Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

Практически одновременно в темнеющим к вечеру небе появились огненные всполохи трассеров артиллеристских снарядов, лейтенант Голубев своими гаубицами начал обстрел колонны 29-й моторизованной пехотной дивизии Фальке. А в голове Фролова послышали сразу же два голоса, один принадлежал сержанту Олейникову, а второй — капитану Головину. Иван только успел сказать сержанту:

— Срочно, со всеми своим людьми выдвигайся ко мне!

И тут же начал слушать то, что ему хотел рассказать капитан Головин.

— Товарищ командир, хочу доложить о том, что мой отряд оторвался от передовых частей 43-го армейского корпуса, вышел в указанное расположение, занял ранее выкопанные траншеи, готов вступить в бой с противником.

— Николай Иванович, вскоре к вам подойдет отряд майора Борисова. Он, как мы и раньше договаривались, вступает под ваше командование. Чуть позднее подойдем и мы с сержантом Олейниковым. Думаю, что объединенными усилиями мы справился с этим передвижным отрядом немцев, освободим дорогу для прохождения отступающих частей Красной Армии!

Неделя ожесточенных боев на территории Советского Союза заставила немецких солдат и офицеров несколько по-иному взглянуть на эту войну. Никогда еще немецким солдатам и офицерам не приходилось сражаться с таким противником, который даже после ожесточенных боев не сдавал своих позиций, он не бежал от одного только вида немецких танков. Во время последних войн в Западной Европе, страны этого региона мира одна за другой склоняли свои головы перед дивизиями Вермахта всего лишь после одной — двух недель вооруженного сопротивления. Три недели сражались польские солдаты, но и они сдались в плен швабам после того, как немецкие танковые дивизии, словно нож в масле, прошли насквозь всю их страну! Три — четыре недели боев, и одна из сильнейших армий мира такой страны, как Франция, сдалась Вермахту со всем своим современным вооружением, авиацией и военно-морским флотом. Перейдя границу Советского Союза, армии Вермахта вот уже неделю вели пограничные сражения. Пока еще можно было утверждать, что немцы побеждали в этом сражении, но они пока еще не имели возможности выйти на оперативный простор для наступления вглубь СССР. Причем, сами генералы Вермахта в своих послевоенных мемуарах отмечали, что эти пограничные сражения велись на равных с кадровым и хорошо обученным составом Красной Армии!

Если бы не стратегические ошибки верховного командования Красной Армии, то не было бы окружения четырех советских армий под Гродно, мы бы так рано не сдали бы Минск. Тогда многого чего могло бы не случиться, но, к великому нашему сожалению, верховное командование Вермахта оказалось более искусным в военном ремесле, немецкие генерала превзошли советских генералов и поля пограничных сражений остались за Вермахтом. Эту грустную история мы были вынуждены принять и нести в себе до окончания Великой Отечественной войны. Сегодня нельзя изменить историю нашей Красной Армии, сегодня нельзя по-другому озвучить, прочитать историю всего нашего государства, Советского союза. Но мы обязаны хранить в народной памяти великий подвиг советского солдата, красноармейца, который сумел сдержать самый первый и самый страшный удар дивизий Вермахта, перешедших нашу границу 22 июня 1941 года!

Артиллеристы лейтенанта Голубева постарались от всей своей души, они отлично отстрелялись по двум немецким батальонам 29-й моторизованной пехотной дивизии Вермахта. Этими залпами дивизионной артбатарей продвижение этих немецких батальонов было остановлено в районе поселка Пески. До своей конечной цели, поселка Мосты, раскинувшегося по обоим берегам белорусского Немана, этим батальонам оставалось пройти всего лишь десять километров. Еще утром эти оба батальона, разведывательный и мотоциклетный, командиром 29-й моторизованной дивизии соколов были отправлены на разведку двух дорог республиканского значения: Слоним — Мосты и Слоним — Волковыск.

Командиры же этих двух батальонов проявили неслыханную для немцев беспечность и разгильдяйство! Их батальоны, как два мешка с дерьмом, чуть ли не впустую проболтались на этих белорусских дорогах. Своей информацией о том, что противника на этих двух дорогах не наблюдается, командиры этих двух батальонов своих же генералов вводили в заблуждение. Те попросту не понимали складывающейся обстановки, разведчики сообщают о том, что противника не наблюдают, а дивизионные колонны постоянно подвергаются артиллеристскому обстрелу, как только появляются на этих дорогах и пытаются по ним продвинуться!

Но время не останавливалось, оно отсчитывало свои минуты и часы, первые подразделения 3-й, 4-й армии и частично 10-й армий уже начали переправляться по трем мостам, расположенным в поселке Мосты, через Неман. Так что сейчас, по мнению комбрига Ивана Фролова, наступило время, когда нужно было бы покончить с этими двумя немецкими батальонами, чтобы они случайно не превратились бы в пробку при прохождении частей и подразделений отступающих советских армий по этим белорусским дорогам! Да и сами по себе эти немецкие батальоны были очень большой военной силой, одних только бойцов в них насчитывалось почти полторы тысячи штыков.

Фролов вместе с Анной и Димой стоял у дороги и терпеливо дожидался появления своего резерва. Он был приятно удивлен, увидев, как аккуратная колонна из двадцати мотоциклов приблизилась к нему и остановилась рядом. С одного из мотоциклов соскочил старший сержант Олейников и он, словно чертик из табакерки, печатая парадный шаг, направился к своему командиру. Остановился в трех шагах от него, лихо козырнул и начал громким голосом рапортовать:

— Товарищ комбриг, дежурная рота поднята по боевой тревоге, прибыла в ваше распоряжения для получения боевого задания!

Фролов сразу же обратил внимание на то, что бойцы дежурной роты сидели на трофейных мотоциклах немецкой компании БМВ. Что они были вооружены немецкими винтовками Маузер 98к, пистолетами-пулеметами МП38 и МП40, а также ручными и станковыми пулеметами МГ34. Чтобы более походить на немецких мотоциклистов, бойцы этой роты на свои плечи набросили плащ-палатки, не смотря на теплую июньскую погоду.

— Спасибо, сержант! Твой рапорт я принял! Ну, а что касается предстоящего боя, то я полагаю, что нам следует в его план сейчас внести кое-какие изменения. Капитан Головин, ты слушаешь нас?

— Так точно, товарищ майор! Я сейчас одно сплошное внимание! Какое же именно изменение ты хочешь внести в план организации предстоящего боя. Но мне кажется, что я все-таки догадался о том, что ты, Ваня, хочешь нам предложить. И прямо сейчас говорю, что я с этим изменением я полностью согласен!