Алина Лис - Маг и его кошка

Безошибочным чутьем дикого зверька этот стервец выделил из четверых взрослых рядом самого жалостливого. Выразительно посмотрел на сеньориту и всхлипнул.

– Элвин! – возмущенно воскликнула Франческа. – Зачем ты так? Он же совсем ребенок.

Я раздраженно повернулся. Смешно, честное слово.

– Сеньорита, не лезьте в дела, в которых ни гриска не понимаете. Если так хочется поплакать над печальной историей, сделайте это в уголочке.

Зря я это сказал. Как будто забыл, какой она становится, когда защищает других.

– У тебя совсем нет сердца.

– Зато есть мозги. – Я ухватил мальчишку за подбородок, заставляя поднять голову: – Скольких ты убил?

Он посмотрел на меня взглядом умильного щеночка, за что получил оплеуху.

– Я тебе не сердобольная дамочка. Скольких?

Мальчишка отвел глаза:

– Четверых.

– А если подумать и вспомнить как следует?

Вот теперь в черных глазах мелькнула злость. Настоящая, не то что все эти дешевые ужимки.

– Не помню. Больше двадцати, – даже голос мальчишки погрубел и охрип, стоило ему бросить притворяться.

– Людей?

Кивок.

– А фэйри?

Он помолчал, потом выдавил:

– Восемь точно… может, больше.

– Вот такой милый ребенок, – прокомментировал я, обращаясь к Франческе. Девчонка слушала, прижав ладонь ко рту, словно пыталась удержать внутри крик.

– Ты… тоже убийца, – выдавила она.

– Верно подмечено, сеньорита. Рыбак рыбака…

Я снова повернулся к мальчишке. Тот, перестав изображать ласкового щеночка, как-то резко распрямился и даже словно раздался в плечах. Острые локти больше не казались трогательными, в движениях проявилась опасная, гибкая сила.

Талант же! Вот как он это делает?

– Что запускает трансформацию?

– По-разному. Когда злюсь. Или больно. Или обидно.

– А обратную?

– Не знаю. Я не помню… правда не помню, ваша милость. Когда прочухивался, так меня Пит всегда полосовал. Потом с неделю пластом лежишь, рука у Пита тяжелая… – он снова шмыгнул носом.

– А до Арены ты как приходил в себя?

Зигфрид зажмурился и прошептал едва слышно:

– На трупах, ваша милость.

Несмотря на весь спектакль, он все-таки был жертвой своего опасного таланта. Но жалеть его я не собирался.

Так же, как не собирался вышвыривать за дверь, чего Зигфрид, похоже, всерьез опасался после своих откровений.

– Мальчишке нужна дисциплина, – сказал я Ринглусу после того, как отнес осоловевшего от сытного ужина малолетнего убийцу в кровать. – Пусть учится владеть собой.

– Это возможно?

Я пожал плечами:

– Подчинить свою тень? Не знаю. У меня получилось. У других Стражей тоже. Хотя насчет Фергуса еще вопрос, кто кого подчинил.

Легкий скрип половиц со стороны двери заставил обернуться. Ну точно – как и думал.

– Франческа, хватит подслушивать. Иди сюда.

Она приблизилась, крадучись на мягких лапах. Готовая в любой момент сорваться и выскочить. Как будто ее кто-то собирался гнать или бить.

Кошка…

– Что для этого нужно? – спросила Тильда.

– Понятия не имею. У всех было по-разному.

– А у тебя?

– У меня… нетипичный случай, – я поморщился, как всякий раз, когда вспоминал Гайлса. – Не стоит сравнивать.

Врагу такого не пожелаю.

– Но ты можешь что-то посоветовать?

Я и правда мог.

– Волчонку нужен отец. Взрослый мужчина, который будет отвечать за него. И станет живым примером.

Они переглянулись, а потом Тильда начала:

– А ты не мог бы…

– Смеешься? Нет, конечно. Какой из меня отец?

– Думаю – очень неплохой, – после паузы сообщил Ринглус. – Я видел, как мальчик смотрел на тебя…

– Угу. Как торгаш на мытаря.

Монгрел покачал головой.

– Это неправда. Он зауважал тебя. Сейчас ты – единственный из всех нас, кого он станет слушать.

Вот и подбирай после этого бездомных щеночков…

– Больше всего он боится, что ты выставишь его на улицу, – продолжал Ринглус.

– Правильно боится. На улице зима и злые культисты.

– Ты же знаешь, что дело не в этом.

– Хватит! – я стукнул ладонью по столу. – Шутка перестает быть смешной. И я не хочу усыновлять щенка-фэйри.

– Элвин не будет хорошим отцом. – Как всегда, не успел отследить, когда Франческа превратилась из кошки в человека. – Запрет мальчика в комнате и уйдет на неделю.

Отчего-то ее замечание меня задело, но я поспешил воспользоваться так вовремя предложенной помощью.

– Угу… и покормить забуду. И воду поменять.

– Тогда что ты предлагаешь? – спросила Тильда. – Просто выкинуть его на улицу?

Франческа взглянула на меня так умоляюще, что я почувствовал себя настоящим злодеем.

И ведь я не собирался никого выгонять. Как-то привык доводить дело до конца, раз уж взялся.

– Напишу Мартину. Может, он согласится пристроить это чудо в хорошие руки. На этом – все. Завязываю с благотворительностью. Подчищать за Орденом – слишком утомительно.

– Мне понравилось, – посмеиваясь, заметил Ринглус.

– Кстати, спасибо. Без тебя я бы еще возился.

Не сразу, но мы отыскали всех изгнанников, которым стараниями Найтвуда повезло избежать подвалов Ордена. Четверо погибли на Арене, одна проданная в бордель девочка удавилась, остальные были живы.

Некоторые, к слову, чувствовали себя вполне неплохо. Как та смазливая пустоголовая красотка-фэйри, которую выкупил лорд Амберсли, чтобы запереть в своем городском особняке. Она категорически отказалась покидать своего смертного любовника, да еще и закатила скандал из-за того, что я не слишком бережно с ним обошелся.

Другую девку я на свою голову приютил. Забыл, что от шлюх одни неприятности.

В первую же ночь она явилась в мою спальню в весьма фривольном наряде.

– Мой лорд?

– Да, Кайла? – я оторвался от книги, а она медленно стянула кружевной пеньюар, одолженный у Франчески.

Я вполне оценил и алый корсет, и кружевное белье, и маленькие острые груди с напрягшимися сосками. Темный шелк чулок возбуждающе контрастировал с белой кожей, волосы разметались по плечам черными змеями.

И она постоянно проводила по ярко-красным, словно накрашенным губам острым язычком.

Не красавица, но за агрессивной чувственностью это не сразу замечаешь. Жаль, не в моем вкусе. Не люблю таких белокожих чернооких упыриц.

– Леди, вы никак перепутали комнаты. Здесь моя спальня, ваши покои этажом ниже.

– Я не перепутала, – она подошла, призывно покачивая бедрами, встала рядом. Похожий на ягоду боярышника сосок чуть приподнимался и вздрагивал у моего лица в такт возбужденному дыханию.

Зачем ей это было нужно? Не знаю. Может, вспомнила слухи о моей репутации, прикинула все выгоды роли любовницы и решила попытаться.

Наверное, больше всего меня взбесила наглость девки. Полная уверенность, что я буду счастлив наброситься на свежее мясо. И ожидание, что секс даст ей какие-то права и преимущества.