Геннадий Башунов - Злая Игра

В тот раз я не совладал с хозяином. Но в следующий раз у меня это получится. Возможно, очень скоро…

Я посоветовал ему идти через город. Говорил, что срежем путь. Или купим нормальной еды — хозяин много жаловался, что ему надоело жареное на открытом огне мясо. Говорил, что убьёт за крупицу соли. Но не убил, хотя я ему об этом напомнил, когда он спасал крестьян. Он только посмеялся…

Хозяин не знал, куда он идёт. А я знал. Сосуд порвался прямо у храма Корда, в самом центре города.

Я не помню, чтобы он был в таком состоянии. Будто спал, но в то же время передвигался, всё видел, но как будто не замечал.

Мы шли по замёрзшим развороченным трупам. Потоки крови застыли на улицах, открытую канализацию покрывала толстая красная корка. В кровь вмёрзли ошмётки тел и внутренности. Мы перебрались через гору убитых и дошли до храма Корда. Там было несколько выживших, жрецы в основном. Они откалывали от тел куски и пытались их жрать. Хозяин перебил всех жрецов и пошёл дальше, будто бы ничего не видел и ничего не делал.

Я говорил с ним, но он меня не слышал. Просто шёл, уставившись в одну точку перед собой. И так через весь город. Ни развешанные на стенах трупы, ни разодранные младенцы, ничто не отвлекало его. Я видел, как четырёхлетняя девочка застыла с младенцем на руках. Нет, она не пыталась его спасти, она разгрызла ему шею, а её саму кто-то пригвоздил к мостовой копьём.

Этот разрыв имел куда более сильные последствия, чем прошлый. Это становилось критично. Ещё парочка таких, и в этом мире некого будет спасать. Если хозяин потеряет цель, как я доведу его до конца? Как мы тогда вернёмся во Тьму?

А потом я увидел брата. Не знаю, как он смог прожить здесь почти день. Он издыхал. Я потянулся к нему, но неожиданно он отверг меня. Это безмозглое существо решило, что я уже не его собрат. Он сдох, идиот, прямо на моих глазах, но мне всё равно было его жаль. Мог ли я ему помочь?

А когда мы вышли из города, хозяин обратился ко мне так, будто ничего не произошло. Спросил, почему мы не купили соли и нормальной еды.

Я сказал, что нас не пустили в город.

Я проснулся в холодном поту от собственного крика. Сон, тёмный, тягучий и кровавый, умирал в моей памяти, вызывая лишь бессвязные образы, но и их я быстро вымел из своей головы.

— Это всего лишь кошмар, кошмар… кошмар…

Я обманывал себя, и хорошо это знал. Но не обманывать не мог.

Комок спал, ему это тоже нужно. В такие моменты до него достучаться совершенно невозможно. Да и спрашивать его о кошмаре не было особого смысла: он жил во мне, мысленно со мной общался, но в моё сознание ход ему был заказан.

Синеглазка заворочалась, но не проснулась. Здоровый крепкий сон. Прямо как у трупа. Я прикрыл её оголившуюся грудь плащом, хотя в этом не было никакой надобности — ночью стало только теплее.

После таких кошмаров сон мог не вернуться долго. Я поднялся, натянул на себя одежду и отправился искать Оскала. Возможно, он захочет побегать за палкой…

Сделав два или три шага, я остановился. Кажется, за последнюю секунду температура скакнула ещё на пару градусов. Неужели тлеющий торфяник сдвинул свои границы?

Нет, это не торфяник. Мой нос защекотал привычный сладковатый запах разложения. Я отступил к нашему с Синеглазкой лежбищу, бесцеремонно сдёрнул с неё плащ и накинул себе на плечи, готовясь уходить в Тень.

Тихий хруст ломающихся костей, вот что я услышал следующим. Потом шорох покатившихся камней. Смрад разложения стал ещё сильнее. Резкий порыв ветра принёс запах гари, но он сразу же улетучился. Некая сила охраняла это место от огня.

— Ты чего не спишь? — пробормотала сонная Синеглазка. — Я же говорила, что здесь…

Запах разложения смешался с вонью гниющих зубов.

— Ты… здесь… — прошипел исковерканный низкий женский голос. — Я… чую… тебя… выродок… гасповский… выродок… Дай… я… сожру… ТЕБЯ!!!

Раздался громкий треск, будто сломалось не меньше сотни сухих костей одновременно. Посыпались камни. Одна из устоявших колон храма обрушилась.

Из-под тайного капища храма на меня ползло нечто бесформенное. Я видел лишь смутные образы — что-то мешало мне разглядеть тварь получше, не помогала даже навешанная Метка. Единственное, что я понял — выползень размером с нормальный такой дом. Что ж, если она хочет убить меня, пусть идёт сюда, где мне не мешает сила Корда.

— Синеглазка, уходи к торфяникам. Быстро!

Поздно — утопленницы уже и след простыл. Умная девочка.

Я трижды разрядил арбалеты, но слышал только щелчки стали о кость и камень. Я глубоко вдохнул, чувствуя, как во мне разгорается Злоба. Давненько я как следует не дрался, ох, давненько. Есть возможность проверить, сколько мне удалось скопить энергии и сколько я смогу вытянуть из собственных каналов во время драки.

Обрушив очередную колонну, тварь, наконец, выбралась на открытое пространство. Она напоминала паука-сенокосца — восемь непропорционально огромных костяных лап, в центре которых на высоте в полтора метра висел кокон, напоминающий составленное из костей человеческое туловище, из нижней части которого торчало три костяных же жала, с которых капал яд, источающий смрад гниения и смерти. Обладатель костяного экзоскелета прятался внутри кокона, я мог рассмотреть лишь два ярко-зелёных глаза.

Может, это шанс? Неужели всё так просто?

Я выстрелил в глаза костяной «паучихе», но, как и следовало ожидать, они оказались защищены — отверстия мгновенно закрылись костяными заслонками, отбившими стрелы.

— Я… чую… большую Тьму… чую Скверну… Я… чую… тебя… ГАСПОВСКИЙ ВЫРОДОК!..

Плащ Тьмы вырос за моими плечами. Он прикрыл меня так, как птица закрывает крыльями своих птенцов. Если раньше Плащ давал мне лишь ускорение и шанс увернуться от атаки, то теперь он спасал от враждебной магии и оружия, действуя как щит. Неприкрытым у меня осталось лишь лицо, но его защищала маска. Я склонился к земле и метнулся вбок, огибая паучиху справа. То место, где я был долю секунды назад, расцвело кучей острых костяных шипов.

Я набросился на тварь, стараясь подрубить сухожилия на одной из её ног, но тщетно — никаких сухожилий не было, кости связывала магия. Первый ответный удар я отразил тесаком, второй принял Плащ Тени. Защита заскрипела, но выдержала. Тень тремя потоками устремилась вдоль костей, но её остановила короткая вспышка света. Паучиха каким-то образом умудрялась использовать ещё и магию Корда, причём, ничуть не осквернённую силами Гаспа.

Свет, кости и разложение, что это за адская смесь такая?

«Комок! Просыпайся, быстрее! Комок!»

«Славься Тьма, славься Тьма…», — пробормотал во сне Комок.

Сладких снов, халявщик!

Паучиха резко сорвалась с места, атакуя меня сразу четырьмя лапами и двумя жалами. Я проскользнул мимо лап, принял удар одного жала Плащом, второй отразил тесаком. Мой клинок скользнул по жалу, прочертив полосу до самого его основания, но и здесь никаких соединительных тканей не было, по крайней мере, снаружи кокона. Я атаковал основание жал двумя Клинками Тени (я же говорил, что Клинок Тени просто так не сломать — он слился с моим Плащом, одно плохо — физического воплощения у него теперь не было и, если на использование Тени сил не оставалось, врукопашную драться приходилось обычным клинком), но те рассеялись в белых вспышках, стоило им коснуться кости.