Борис Миловзоров - Дорога в Эсхатон

— За великое доверие, — Артём вновь поднялся из-за стола и поклонился в пояс, — великое вам спасибо. Но простите меня, пресветлые князья, не могу я с пути своего сойти.

— Какого пути?, — прищурив глаз, спросил Белотур.

— Мой отец учил меня, что у каждого человека есть свой рок, большой или малый и смысл человеческой жизни в следовании своему року. Это я и называю путь.

— Понятно, — кивнул Белотур, — но тогда человек не свободен?

— Напротив, человек свободен в своём выборе, следовать по пути или покинуть его.

— И Бог за уход накажет?, — спросил Скородум.

— Не Бог, человек сам себя накажет, потому что без Бога он забредёт ни туда или будет ходить по кругу.

— Мудрёно, — покачал головой Ведагор, — странно слышать такие слова из уст юноши.

— Это не мои слова, пресветлый, я лишь повторяю то, чему учил меня отец.

— Зорко, мы тебя поняли и не обижаемся, — Вадимир обвёл взглядом притихших князей, — так ведь, пресветлые?

— Так.

— И куда тебя ведёт тебя твой путь?

— Никто точно не знает, правильно ли он идёт, человек часто ошибается. Отец говорил мне, слушай сердце, оно знает, вот я и слушаю, и оно зовёт меня на остров Буян. К тому же, — Артём кивнул на меч, — он не зря к Ведагору собрался.

— Это твоё окончательное решение?

— Окончательное, князь Вадимир, — Артём сказал, а внутри ёкнуло от осознания невозвратного шага, ему стало ясно, что больше его уговаривать не будут, а самому отступить без потери чести невозможно.

— Что ж, — Вадимир встал, — так тому и быть! Сегодня будет пир в твою честь, а завтра иди на заветный остров Буян, светлый княжич Зорко, и вернись к нам правителем, великим князем русичей.

Вадимир сел, лицо его было скорее мрачным, чем торжественным. Тяжело покряхтев, поднялся на ноги тучный Скородум.

— Я тебе, Зорко, корабль дам.

— Спасибо, пресветлый, но лучше лодку с парусом. Буян недалеко от берега, я на карте видел.

— А справишься?

— Справлюсь, я ходил под парусом.

— Ну, добро, — Скородум сел, поглядывая на задумчивые лица остальных.

Рано утром повозка остановилась на берегу реки возле сторожевого домика с флюгером в виде рыбы, большую часть горизонта закрывал обширный остров, поросший высокими соснами. Артём вышел из повозки, потрепал Ворона по холке, конь миролюбиво всхрапнул, скосив на него большой глаз. Ратша улыбнулся, тряхнув золотистой прядью.

— Ворон желает тебе удачи, светлый княжич!

— Спасибо, а ты Ратша?

— И я тоже, — воин обошёл повозку вокруг, проверил сбрую. — Ты постой здесь, мне со стражами словом надо перемолвиться.

Ратша прошёл к шлагбауму, за которым на них с любопытством посматривали два стражника в латах из необычно крупных стальных пластин, похожих на чешую. Они дружелюбно поприветствовали Ратшу, внимательно выслушали и, прочитав поданное им письмо, энергично закивали. После этого один из стражей побежал к причалу, прыгнул в лодку и распустил треугольный парус.

— Будем ждать здесь, светлый Зорко, — сообщил Ратша, вернувшись к повозке.

— А как же Калась?

— Стражи сказали, что Скородум им уже отписал, лодку сюда подгонят.

— Письмо?, — удивился Артём. — Когда ж он успел, нас ведь никто не обгонял?

— Так-то оно так, только гонца и заранее послать можно.

Они отъехали в сторонку, к берёзкам, сгрудившимся на крутом берегу так, будто в воду прыгать собирались. Ратша привычно разложил костерок, поставил на угли чайник, достал хлеб и сало.

— Извини, светлый княжич, разносолы уже закончились.

— Ничего, — засмеялся Артём, — я люблю сало.

Они позавтракали и, расстелив циновки, улеглись подремать, в трясущейся повозке не очень-то поспишь. Артём прикрыл глаза и открыл шлюзы для лучей встающего из-за леса солнца. Они выпрыгивали из-за вибрирующих на ветру листиков и нежно опускались на кожу, проникая через неё вглубь, укладываясь огнёнными искорками вокруг солнечного сплетения.

— Зорко, Зорко!, — Артём открыл глаза и тут же прищурился от яркого солнца в зените. — Вставай, лодка на подходе.

Артём вскочил и пристально всмотрелся в подходящую к берегу лодку, под парусом мелькали два человека. Артём пригляделся, фигуры приблизились. Ничего себе, это были Бажен и Ратимир.

Скоро лодка пристала к дощатому причалу, и бывшие соперники Артёма предстали перед ним. Их лица были серьёзны, без малейшего намёка на улыбку: вот мол, каковы мы, дивись. Княжичи поклонились.

— Здрав будь, Зорко, — поприветствовали они хором.

— И вам здоровья, княжичи, — поклонился в ответ Артём. — Не скрою, я удивлён нашей встречей.

— Нас отцы тебя проводить отправили, — сказал Бажен и глянул на Ратимира, тот согласно кивнул.

— Ты, светлый Зорко, не поминай, что мы соперниками твоими были, ты выиграл честно, потому нас отцы и послали на проводы.

— Вот, мы тебе лодку снарядили, — простодушно улыбнулся Бажен.

— Спасибо, други, — Артём поклонился, он искренне был растроган, но одна мысль тронула его губы короткой усмешкой. — А что же я Стояна среди вас не вижу?

— Он нам не ровня!, — сверкнул глазами из-под тёмных густых бровей Ратимир.

— Да, не ровня!, — вторил ему Бажен.

— Что ж, не буду спорить, вам виднее.

Они сдержанно пообнимались, похлопав друг друга по плечам, затем Артём подхватил свой рюкзак и прыгнул в лодку. Глянув на несложную оснастку, кивнул и княжичи оттолкнули лодку от берега. Странно, но никто на берегу ему не махал, и лица у всех были не просто серьёзные, а скорбные. "Так они же со мной прощаются, на смерть провожают!, — Артём вскочил. — Ну, мы это ещё посмотрим!". Артём энергично замахал рукой.

— Я вернусь! Передайте Ведане, я непременно вернусь!, — крикнул он громко.

Лишь Ратша махнул ему в ответ.

Артём спустился по неспешному течению широкой реки Рава и вышел в открытое море. Он думал, что будет плыть мимо многочисленных островов, но горизонт был чист. Он раскрыл увеличенную копию карты и с удивлением обнаружил, что на пути от русла Равы, острова словно расступаются в стороны, открывая путешественнику чистый горизонт. Подержав в руках компас, Артём вернул его в кармашек рюкзака, решил проверить своё внутреннее ощущение направления. По мере того, как уменьшалась за спиной полоска берега, это ощущение росло, слегка подталкивая руку, лежащую на руле. Ветер дул вдоль берега, но ровно, без порывов, для Артёма, имеющего хороший опыт яхтсмена, не составляло труда придерживаться выбранного курса. Когда берег окончательно скрылся за горизонтом, впереди над кромкой всплыло белое пятнышко, посверкивающее на ярком солнце. Если бы погода была пасмурной, заметить его было бы проблематично. Артёму везло, хотя у него мелькнула мысль, что это не простое везение, а божья помощь, но он прогнал её, дабы не впасть в прелесть гордыни. Словно в ответ на это ветер стал порывистым, парус то и дело хлестал мокрым полотном по лицу, пока он в бессчетный раз переводил снасти. Артёму приходилось прилагать всё своё умение и силу, чтобы небольшая лодка не черпанула воду или вовсе не опрокинулась. Примерно через два часа ветер вдруг стих и парус повис бессильной усталой тряпкой. За своей борьбой со стихией Артём не заметил, как приблизился остров, до берега оставалось километров пять, хорошо был различим густой хвойный ёршик на скалистых берегах и гора, прячущая вершину в густом облаке. "Ладно, — подумал Артём, — раз так, самое время с мамой поговорить". Он позвал её и тут же услышал в голове её радостный голосок.