Arbalet - Озборн (СИ)

М.Джей тем временем, бросила на меня вопросительный взгляд. Я поощряюще кивнул, и девушка, с превосходством глянув на блондинку, начала обстоятельный рассказ о дронах.

Фелиция слушала внимательно. От нее больше не пахло тоской, хотя запах орхидей все еще был удушающе тяжел. Блондинка сделала пару шагов, став к нам почти вплотную.

А я вдруг понял, что мне в ней еще не нравилось. Ее походка. То, как она переносит вес своего тела при ходьбе. Слишком тихо. Слишком умело.

Так не ходят обычные люди. Этому надо учиться, причем учиться долго.

Зачем дочери Лидии Харди такие навыки?

— А чем ты занимаешься, Фелиция? — поинтересовался я, когда Мэри Джейн закончила свой рассказ, а ее собеседница задумалась. Надо заметить: рот я открыл, только когда убедился, что сумею убрать из голоса весь холод и пустоту, вызванную полумедитативным состоянием, необходимым, дабы взять под контроль свою Ци.

— Учусь, — девушка улыбнулась. Снова очаровательно. — Кстати, мы, кажется, учимся в одной школе. Я вас пару раз видела…

— Мы все из Мидтауна.

— Да, и я оттуда, — Фелиция рассмеялась. — Жаль, что мы не познакомились ранее.

— Ага, — М.Джей поджала губы. — Жаль.

— Знаешь, что, Гарри? — вдруг заговорил Питер. — А, давай, организуем рекламную кампанию Хранителей?

— Еще большую? — удивился я.

— Ага, — видимо, Паук был очень доволен собой. — И сделаем Мэри Джейн — лицом этой кампании? Ну, знаешь, фотосессии, ее лицо на бигбордах…

— Эй, я тоже хочу, — вдруг заинтересовалась Фелиция.

— Почему бы и нет? — я хмыкнул. — Будет забавно.

— Круто! — обрадовался Питер.

— Эй, а мое мнение вы спросили? — Мэри Джейн явно была рассержена.

— А ты против?

— Нет, — после паузы ответила мисс Уотсон. — Но мнение спрашивать все равно надо.

Вы знаете, как это бывает, правда? Мы ставим перед собой какую-то глобальную миссию, которую необходимо выполнить, однако, чтобы сделать это, нам нужно достичь каких-то менее глобальных целей. В свою очередь, на пути к достижению свежепоставленных целей, перед нами возникают мелкие задачи, которые тоже требуют немедленного решения. В результате, миссия оказывается забытой. Мы тонем в каких-то повседневных проблемах, откладывая решение действительно важных вопросов на «потом». Мы говорим себе что-то вроде: «У меня еще есть время для важных дел, а вот с «этим», «этим» и «этим», надо разобраться прямо сейчас».

Сложно сказать, как давно я должен был поговорить с отцом о его болезни, и о лекарстве, которое он разрабатывал. Сложно сказать, сколько подходящих моментов было мною упущено.

Так было и в этот раз.

Дело как раз двигалось к окончанию ужина. Айрис в очередной раз умчалась куда-то по своим делам, и мы с отцом остались наедине. Именно в этот момент мне пришло в голову, что сейчас неплохо бы поговорить о нашей с ним совместной болезни, о лекарстве, которое он придумал, и о возможных последствиях применения неопробованных препаратов на себе.

Я взглянул на отца.

Норман хмуро и сосредоточенно жевал кусочек бананового пудинга, уставившись в пространство.

Судя по его виду, он не был в настроении болтать с кем-либо.

Вообще вы задумывались, насколько важно влияние момента? Помните, как тяжело мне было остаться с Конгом и не убежать вслед за Стиком, во время нашей первой встречи? Сейчас было тоже самое. Вот только тогда я чувствовал, что это, возможно, мой последний шанс, а сейчас — нет.

Короче, глядя на старшего Озборна, мне вдруг пришло в голову, что пытаться разговаривать с ним, когда он в таком настроении — бесполезно. Затем мне подумалось, что неплохо бы сначала поговорить с Айрис, и разузнать у нее побольше о разработках Нормана.

В это самое мгновение отец решительно кивнул каким-то своим мыслям, встал из-за стола, и направился в коридор. Выражение его лица было очень сосредоточенным.

— Пап, я хотел… — решился я, наконец, догнав его у вешалки.

— Если у тебя ничего срочного, то это, наверняка подождет до завтра, — произнес Норман, торопливо натягивая пальто.

Я вздохнул. Мне пришло в голову, что нет ничего плохого, чтобы подождать еще один день. В конце концов, что может измениться в течение суток?

И я, кивнув, позволил отцу выйти за дверь.

Люди всегда так делают.

На следующий день, приехав в ОзКорп, я узнал от взволнованной Айрис, что Норман Озборн закончил лабораторные испытания своего лекарства, и сейчас готовится принять его.

Я не помню, как добрался до лаборатории отца. В голове засел плотный туман, сквозь который не пробиралось не единой мысли.

Странно, но паники не было. Кто-то отстраненный, сумевший разглядеть мое состояние, вероятно, удивился бы кокону равнодушия, что окутал мое сознание. Где-то внутри этого кокона бился и бесновался тугой комок моих эмоций, но внешне я оставался совершенно спокоен.

— Папа? — тяжелая дверь с трудом поддалась под моим напором, после набора сложной кодовой комбинации.

Не знаю, чего я ожидал. Разгромленной лаборатории? Тел персонала, с ранами, которые нанес им новорожденный Гоблин?

Вместо этого меня встретили спокойствие и благодать. Лаборатория продолжала работать. Сотрудники занимались своими делами. Ни следа буйства слетевшего с катушек Нормана Озборна, которое было показано в фильме… в одном из фильмов.

На секунду у меня возникла надежда, что отец еще не принял свой препарат, что у нас еще есть время все изменить….

— Да, Гарри? — Норман вышел из-за какой-то двери, и еще до того, как услышать его голос, я понял, что опоздал.

Отец стал другим . Его походка была другой . Его жесты — другими . Даже его голос изменился .

Остальные не заметили бы. Но я — ученик школы Даитен. Я должен замечать такие вещи.

В какое-то мгновение наши глаза встретились, и мне не удалось подавить волну дрожи, что прошла по телу, и никак не хотела утихать.

Взгляд отца тоже был другим . Мой мозг кричал о том, что изменения существенны и неестественны , но я еще не успел осознать этого до конца.

В чем именно разница?

— Привет, пап, — мой голос потрескивал, словно раскалываемый сухой лед. — Э… как дела?

— Айрис проболталась, — он не спрашивал, он утверждал. И улыбнулся. Я сжал руку в кулак, дабы скрыть дрожь в пальцах. — Думаю, нам стоило поговорить об этом раньше, сынок. Полагаю, ты уже в курсе, что нашу семью преследует некая болезнь, верно? И что моя жизнь была под угрозой.

«Была»?

— Ага, вижу, ты обратил внимание на то, что я говорю в прошедшем времени, — он засмеялся. Неестественно весело. Кулак пришлось сжать сильнее, ибо дрожь передалась дальше и поползла вверх по руке. — Ты прав. Я создал лекарство! И оно подействовало! Посмотри сюда.