз готовы пролиться в любой момент.

— Уезжаешь? — Рольф заглянул в глаза друга.

— Да, не увидимся больше.

— Ну, это жизнь покажет. Вот, — рыжий протянул охотничий нож в кожаном чехле. — Ты же хотел, я знаю. На память, помни, что у тебя есть друг.

— Спасибо!

— Сережка, пора. Нам еще больше сотни километров по степи пилить, да на полустанке на поезд садиться. Поехали.

УАЗ проехав по асфальту поселковой дороги, оставив позади стройные ряды ухоженных домишек, соскочил на проселок и попылил по нему, оставляя шлейф серой пелены позади себя. Сергей не догадывался, что там, позади, оставалось его детство.

Дорога была долгой. Поезд пассажирский, тормозил у каждого столба. Лишь после пересадки в Москве на скорый, за окном проносились просторы необъятной Родины, мелькали невозделанные поля и леса, зеленевшие соснами вперемешку с белыми березами средней полосы России. Не так представлял себе эту дорогу Сергей, когда мечтал с отцом и мамой проделать такой путь. Мысли, черными птицами, набросились на мальчишку. Куда он едет? Примет ли его дед, который может и не знает о своем малолетнем родственнике? Как дальше распорядится жизнь его судьбой?

Шкуратов ехал на свою Родину. Там проживали его родные и родичи, которых было так много, что и не сразу упомнишь, кто кому кем доводится. Настроение приподнятое, хоть кратковременный, но все же, отпуск. Рядом с ним пацан, заметно переживает неизвестность будущего.

— Не переживай, Серега. У нас на Кубани жить можно, — подбодрил он мальчишку. — Если даже дальняя родня, все равно не бросят. Ты уже взрослый, приживешься.

Сергей промолчал. Он и так всю дорогу отмалчивался, односложно отвечая на вопросы, сам разговоров не заводил, держал все в себе. Когда заметил, что Шкуратов пристально вглядывается в степной пейзаж за стеклом, не слишком похожий на Оренбуржье, понял, они у цели.

— Ростовская область. Ты смотри, Серега, ветер ковыль волнует, словно волны на море перекатываются. А, вон, скифские курганы. Тысячи лет назад в этих местах царские скифы-сколоты кочевали. Правда, красиво?

— Красиво.

Чем дальше удалялись к югу, тем больше природа отличалась от пройденного пути. Поля засеяны, белые беленые хатки виделись издалека, высокие пирамидальные тополя у дорог приклеивали к себе взгляд. Накопившаяся за дорогу усталость брала свое, под монотонный стук колес Сергей проваливался в сон, а просыпаясь, опять погружался в невеселые мысли. Жалел себя, ощущая ненужность никому, свою сиротскую долю. И снова дорога отвлекала от мыслей. По вагонному коридору прошлась дородная тетка, проводница, оповещая о предстоящей остановке. Заглянув к ним в купе, мельком мазнув глазами на порядок, провозгласила:

— Ваша станция, мальчики. Сдаем белье и готовимся к выходу!

— Пора.

На пристанционной площади Сашка взял такси, раздолбанную «Волгу» желтого цвета, с шашечками на дверях. Советский офицер мог себе позволить такую роскошь. Узнав название станицы, водитель, пузатый дядька с седой, жесткой, как проволока шевелюрой, расплылся в понимающей улыбке.

— Ага, к деду нашему, к Матвей Кондратичу пожаловали.

Шкуратов хоть и был удивлен таким утверждением, но вида не подал.

— К нему.

Выруливая на шоссе, водитель словоохотливо продолжил разговор.

— Так это вам не в станицу, это к нему на хутор треба ехать. Али на ночевку зараз к кому определить, а опосля уже к деду?

— Вези сразу на хутор, — распорядился старший лейтенант.

— Ну-ну! Вам видней. Дед может и на порог не пустить. Своеобразный человек. Ха-ха! Старый черт. Помню, москвичей привез, так он им в калитку не дал зайти. Собака у него, волкодав, ростом с годовалого телка, так разорялась, чуть цепь не перегрызла. А, он вышел, кажет им: «Езжайте, откуда приехали. Нечего мертвякам у меня на дворе делать!». Не пустил, так ведь и уехали. А у вас какие проблемы, ежели не секрет?

— Да никакого секрета нет. По-родственному едем.

— Откуда это у колдуна родственники могли взяться?

— Какого колдуна? — спросил Сергей.

— Да, деда Матвея. Я не понял, вы разве не лечиться приехали? Это он у нас знаменитость всероссийская. К нему со всех концов страны болящие, словно пчелы на мед слетаются. И откуда, только знают, что есть такой?

— Езжай на хутор, батя, — проговорил Шкуратов. — Там видно будет.

У самого въезда в большую станицу, с покосившейся маковкой церкви виднеющейся на пригорке, таксист повернул вправо, вставая колесами на наезженный летник, змеившийся по степи. Провез мимо балки с нависшими над самой дорогой тяжелыми ветвями дубов, обогнул ее по самой кромке, и прибавив скорости, попылил вдоль русла неширокой реки, сноровисто несущей мутные воды.

— Кубань, мать казачья! — восторженно произнес Шкуратов, глядя на реку, поросшую по берегам камышом и осокой.

— Тю-ю, — глянул на офицера водитель. — А, ты разве наш? Кубанский?

— А то ж, природный казак, станицы Ильинской.

— Земляк значит, — выворачивая руль и выезжая к деревянному настилу моста, произнес водитель. — Не, это не Кубань. Кубань по левую руку у самой станицы протекает, а это ее приток, Горлица. Речка так себе, виляйка, не на всех картах и название-то увидишь. От Кубани отпочковалась, да недалече и ушла, вон в плавнях и растворяется.

Проехав мост, оказавшийся на поверку довольно прочным сооружением, машина на первой передаче пошла на крутой подъем.

— А вот и хутор деда Матвея.

На миг над автомобилем пронеслась какая-то тень, прикрыв, словно туча дневное светило, и на лобовом стекле напротив водительского места, с глухим стуком расплылась уродливая пляма какой-то вязкой, желто-серой субстанции.

— А-а! Зар-раза!