Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

Там, внутри он пробежался вдоль всех окон, имевшихся в помещении этого бара. В каждое из окон он выстрелил по два — три раза. Этими выстрелами он хотел отсрочить штурм помещения, стараясь у милиционеров создать впечатление, что у них в окружении находится довольно-таки большое количество уголовников. Моня и оба его телохранителя были тяжело ранены, они лежали пластом, потеряв способность самостоятельно двигаться. Моня получил тяжелое пулевое ранение в живот, сейчас он был без сознания. Его телохранители лежали поблизости, у одного из них было простреляно бедро, а у второго имелось серьезное ранение в ногу. Сейчас оба молодых парня хорошо понимали, что их жизнь, из-за полученных ранений, подходит к концу.

Ивана особенно удивило то обстоятельство, что оба эти молодца хладнокровно отнеслись к своему бедственному положению, они не требовали у него, чтобы он вынес бы их из-под милицейского обстрела.

Один из телохранителей промолчал, а второй спокойно так и заявил Ивану:

— Забирай нашего пахана! Мы же прикроем твой отход!

Иван Фролов нагнулся, попытался Моню погрузить на свое плечо, но у него в его руках все еще были пистолеты. Тогда Иван один пистолет засунул себе за пояс брюк, а второй, это был пистолет Токарева, бросил одному из телохранителей. Затем он снова нагнулся, на этот раз ему удалось взвалить Моню себе на плечо. Слегка пошатываясь, он пошел на кухню, чтобы через нее и вторую дверь незаметно покинуть пивной бар.

Все шло хорошо, он спокойно прошел кухню и кабинет-каморку владельца бара, но, когда Иван попытался открыть последнюю дверь, то вдруг оказалось, что тот сук, им приставленный к двери, хорошо удерживает закрытой эту проклятую дверь. А в зале бара снова послышалась россыпь выстрелов, это милиционеры добивали телохранителей Мони.

В этот момент дверь внезапно распахнулась, Иван с телом Мони на плечах едва не вывалился через нее наружу. Там же стояла какая-то старушенция с клюкой в руках. Она с какой-то растерянностью и с испугом в глазах посмотрела на перепачканного в крови Ивана. Затем бабка перекрестилась, а затем повалилась на землю, на ее лице застыла испуганная улыбка. Бабуля умерла, чтобы дать еще немного пожить двум мужчинам!

Чтобы раненого Моню перевезти в дом Мориса Берныньша, Ивану Фролову пришлось искать и нанимать крестьянскую подводу на городском базаре. Люди на этом базаре хорошо слышали перестрелку, только произошедшую в пивном баре. По базару тут же начали бродить, мгновенно плодиться тысячи разные слухов о причинах перестрелки. Люди говорили, что это ловили вражеских диверсантов, или что лесные братья, решившие снова милиции показать, что они существуют и полностью не разгромлены! Крестьяне владельцы подвод и телег, приехавшие в город на базар с продуктами своего хозяйства, с сильным подозрением отнеслись к самому человеку, просившего их перевезти раненого человека. Советская власть всего лишь только год простояла в Лиде, но, тем не менее, она уже успела показать свою силу и непреклонность. А белорусское крестьянство было народом пугливым, оно не любило лезть на рожон против сильного!

Моня в это время истекал кровью, лежа в наспех сделанным схроне, расположенным неподалеку от базара. Прежде чем отправиться на базар за подводой, Иван сделал ему перевязку, разорвав на бинты свою собственную рубашку. Но ранение Мони в живот было очень серьезным делом, поэтому Иван хотел его, как можно быстрей, перевезти под крышу дома. После этого можно было заняться поисками хирурга, который должен был удалить пулю из живота его друга, Мони!

В конце концов, после долгих торгов на базаре Ивану удалось найти подводу, уговорить одного крестьянина, владельца подводы, за очень большие деньги перевезти Моню в дом Мориса Берныньша. Иван, в принципе, был готов за перевоз Мони заплатить такие бешеные по тем временам деньги, как сто рублей царскими золотыми десятирублевками, которые почему-то оказались в карманах самого же Мони.

Но ему в этой связи совершенно не понравились мысли, забродившие в голове этого белорусского хитреца! Он решил поохотиться сразу же на двух зайцев, согласившись на перевозку раненого человека, он захотел не только получить большие обещанные деньги, но остаться на хорошем счету у милиции. Рассуждения этого белорусского крестьянина, как их прочитал Иван в его крестьянском сознании, сводились к следующему. Если его подводу по дороге во время перевозки раненого остановит милиция, то крестьянин был готов заявить милиционерам, что это Иван его заставил везти раненого под угрозой оружия, под дулом своего пистолета! Если же он благополучно довозит раненого до места назначения, то в этом случае он может сам добровольно обратиться в милицию, чтобы там дать показания о том, что он перевозил раненого человека по следующему адресу, и назвать адрес того места, куда он привезет того раненого человека.

Словом этот крестьянин был из тех людей хитрецов, которые искренне полагали, что он способен выйти сухим из воды, что в самой сложной ситуации он может изыскать разумный способ не выполнять ранее данного же им обязательства во. Но он и подумать не мог, чтобы предположить, что на белом свете может существовать человек, который мгновенно по его же мыслям узнает о его скрытых замыслах, о его желании сухим выйти из воды. Что этот человек предпримет меры, чтобы разрушить эти замыслы, не дать ему совершить предательства!

Ударив по рукам с этим белорусом, Иван на его подводе покинул базар. Они подъехали к месту, где в схроне Моня ожидал их появления. Как только Моню они вдвоем перенесли на подводу, то Иван сильным ударом рукояткой своего пистолета по темени крестьянина, аккуратно ввел того в бессознательное состояние. Обоих, раненого Моню и потерявшего сознание крестьянина, Иван ворохом сена прикрыл от любопытных глаз и, не подгоняя лошадей, на подводе поехал в дом Мориса. В этот день служанки имели выходной день, они должны были вернуться на работы поздним вечером.

Крестьянин все еще был без сознания, когда Иван довез Моню до дома, перенес друга в свою спальню, где уложил его в постель. Затем телегу с ее владельцем крестьянином, он отогнал подальше от дома Мориса Берныньша. Там он лошадь оставил на обочине дороге, привязал ее к дереву на длинный поводок, чтобы он могла пощипать травы. Перед уходом отсыпал, как и было уговорено, крестьянину в карман сто золотых десятирублевок, и был таков. Крестьянин же должен был прийти в сознание максимум через час.

Вернувшись в дом, Вальдемар Косински переговорил с Морисом Берныньшем, рассказал ему о том, что произошло в городе, как ранили Моню. В разговоре Вальдемар не скрыл от Мориса, что его друг является уголовным авторитетом. Они вместе спустились в его спальню, так как Морис захотел сам осмотреть рану Мони. Раненый все еще находился без сознания. Осмотрев его рану, Морис сильно разволновался, сказав, что раненому срочно требуется полостная операции по удалению пули, которая застряла в ране. Что из-за этой пулю наблюдается повышение температуры тела, а также возможно, что в рану попала грязь. Пришлось Ивану успокаивать Мориса, он, глядя тому в глаза через его стекла очков, тихим голосом произнес: