Андрей Стригин - Артефакт [Полная версия]

У Грайи подкашиваются ноги, глаза заполняются слезами: — Мир моих предков, — всхлипывает она.

Внезапно нечто тёмное заслоняет экран, но за секунду проясняется, делится на множество ячеек, их сотни тысяч, может — миллионы. Неожиданно они раскрываются, и в каждом появляется, внимательный, холодный глаз.

— Закройся! — в панике кричу я.

Словно дунуло леденящим ветром, по стене ползёт извилистая трещина, из неё струится грязный туман с запахом аммиака.

Заставляю себя сосредоточиться, пространство перед глазами извивается, вижу оскаленные морды, чуждых человеческому разуму, существ, орды пришельцев пытаются втиснуться вместе с туманом, но во мне вздымается необыкновенная сила, кончики пальцев искрятся, затем срывается жгучее пламя и наносит удар по живому туману. Он съёживается, словно щупальца актинии, покидает зону трещины, но собирается с новыми силами атаковать. В это мгновенье я представляю, что веду операцию и сшиваю рану, щель на стене рубцуется как на теле больного и… разглаживается. Вновь мерцает на стене схема подземного мира, потихоньку выветривается запах аммиака.

— Что это было? — выдыхает Семён, скидывает с плеча чудовищный топор, опираясь на древко, в потрясении качает головой.

— Система дала сбой, что-то вроде вируса, нас пытались атаковать химеры, — и, глядя на ошалевшего друга, я без всякой иронии произношу: — У меня самого зашкаливают мозги от такого происшествия, но факт остаётся фактом, аммиачные твари нашли лазейку и едва нас не сгубили.

— Через экран? — не верит друг.

— Это был уже не экран — проводник между мирами.

— Дядя Никита, у тебя глаза светятся! — в удивлении восклицает Игорь.

— Как круто! — звонко хлопает в ладоши Светочка.

— Действительно, — вздрагивает Семён, он съёживается под моим взглядом.

— Хоть на человека стал похож, — удовлетворённо хмыкает Грайя, притягивает к себе Светочку, целует её в макушку. — Правда, красиво, когда глаза светятся?

— Когда у тебя, просто здорово, а когда у дяди Никиты, б-р-р! — театрально передёргивается девочка.

Смотрю в отражение на зеркальной стене, действительно, это нечто, глаза пылают как раскалённые угли, жар идёт, даже стена мутнеет, но по спине бежит озноб. К счастью огонь меркнет и, к моей радости, сетчатка очищается от пламени, глаза жжёт, но это от множества кровоизлияний в белках.

— Что делать будем? Схему теребить не рискну, вдруг химеры опять попытаются влезть через экран, — признаюсь я.

— Здесь пульсировало пятно, — показывает пальцем в паутину линий Семён. — Очевидно, эти пересечения и есть наш разъезд.

— Да, да, — я не спеша приблизился к карте, — тоннели ведут далеко, только там выходы в «линзы». Ближайшая пустота совсем рядом от станции, вполне вероятно, это и есть вход в её страну, — я смотрю на сосредоточенное лицо Грайи, — относительно лифта… нам сюда.

— Мы проходили мимо этого места, ничего там нет… кроме дерьма гоблинов, — уверенно заявляет женщина. — Кстати, в этом месте, два тоннеля, — Грайя проводит по схеме изящным пальчиком.

— Один выходит в «линзу», другой исчезает в нижних уровнях, — замечает Семён.

— Что ж, ещё раз пройдём, мы что-то да пропустили, — я даю команду двери открыться, тишина, ни один механизм не дрогнул. Беспощадно давлю выплывающую из глубин сознания панику, подавляю внутреннюю дрожь, закрываю глаза, вновь вызываю образ движения, но дверь стоит мощно, без какой либо реакции. Семён рядом со мной, начинает догадываться о происходящем.

— Не получается? — нарочито бодро произносит он, но из глаз едва ни течёт ртуть, он крайне встревожен, остаться замурованными — хуже смерти.

— Устал, пожалуй, посижу на скамейке, — усаживаюсь на холодное каменное сидение, откидываюсь на спинку, закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться, но перед внутренним взором всплывает скопища бесформенных химер. Встряхиваю головой, бью кулаком по каменной скамейке, когда-то здесь сидели люди исчезнувшей, но могучей цивилизации, их система до сих пор работала исправно, очень долгое время. Неужели в ней нет защиты от вторжения? То, что её вывели их строя не гуманоиды — факт. Как же выйти? А сделать, необходимо, в самое ближайшее время. Я уверен, сюда уже спускаются передовые отряды химер. Раздумывать больше нельзя. Но как быть, мои команды не действуют. Стоп, мои мысли заблокированы! А вдруг у Семёна получится? С надеждой смотрю на друга: — Как у тебя с образным мышлением? Можешь, представит, но только очень правдоподобно, движение двери, грохот, врывающуюся сырость в образовавшуюся щель.

Семён смотрит на меня с испугом, неуверенно кивает, закатывает глаза, тужится, капельки пота скатываются к кончику носа. Я бледнею, результат очевиден — ничто не колыхнулось, дверь, как стояла, так и стоит, и, появляется ощущение, что её ещё сильнее заклинило. Как некстати возникает раздражение, перерастающее в злость, словно Семён в чём-то виноват, я срываюсь: — У тебя что, запор? Тужься сильнее!

— Чего? — вскидывает на меня ясный свинцовый взгляд мой друг.

— Извини, — потупился я.

Светочка подбегает ко мне, утыкается в колени, щебечет как маленькая пташка: — Дядя Никита, это игра? Можно мне попробовать?

— И я хочу! — вторит ей Игорёк.

Горько вздыхаю: — Конечно, ребята, попробуйте представить, что эта дверь отходит, сюда врывается воздух из тоннеля… — они раздувается от гордости, морщат носики и… словно проносится ураган, дверь едва не срывает с петель, столь сильно воображение детей.

— Бегом! — ору я.

Как стадо копытных ломимся в широченный проём, едва не обдираем плечи. Вовремя, дверь, словно испытывая злость, начинает стремительно задвигается, на прощание с грохотом лязгнула, под сводами пещеры прокатывается многократное злое эхо, и становится пронзительно тихо.

Стоим на воле, тяжело дышим, сложно осознать, что так лихо избежали ловушки. Вот, молодцы, ребятки, сколько укрыто в них силы — это всё их детское воображение, какая мощь! Светочка с Игорем хохочут, до сих пор думают, что взрослые затеяли весёлую игру и им невдомек, что избежали участи быть замурованными заживо.

Семён нервно подхихикивает, как это неуместно выглядит, если смотреть на его внушительные габариты и перекатывающиеся под кожей, словно чугунные шары, мышцы. Грайя, не в полной мере осознала таившуюся опасность, переводит взгляд то на меня, то на Семёна.

— Хватит ржать! — грубо обрываю я Семёна, тот мгновенно прекращает смеяться и глубокомысленно замолкает, как рыба, набравшая в рот креплёного пива. Я вновь ловлю себя на мысли, что моя нервная система начинает давать сбой. В раздражении на самого себя прикусываю губу, криво улыбаюсь другу, Семён отвечает тем же, он прекрасно понимает моё состояние, сам был на гране срыва.