Валентин Егоров - 1941 год (СИ)

Фролов отъехал примерно на километр от места, где наблюдал за тем, как закапывались в землю бойцы отряда майора Борисова, как вдруг услышал винтовочные выстрелы. Он посмотрел на Дмитрия, сидевшего за пулеметом в коляске, тот утвердительно кивнул головой и пальцем показал в сторону совсем незаметной дороги, отходящей вправо от этого большака. Иван круто вывернул руль мотоцикла вправо, он тут же резко снизил его скорость движения. Так как требовалось честно признать, что эта новая дорога совершенно не годилась для езды на ней на велосипеде или на мотоцикле. По этой дороги человек мог бы пройти, но чтобы по ней проехать, водитель должен был продемонстрировать чудеса акробатической вольтижировки. Тем не менее, примерно, через километр движения по дороге послышалась новая россыпь винтовочных выстрелов. На этот раз кто-то стрелял совсем от них близко. Дима приладил приклад МГ34 к своему не раненому плечу, словом он был готов открыть огонь в любую секунду.

Эта проселочная дорога при выходе из леса практически сразу же переходила в короткую деревенскую улицу. По обе ее стороны стояли добротные дома с большими дворами и огородами. Но жителей в этих домах и дворах не было видно. Эта единственная улица деревни сразу же переходила в небольшую деревенскую площадь, на которой собрались человек восемьдесят различных возрастов и полов. По тому людскому гулу, который сейчас стоял над деревенской площадью, можно было понять, что там собрались все жители этой деревни. Видимо, все то, что сейчас происходило на площади, так сильно приковывало к себе внимание всех жителей этой деревни, что они даже не обратили внимания на появление за их спинами мотоцикла с двумя седоками в форме мышиного цвета.

Чтобы прояснить ситуацию на площади, Фролов перешел на первую скорость, мотоцикл возобновил свое движение по улице. Так медленной скоростью они стали приближаться к деревенской площади. В этот момент толпа деревенских жителей совсем примолкла, над площадью пронеслась команда, подаваемая на русском языке:

— Эй, вы, братва, мать вашу так, а ну-ка становись в шеренгу, сейчас этих краснопузых шмалять будем!

Вскоре Фролов и Дима на своем мотоцикле оказались в самом конце деревенской улицы. Они остановились именно там, где улица переходила в площадь. С этого же места им обоим было также хорошо наблюдать за всем тем, что сейчас творилось в центре площади.

А там какие-то суетливые людишки, одетые в красноармейские галифе, в черные пиджаки, подпоясанные солдатскими ремнями с красными звездами на ременных бляхах, и с белыми повязками на левых рукавах творили форменный беспредел на глазах сельской общественности. Там они расстреливали красноармейцев, случайно попавших в их руки. Причем, первый десяток расстрелянных красноармейцев уже валялись в лужах крови у самой стены этого большого и единственного каменного дома во всей этой деревни.

Сейчас вдоль стены эти суетливые людишки выстраивали второй десяток красноармейцев, среди которых были три заплаканных девушки. Эти людишки бегали взад и вперед вдоль этой шеренги, громко и матерно требуя, чтобы молодые парни и девушки выровняли бы свой строй, держа каблуки ботинок и сапог вместе, а мыски раздельно. Разумеется, у красноармейцев ничего подобного не получалось, да и они были слишком подавлены этой процедурой расстрела. Парни и девушки глубоко ушли в себя, не обращали внимания на то, что с ними вытворяли такие же, как и они сельские парни, но только в гражданских костюмах.

А вокруг расстреливаемых красноармейцев собрались деревенские жители, они вели себя подобно зевакам больших городов. Эти крестьяне стояли и с каким-то тупым интересом наблюдали за всем происходящим перед их глазами. Он не роптали, не возмущались, своими криками не требовали, прекратить расстрел невинных людей. Эти люди просто стояли и смотрели!

— Быстрей шевелись, братва! — Снова послышался теперь уже знакомый голос. — Кончай копошиться, а то краснопузых у нас столько, что мы до вечера не управимся! Господин вахмистр, будет нами не очень доволен!

— Будь готов открыть огонь из пулемета! — Приказал Иван Фролов младшему Лукашевичу.

А сам Иван повернул голову в сторону, откуда послышался этот командный голос. На право краю площади стоял немецкий мотоцикл, в кресле которого восседал вахмистр немецкой полевой жандармерии, хорошо ему знакомый Герберт Фишер. Рядом с ним стоял атлетически сложенный мужчина, который и подавал команды этим людишкам, уездным полицаям. По всей очевидности, он и был командиром этих полицаев. Сейчас он беседовал с вахмистром Фишером, совершенно не обращая внимания на работу своих полицаев, и как-то чисто по-бараньи заглядывал в глаза своему немцу.

— Расстреляй полицаев, которые собираются расстрелять красноармейцев. И сразу же переносишь огонь на фельджандарма и на этого командира полицаев. Постарайся своим огнем не затронуть пленных красноармейцев. — Фролов отдал мысленный приказ Дмитрию.

— Ребята, что у вас там происходит?

Тут же в мысленном диапазоне послышались взволнованные голоса всех телепатов Фролова.

— Тут немцы и полицаи расстреливает красноармейцев! Нам некогда с вами разговаривать! Свяжемся с вами, когда все закончится.

Из поясной кобуры Фролов достал пистолет «Вальтер», а из маленького железного ящика за своей спиной достал две немецкие гранаты, колотушки М-24. Пока суть, да дело, он привел обе гранаты в боевое состояние, отвинтив снизу у их ручек предохранительные колпачки, наружу вывались два фарфоровых шарика, привязанные шнурами к детонаторам. В этот момент одному из полицаев не понравилось поведение одной медсестры, которая плакала и своей ладошкой пыталась вытереть слезы с лица. Это замызганный мужичонка с винтовкой в руках подскочил к этой симпатичной девчонке и поднял свою винтовку, желая ее прикладом ударить свою жертву. Тут, видимо, нервы у Димы не выдержали, пророкотали короткая пулеметная очередь. Этот мужичонка пулеметной очередью был прямо-таки размазан по каменной стене дома.

Дима развернулся вправо и долгой очередью прошелся по расстрельной команде из полицаев. Иван Фролов с силой метнул одну гранату в сторону немецкого вахмистра фельджандармерии, а вторую гранату — в строй полицейских, которых продолжал к тому же еще обстреливать из своего пулемета Дима.

Все закончилось как-то очень быстро, на площади после взрыва двух гранат, громкой пулеметной стрельбы вдруг наступила тишина.

Сельчане разбежались по домам еще во время перестрелки. Вахмистр Гербер Фишер погиб, погибли и два его фельджандарма. Они охраняли пленных красноармейцев, а те их просто-напросто их растерзали, когда поняли, что их кто-то освобождает из плена. Десяток красноармейцев, которых полицаи собирались расстрелять, так и остались стоять у стена, только своими спинами они почти в нее впились. Сейчас же перед ними лежали убитые и тяжелораненые полицаи, некоторые из них почему-то шепотом молили о помощи. Первой к этим нелюдям шагнула та ладная дивчина медсестра, она с земли подняла трехлинейку Мосина и с винтовкой наперевес пошла к полицаям.