Николай Побережник - Бремя выбора

– Я их предупредил, что с ними захотят поговорить, но очень уж не в себе они тут, – подошел ко мне Данилов, – мы их временно разоружили всех от греха.

– Ясно, – ответил я, скинув рюкзак на землю и положив сверху автомат, – пойду, пообщаюсь… Иваныч, ты со мной?

– Пошли, – он тоже скинул на траву свою ношу.

И мы с Иванычем стали спускаться к морю, Юра, отстав метров на десять, двинулся следом, закинув автомат на ремне за спину.

Разговор вышел тяжелый. Общались с нами трое тех самых инкассаторов и две женщины в залатанных обносках. За исключением дюжины детишек, у всех остальных был подавленный вид. Питались они тут в основном рыбой, дичью, если таковую удавалось поймать или подстрелить, ну и редкими «дарами» от Спаса. Вы когда-нибудь видели глаза несостоявшегося самоубийцы? Вот примерно такая же безнадега, тоска и безразличие награни безумия в глазах. Мы с Иванычем не стали разводить задушевных бесед, психологи из нас как из говна пуля, сюда бы отца Андрея, вот кто бы нашел слова… Но после нашего радио, он прибудет сюда только через три – четыре дня. А я сразу, вкратце, начал рассказывать об архипелаге, об анклавах, о новой жизни и народ стал вылезать из своих «бунгало» и присаживаться вокруг кострища на бревна. Но особого энтузиазма и просветления не было видно, тогда Иваныч, хлопнув себя по коленям сказал:

– Вы на деток своих посмотрите! Разве, после всего пережитого не достойны они человеческих условий жизни? Если вам на себя наплевать, то дети-то здесь причем?

– Вы предлагаете нам покинуть это место, а куда идти, где нас ждут? – спросил совершенно седой парень лет тридцати, с перебинтованным предплечьем.

– Честно? Сейчас никто, никого нигде не ждет! Но, в любом месте, где вы захотите быть полезными, вас примут, или во всяком случае, не будут мешать жить так как вам хочется.

– Да, сейчас везде не сладко, но жить можно, если на себя болт не класть! – Сказал я, – мы можем, конечно, оставить вам кое-что из наших пайков, все припасы с плавучего госпиталя заберете, но надолго ли их хватит? Можем патронов подкинуть, да нарисовать примерную карту нового материка, но место здесь неудобное, до других анклавов что морем, что сушей очень далеко, нет дорог… вам здесь будет очень трудно.

– Нам надо посоветоваться… мы тут уже как одна семья, – тихо сказала одна из женщин, что выглядела опрятнее других, да и держалась как-то уверенней.

– Это понятно. Что ж советуйтесь, как что решите, приходите к кораблю, мы все там будем.

– Зачем? – насторожился Седой.

– Обследуем на предмет живучести, – ответил Иваныч, – да тех, кто в трюме, надо достать и похоронить по-людски. А потом, если это будет возможно, отбуксируем корабль к себе на остров.

– А зачем он вам там? – спросила кареглазая девчонка лет шестнадцати, с фиолетовым синяком под глазом.

– Это, плавучий госпиталь, у нас на острове есть медики, а с медициной в Новом мире худо, смекаешь? – подмигнул я ей.

На что она застеснялась и, покраснев, закивала, а та женщина, что опрятней других сказала:

– Я тоже медработник, педиатр.

– Ну вот, вам-то точно дело найдется у нас на острове… если…

– Что если?

– Если мозги в порядок приведете, забудете как страшный сон то, что с вами тут происходило. Надо жить, понимаете?

– Понимаю, – тихо ответила она и задумалась.

– Оружие вернете? – спросил Седой.

– Конечно, – ответил я, – если убедите меня в своей адекватности.

– В километре отсюда, в распадке, ручей. Там тропа натоптана, кабан, похоже, не голыми же руками мне его брать. Детвору кормить надо, – Седой кивнул на ребятишек, что играли у кромки воды, бросая гальку в еле заметный прибой.

– Другой разговор, считай, убедил… я скажу ребятам, отдадут вам стволы, – показал я рукой себе за спину, – несколько человек пока рядом с вами будут, если возникнут вопросы, пожелания, заявления, то к ним обращайтесь, они со мной свяжутся.

– А вы, простите, на этом вашем острове кем? – спросила женщина – педиатр.

– Скажем так, я и вот Иван Иванович, представители власти этого острова.

Оставив бывших сектантов размышлять о своем прошлом, настоящем и будущем, наша экспедиционная группа с тремя бойцами Данилова, в сопровождении Димы-сталкера выдвинулась к «Иртышу». Сам Данилов и еще пятеро разведчиков остались присматривать за поселком, ну и охранение обеспечивать.

– Поторопиться бы, а то этот сбежавший найдет каких-нибудь отморозков себе под стать, или растрезвонит про «Иртыш» по всему материку, и все, считай тут третья мировая начнется в локальных масштабах, – сказал Иваныч, когда мы, наконец-то оказались на пологом склоне, внизу в трехстах метрах на спокойной синей воде, накренившись на правый борт замер «Иртыш».

– Хорошо его побило, – заметил я, рассматривая корабль, на его некогда белоснежном борту, ржавыми шрамами виднелись вмятины.

– Если сможем запустить вспомогач, – стармех стоял рядом, опираясь руками на колени, он откашлялся, мучаясь отдышкой, – откачаем воду, аварийный материал бог даст, найдем, течи устраним…

– Чего гадать-то, пошли, – Иваныч заметно оживился и стал спускаться.

– Ты на фишку, – похлопал я по плечу одного из разведчиков, – вон в тот кустарник забейся и поглядывай тут, а то и вправду…

На одном из двух шлюпов, что были у каменистого берега, мы подплыли к свисающему до воды трапу и поднялись на борт.

– Ко дну-то не пойдет, – спросил я у Иваныча держась за леер.

– А ты не подпрыгивай шибко, – хмыкнул он в ответ, – но даже если и пойдет, то совсем не утонет, на брюхо сядет, вон камни.

Я перегнулся и посмотрел с борта вниз, действительно, сквозь чистую воду было видно каменистое дно, но тут работает эффект линзы, так что до дна не менее десяти метров.

– Вы с Юрой осмотрите все сверху вниз, мы в машинное, а…

– А вы бойцы, на палубу из трюма тела доставайте, да на берег перевозите, – продолжил я за Иваныча.

– Угу, – Иваныч покопался в клапане рюкзака, достал мощный аккумуляторный фонарь и кивнул своим, – пошли мужики.

Молчаливой тенью Юра шел за мной вдоль борта, мы прошли в надстройку, поплутали захламленными коридорами, мимо кают-кабинетов и кубриков-палат, и наконец, поднялись на мостик. В некоторых каютах обнаружились мумифицированные и объеденные трупы. Меня преследовал запах, запах смерти, сырости и еще какой-то тухлятины.

– Ну что, – вышел на связь Иваныч, – как там наверху?

– На мостике бардак, – ответил я, – кое-где в каютах останки тех, кто, судя по всему, пострадал во время волны…

Спустя час, когда мы с Юрой, замотав лица, закончив поверхностный осмотр, расположились в кают-компании для экипажа, где был относительный порядок, и похоже тут Спас и устроил свое логово. К нам присоединился и Иваныч.