Андрей Максимушкин - Опальный адмирал

Выходя в коридор, Ирко тихо одними губами прошептал:

– У благородных это хорошо получается. У них рука не дрогнет. Даже у такой девочки.

Старая беда. Лазарет не рассчитан на такой поток раненых, как сегодня. Лекари и фельдшеры уже уплотнили палату до предела и захватили два смежных помещения под своих пациентов. Однако бой наверху продолжается. Эрг Грот не без оснований опасался, что будут еще раненые, а места для них уже нет.

Из коридора донесся топот ног. К радости лекаря, это был не очередной пациент, а гонец из рубки. Запыхавшийся мичман попросил дать ему краткий доклад и поинтересовался: чем можно помочь лазарету?

– Двух-трех матросов надо, – ответствовал старший лекарь. – Это раз. Притащить из шкиперской парусину и матрасы. Одеяла нужны, это три. И пошлите боцмана вскрыть неприкосновенный запас лекарств – четыре. У нас буквально все кончается. Смешно сказать, плесневые порошки выходят, и последнюю банку кергутовой нити вскрыл.

– Так точно. Людей пришлю. Лекарства принесут. Рундуки будут.

– Жду, – Эрг Грот повернулся к операционному столу и склонился над раненым канониром. Запустив в рану пинцет, он выдернул осколок. Фельдшер тут же промокнул кровь тампоном и развел края раны.

– Вроде чисто, – буркнул лекарь. – Можно шить.

Старший корабельный лекарь работал быстро, но без суеты. В очереди на операцию лежали еще три человека. Это кроме тех, кого могли обработать младшие лекари, фельдшеры, санитары и две помощницы. А затем еще раненых надо выхаживать, лечить их, следить, чтоб швы не разошлись, раны не загноились, а переломанные кости спокойно срастались. Одна надежда – в ближайшие дни удастся добраться до порта и сдать людей на берег. Тогда шансы будут хорошие, выживут почти все.

– Разворот «все вдруг», – выдохнул контр-адмирал. – Сигнал: три красные ракеты.

Мичман и сигнальщик пулей выскочили из рубки. Взлетев на мостик, они одновременно схватились за сигнальный прожектор. Только здесь, на свежем воздухе, до молодого офицера дошло, что работать с ратьером прожектора может и один человек. Что ж, остается только проверить ракетницу, любовно протереть рукавом картонные цилиндры зарядов, зарядить и приготовиться.

Сигнальщик успел отстучать команду на авизо и на «Королевский скипетр». Повернув прожектор в сторону кормы, он приготовился передать сигнал на идущие следом корабли. В этот момент в останки дальномерной площадки ударил фугас. Крыло мостика окатило осколками. Мичман чудом остался жив. В самый последний момент он отступил к рубке. Взрывной волной человека бросило на настил. Осколки прошли рядом.

Если мичману повезло, то сигнальщика взрывом сбросило с мостика. Окровавленное тело полетело за борт и скрылось в волнах. Прожектор и пеленгатор покорежило осколками.

Мичман Артог со стоном встал на колени, вытер рукавом кровь с лица. Голова гудела, казалось, что под черепом работает паровой молот. Офицер машинально поднял руку и невидящим взглядом уставился на ракетницу.

– Я должен стрелять, – пробормотал Артог. – Я должен. Я должен стрелять.

Он доковылял до конца мостика и ухватился за кожух прожектора. Контузия давала о себе знать. Человек мучительно пытался вспомнить, ради чего он вышел на мостик.

– Сигнал. Почему «Быстрый» мигает? – мичману казалось, что он кричит. На самом деле он почти беззвучно шептал. – Какой сигнал? Стрелять.

С кормового мостика «Скипетра» махали флагами. Три авизо за линией броненосцев перемигивались прожекторами. С кораблей подтверждали получение приказа.

В голове грохочет паровой молот. В висках и ушах отдается болью. Взгляд мичмана рассеянно скользит по кораблю, останавливается на носовой башне. Перед глазами порхают черные мотыльки. Артог видит, как из дульного среза орудий выплескивает струя огня и дыма. Залп. Корабль дерется. Внезапно до Артога доходит, что он ничего не слышит. Шум в голове заглушает все звуки.

– Стрелять, – шепчут губы. Мичман поднимает ракетницу и давит на спуск. Руки сами на автомате открывают крышку, вставляют заряд, взводят пружину. Выстрел. Еще один. И еще один. В небо уходят три красные ракеты.

– Сигнал. Поворот. Маневр, – улыбается человек. Он только что вспомнил, что он должен был сделать.

Очередной восьмидюймовый снаряд рвется на крыше башни. Клубы дыма. Визг осколков. Мостик под ногами вздрагивает, жалобно скрипит. Мичман Артог это уже не видит и не чувствует – осколок смахнул ему полчерепа. Тело человека падает на кожух прожектора, медленно оседает и скатывается с мостика.

В рубке рулевой крутанул штурвал. Седоусый кондуктор на доли секунды опередил командира корабля. Каперанг Урдо удовлетворенно кивнул рулевому. Так и должно было быть. Хороший матрос чувствовать должен, что от него хочет офицер.

– Сигнальщики на мостик! – рявкнул контр-адмирал. – Глядеть в оба!

Иркан Урдо с невозмутимым видом протирал окуляры бинокля. Выждав, пока сигнальщики и штабные офицеры выйдут из рубки, он снял заглушку с переговорной трубы.

– Эрл Аракс, вы живы? Хорошо. Поднимайте аварийные партии. У нас есть четверть часа. Затем они снова пристреляются.

– Полагаю, будем бить только фугасами, – заметил артиллерийский офицер.

– Разумеется. Лиддит великолепно выкашивает палубные команды и рвет оконечности. Добавим огонька.

Командир корабля был доволен собой и своими людьми. Они выдержали. Самое страшное позади.

Контр-адмирал Винг не стал задерживаться в рубке. В отличие от командира броненосца, он понимал, что еще не все кончено. Самое страшное впереди. Судьба «Неприступного» тому пример. Адмирал Тропан достойный противник. Просто так он не отступит. У противника больше кораблей, а проклятый Куттер до сих пор не может догнать броненосцы. Вон он, дымит на горизонте.

Корабли четко отрепетировали маневр. Развернулись как один. Разворот позволил разорвать огневой контакт. Вражеские снаряды ложились с недолетом. Пока скорострелки вели пристрелку – палубные команды тушили пожары, разгребали завалы и пытались восстановить что можно.

Средняя башня повернулась на правый борт. При этом орудийные стволы играючи смахнули останки шлюпочной палубы. Та уже была разбита снарядами и держалась на честном слове.

Бурланды не рискнули повторить маневр и разворачивались поотрядно. Хорошо. Они опять потеряли темп. Перестроение мешает вести огонь. Вражеские корабли разрывают строй, растягивают линию. Честно говоря, контр-адмирал Винг про себя надеялся, что бурланды вообще собьются в кучу. Жаль, они оказались лучше, чем показали в начале боя.

С четвертого залпа «Дуб» накрыл броненосный крейсер противника. Получив целеуказание, заработал старший калибр броненосца. Казематные пушки перешли на беглый огонь. Еще один плюс перестроения – часть артиллерии левого борта выбита, а вот правый борт не страдал от огня. Сейчас на противника обрушивались полновесные залпы казематных семидюймовок вкупе с башенными орудиями.