Дмитрий Григоренко - Я из Зоны. Небо без нас

– Зачем им уходить? Есть еда. Понимаешь, Кузьма, вопрос-то в мозгах. Знаешь, что собака обладает сознанием пятилетнего ребенка?

– Да что карапуз понимает? – сказал я, отсаживаясь на кушетку.

– Поверь, Кузьма, в пять лет ребенок такие вещи говорит, что не каждый взрослый додумает. Да и «незрячие псы»… Вот у них мышление есть, а также, какая-то жестокость. Несмотря на потери, они готовы преследовать. Легче всего их просто убить.

– Легче, – повторил я с сарказмом.

Выстрел не разнес полностью псу башку, как я ожидал. В фильмах, кровь, мозги наизнанку и на полметра вокруг все замазано белым. Вообще человек изнутри яркий: красные мышцы, белый мозг, голубоватые легкие. У пса от выстрела образовалась дырка размером с рубль. На спину полилось содержимое. Он упал на бок и задрыгал лапами.

Первый убитый мутант. Я не живодер, котов в подъезде ногами не бил, собак не травил. Хотя я опасался, меня даже не мутило.

Не хотелось признаваться Трофимычу, я не уверен, что смогу застрелить человека. Ладно, бешеную тварь Зоны, санитара этих земель смог. Сами напросились.

– Да вообще тут два варианта: или ты убегаешь от них, или убиваешь.

– А если они нас? – спросил я.

– Так это не вариант, Кузьма. Ты с такими вариантами даже не суйся в Зону, – Трофимыч аж напрягся, от такого вопроса. Надо узнать про другое. Как же оно, в живого человека стрелять.

– Трофимыч, важное спросить хочу.

– Очень или как всегда? Я шуткую, давай, – сказал Трофимыч и налил себе пятьдесят грамм.

– Я вот «незрячего пса» застрелил. Животное, порченное. А что чувствуешь, когда в человека стреляешь?

Трофимыч потер щеку. Щетина торчала, как светлая мочалка.

– Как что? Отдачу, – ответил он наконец-то и покачал головой. Недоволен. Не надо было задавать вопрос. Длинный язык меня подвел. Хорошо, что по пасти не дал, как я «слепому псу».

Я замолчал. Трофимыч затянулся и пустил в потолок сизую струю. Неприятный холод возник между нами.

– Что-то долго нас спасают, – сказал я сталкеру.

– Никто и не обязан. В Зоне нет службы спасения. Это как в горах, надежда на человека, который рядом, и на людей, которые поблизости случайно находятся. Судьба, – ударился в философию сталкер.

Я подсел за стол. Суечусь, волнуюсь. Время с нападения слепых собак тянулось медленно и вязко, будто в воздухе разлили бочку меда. Я периодически наблюдал у окошка, как меняется свет. От тусклого утреннего к дневному и обратно, происходило смазывание окружавшего мира в серые тона.

– Не суетись, возьми подлей бензина в лампу. Только подожди, докурю, – посоветовал Трофимыч.

Я нашарил под столом пластмассовую канистру на пять литров. Поболтал ее, жидкость плескалась на дне.

– Мало, – читая мои мысли, сказал Трофимыч.

– Лить или оставим?

– Лей. Свет потушим, экономия должна быть экономной, – распорядился Трофимыч, – да и «разрядка» светит, будь здоров.

Мы аккуратно провернули операцию по наливанию горючего. Лампа от постоянного горения жгла пальцы, да и в темноте, на ощупь не сильно удобно наливать. Справились. Чиркнула зажигалка, и огонь осветил наши усталые лица. Есть хотелось, аж желудок сводило судорогой. Эх, сейчас бы колбаску нарезать, да в палец толщиной, на сковородку кинуть, обжарить. Залить яйцами, добавить сверху кусочки сыра и зеленью присыпать. Вкуснота в простых вещах, которые я раньше не ценил.

– Тогда я снова вступлю в группировку «Сон», – решил я. Чего зря время терять? Как говорит начмед, не знаешь, что делать, ложись спать.

Трофимыч зашелся затяжным кашлем. Бросил недокуренную сигарету и мучительно выдавливал из легких воздух. Смешно ему, до икоты.

– Ты где такое услышал? Про группировку «Сон»? – задал Трофимыч вопрос. Лицо от кашля раскраснелось, глаза налились кровью. Серьезный стал, не шутит.

– Ты сказал, – честно признался я. Трофимыч не отрывал от меня взгляда.

– Во сне, ты приснился за столом и сказал, раз много спишь, надо вступить в группировку «Сон», – добавил я поспешно. Чего он нервничает, не понимаю.

Трофимыч взглядом, как рентгеном, провел по мне и сказал:

– Вступай. Шанс есть. – И погасил лампу.

Я запутался в его юморе. В темноте, при легком освещении аномалии, взял влажное одеяло, потрусил в сторону стены. Спать хотелось смертельно. Мышцы побаливали, как после тренировки. Видимо, находился я за два дня: и в части, и теперь на территории отчуждения. Механизм боли простой, при нагрузке мышечные волокна получают микроразрывы, и выделяется молочная кислота.

Я лег на кушетку, завернулся в одеяло, как в кокон.

Надо решить, для самого себя, что ж делать дальше. Не сильно хотелось идти к бару, даже под присмотром опытного сталкера. Вру. Адреналин от пережитого будоражил мое воображение. Как показывает жизнь, одну беду мы уже преодолели. Если бы все походы состояли из серии таких проблем, сталкеры вообще выродились. Значит, очень высокий шанс, что это последняя беда.

Вернуться назад, заплатив деньги. Мало. Зато в бушлате запрятан артефакт. На крайний случай, и его использую как оплату. Как в тему выдал мне его начмед!

Однако холодок в животе настойчиво подсказывал, что надо возвращаться. Подойду к делу творчески, распишу сталкерскую байку. Тушки завалили, на ветрянке посидел, научился кидать болты.

Что еще надо?

В насмешку сверху залаяли четвероногие убийцы. Придется решать проблемы по мере их поступления. Я не знал, сколько нам здесь сидеть, в схроне. Вспомнил хорошую поговорку: хочешь рассмешить Всевышнего, расскажи ему о своих планах.

Для начала дождемся помощи. Хоть и пугает меня Трофимыч рассказами, что нет службы спасения в Зоне, я понимал, что рано или поздно нас найдут. Нужда заставит, и продолжим посылать сигналы с КПК. Да тропа-то хожая! Выползу из этого схрона и приму решение.

Трофимыч поднялся на ноги и внимательно стал вглядываться в сполохи от аномалии. Вот человек, уникальное существо. Привыкает ко всему. Круче адаптация только у тараканов. День тому назад не поверил бы, что буду спать под песню аномалии и лай собак.

Пролетели несколько часов. Копыто шаталось тряпкой на сильном ветру. Его мотыляло из стороны в сторону. Я потер глаза. Боль и яркие пятна вследствие постоянных вспышек от «разрядки». Теперь, присев на перевернутую тележку, повернулся спиной к аномалии, давал отдохнуть глазам.

– Скоро перегрызут, – сообщил я сталкеру.

– Скоро не скоро, зато времени на тренировку, бить по морде тварей, у тебя будет море, – сказал Трофимыч. В голосе ни капли уныния или паники.

Так и наступил вечер. Ветер наверху утих, установился штиль. Трофимыч вскрыл банку сгущенки и ею закусывал. Собаки отбегали наверх и теперь начали сильнее обгладывать тушу.