Борис Миловзоров - Точка бифуркации

— До Пярну? Да почти рядом.

— Значит, мы скоро доедем?

— Конечно!

— Вот и хорошо, тогда высадите нас около автовокзала.

— Нет проблем, садитесь.

Водитель сел в машину, Проквуст хлопнул одной дверцей, потом второй, после чего подошел к открытому водительскому окну. Профиль водителя был суров и неподвижен.

— Мы уже сели, вы везете нас в Пярну, на автовокзал, вам все понятно?

— Конечно, домчим быстрее ветра!

— Когда приедете, получите оплату. — Георг сунул доллары под козырек ветрового стекла.

Водитель невозмутимо кивнул, завел двигатель и быстро поехал по пустынному шоссе.

Эстония.

8.

Они добрались до Пайды без приключений, на обычном рейсовом автобусе, остановка которого находилась в паре сотен метров перед мостом. В городе они перекусили и, поймав частного извозчика, направились к цели своего путешествия. Хутор Ювеналия стоял на границе леса в окружении высоких ветвистых деревьев. От дороги к нему вела старая грунтовая дорога, заросшая травой, между которой петляла утоптанная тропинка. Она ныряла под деревья и поворачивала вдоль забора, сложенного из плоских желтых камней. За забором стоял большой одноэтажный дом под выцветшей черепицей, и длинный амбар, покрытый плотными, потемневшими от дождей и времени, вязанками соломы. Пейзаж дышал таким покоем и тишиной, что Проквуст даже остановился, любуясь на него.

— Что, красиво?

— Очень! Наверное, здесь хорошо сидеть на крыльце и размышлять о смысле жизни.

— Ты, прав, Георг, батюшка Ювеналий любит пофилософствовать.

— Леночка, а кто отец Ювеналий по национальности?

— Эстонец.

— Как, православный священник эстонец?!

— Ничего странного в этом нет. — Засмеялась Елена. — Да, отец Ювеналий чистокровный эстонец, но это нисколько не мешает ему быть православным, также как нескольким поколениям его предков.

В это время их беседу прервал звон цепи, и едва слышимое утробное рычание, донесшееся из-за забора. Георг остановился и настороженно посмотрел на Елену.

— Батюшка всегда любил собак, а когда жил в городе, завести не мог. Теперь у него их целых три, — она улыбнулась, — а может, уже и четыре. Насколько я помню, ту, что на цепи, — девушка кивнула на забор, — зовут Реха, она самая первая и самая злая.

Они подошли к аккуратной калитке с электрическим звонком. Елена нажала на кнопку. Прошла минута, две, три. Дом безмолвствовал. Девушка виновато посмотрела на Проквуста.

— Странно, обычно он всегда дома. Георг, нужно подождать.

— Вообще-то, здесь лучше не отсвечивать. А что если мы войдем внутрь, батюшка очень рассердится?

— Нет, что ты, он добрый! Только мы войти не сможем.

— Это почему же, замков на калитке нет.

— Там живые замки бегают, с зубами и клыками.

— Причина только в этом? Ну, тогда пошли.

Проквуст смело толкнул калитку и перешагнул порог. Елена испуганно замерла, но из-за забора не доносилось ни звука.

— Леночка!, — Донеслось до нее. — Что же ты, не отставай, а то эти три чудища рассердятся.

Елена вошла и увидела, что сбоку от дорожки из плоского известняка, ведущей к дому, сидят рядком три здоровенных пса, тяжело дышат и смотрят злыми глазами. Особенно непоседливо вел себя самый большой, лохматый, на длинной цепи, со слюной, падающей на землю. Проквуст и Елена прошли по дорожке и поднялись на застекленную веранду, внутри которой стояли стол, стулья и даже старый диван, то есть было весьма комфортно. Проквуст присел на скрипучий диван и усадил рядом свою любимую. Они просто и естественно стали целоваться, словно только и ехали для этого через полстраны.

Только часа через два по гравию дорожки зашуршали шаги. Скрипнули доски на крыльце, и в веранду вошел высокий, худощавый старик в пыльной, если не сказать, грязной, рясе. Он хмуро посмотрел на незваных гостей.

— Здравствуй моя девочка, всегда рад тебя видеть, только день сегодня печальный.

— Что случилось, батюшка?!

— Беда случилась. — Ювеналий бессильно опустился на стул. — Пайдеского Успенского храма больше нет, сгорел сегодня ночью. Только — только возродили служения в нем, и вот, все огонь поел.

Елена вскочила, прижав руки к груди.

— Господи, да как же такое могло случиться?!

— Вот, дочь моя, случилось. — Старик тяжело вздохнул. — Не к добру это. Предвижу я, что тяжкие испытания ожидают веру православную в Эстонии!

— А что, храм подожгли?, — Не удержавшись, спросил Проквуст.

— То одному богу известно. Двести лет стоял, а теперь одни головешки остались! Думал я, что до смерти служить господу при храме буду, а оно вон как все повернулось. — Ювеналий расправил складки на скатерти, покрывающей маленький столик, потом поднял тяжелый взгляд на Георга. — А ты, сын мой, кем Леночке приходишься?

— Это мой жених!, — тут же вставила Елена.

— Да? Помню, помню, тезка мой, твой отец, говорил мне, что нашел тебе жениха. Только сдается мне, что это не тот. — Он кивнул в сторону Проквуста. — Зовут то тебя как?

— Георг Ратас. — Проквуст встал, чувствуя себя под пристальным взглядом батюшки, словно под рентгеном. — Простите, батюшка, а почему вы решили, что я не тот?

— Потому что ты совсем не похож на свою фотографию, где вот она, — Ювеналий кивнул на девушку, — с Маргусом обнимается.

Проквуст невольно нахмурил брови.

— Георг, не вздумай ревновать!

— Не буду. — Проквуст улыбнулся. — Хотя очень хочется.

— Ну, что ж, молодежь, бог вам судья. Коли любите, так и несите свою любовь, словно чашу драгоценную.

Елена радостно подскочила к батюшке и обняла со словами благодарности.

— Ладно, не благодари, мы с тобой еще поговорим, а пока иди, посмотри там, на кухне, приготовь что-нибудь. А ты, Георг, — остановил он вставшего Проквуста, — здесь со мной посиди, не надо женщине мешать. Иди, иди Леночка, не съем я твоего суженного.

Ювеналий рассматривал Георга, постукивая пальцами по столу. Проквуст терпеливо молчал и размышлял, почему он вызвал к себе столь пристальное внимание, только потому, что Леночка назвала его женихом? При этой мысли у него из сердца разлилось тепло, на губы набежала улыбка.

— Значит, Георгом тебя зовут?

— Да.

— И откуда ты?

— В каком смысле?

— Ты ведь в Эстонии недавно?

— Да, а как вы догадались?

— А не знаю, вижу просто, что не с этой ты земли родом.

Проквуст при этих словах вздрогнул, уж слишком двойственно они звучали.

— Вы правы, я год, как приехал из Союза.

— Понятно. Православный?

— Теперь, да. Благодаря Леночке крещен был в храме Александра Невского.

— Хорошо. — Ювеналий тряхнул бородой. — Молодец девочка. Ну, это мы еще обсудим, а пока скажи мне начистоту, почему вы сюда так неожиданно приехали? Только не ври! Вынь крест! Хорошо, а теперь целуй и клянись правду говорить.