Алина Лис - Маг и его кошка

Я далек от того, чтобы путать это с любовью.

– Видимо, она вас отвергла.

– Глупости.

– Почему глупости? Все сходится. Вас отвергли, и вы ожесточились.

– Прекратите этот дешевый фарс. Так бывает только в романах. Ни один нормальный мужчина не станет мерзавцем просто из-за отказа женщины, если уже не был им изначально.

– Тогда почему вы не женились на той, которую любили? А может… она умерла?

– Нет. Она жива и, надеюсь, здорова. Сеньорита, вы же видите – я не хочу это обсуждать. Почему пристаете с расспросами?

Она потупилась:

– А почему вы злитесь, когда я об этом говорю?

Злюсь? Забавно, мне казалось, что я умело скрываю свои чувства. Что же, это по-своему неплохо, что Франческа так проницательна. Мне не хотелось ей врать.

– В следующий раз расскажу сентиментальную, насквозь лживую историю. Надеюсь, она удовлетворит ваше любопытство.

Она надулась и отвернулась, мазнув мне по щеке пушистой прядью. Я любовался тем, как солнце играет золотыми искрами в ее распущенных волосах. Хотелось поцеловать эти сладкие губы, но что-то в поведении девушки говорило – рано. Поспешив, я рисковал все испортить.

– Спросите меня о чем-нибудь другом, – предложил я.

Она тут же повернулась, словно только и ждала этого предложения.

– А сколько вам лет, лорд Элвин?

– На моей родине считают по зимам.

– Так сколько вам зим?

– Точно не помню. Сбился со счета.

Она снова надулась:

– Глупая шутка.

– Вы правы. Тридцать две.

– И вы никогда не были женаты?

– Нет. Боги миловали.

На самом деле я был женат трижды, но так и не понял, что люди в этом находят. Выйдя замуж, прелестные женщины поразительно быстро превращаются в сварливых мегер, считающих себя вправе устраивать сцены ревности и вопрошать, где ты пропадал последнюю неделю.

– Почему вы так говорите? Неужели вам не хочется наследника? Мне казалось, об этом мечтают все мужчины.

– Чтобы наплодить детей, не нужно жениться. Да и потом, для продолжения рода у нас есть Мартин. Будущему маркграфу Эйстерскому сейчас около пятнадцати – вылитый братец в молодости.

«Наследник» – еще одна иллюзия, на поддержание которой Мартин тратит немало сил. Отдаю должное его целеустремленности.

– А у вас есть дети?

– Что за вопросы, сеньорита? Разве вдова Скварчалупи не объяснила вам, что невинной девушке не подобает интересоваться чужими бастардами?

Она одарила меня неожиданно дерзкой улыбкой:

– А я не невинная, сеньор Эйстер.

– Верно. Все время забываю, – согласился я, наклоняясь ближе и заглядывая в ее лукавые серые глаза.

В последний момент Франческа уклонилась от объятий, да так ловко, словно долго тренировалась в этом искусстве, и, смеясь, вскочила. Я не стал преследовать девушку. Просто смотрел снизу вверх на нее – мягкую, соблазнительно-женственную, но недоступную. Солнце скользило по золотистому шелку платья, каштановые кудри разметались по плечам. Представил ее обнаженной на этом платье среди разнотравья, облитую солнечными лучами, и забыл все, что хотел сказать.

– Вы не ответили на вопрос, сеньор.

– Не задавайте вопросов, ответа на которые не хотите знать.

– Но я хочу!

– У меня нет детей, – я поднялся, следуя ее примеру. – Я бесплоден.

На лице Франчески отразилось сострадание:

– О. Простите… – После паузы: – А вы уверены?

– Абсолютно. Не надо соболезнований, сеньорита. В этом нет большой трагедии.

Таковы все Стражи, и, пожалуй, здесь есть смысл, раз мы не стареем. В противном случае нашим потомством уже можно было бы заселить пару герцогств. Насколько я знаю, никто из нас не переживает по этому поводу. Должно быть, желание продолжить себя в детях тесно связано с ощущением своей смертности.

В небесах раздалось пронзительное «Ви-и-и-и-иррри-и-и-и», потом хлопанье крыльев, а затем прямо с небес на плечо девушке упала черная птица. От неожиданности Франческа вскрикнула, да и я тоже вздрогнул.

– Тьфу ты. Это ваш питомец, сеньорита?

– Нет, – она пораженно протянула руку. Пичуга наклонила голову, не выказывая ни возражения, ни страха. Кажется, ей даже по нраву были осторожные прикосновения девушки.

– Должно быть, чей-то домашний любимец. Стрижа можно приручить, если взять птенцом из гнезда.

Франческа пересадила пичугу на руку. Стриж лежал в ее ладошке, не шевелясь, внимательно рассматривал сеньориту блестящими горошинами глаз. Девушка нежно пощекотала птицу под горлышком и засмеялась:

– Смотрите, я ему нравлюсь.

Я был согласен с пернатым наглецом. Она не могла не нравиться.

Когда в ответ на мою попытку дотронуться стриж отпрянул и попытался клюнуть, Франческа снова рассмеялась:

– А вот вы – нет, сеньор Эйстер.

– Не думаю, что буду убиваться по этому поводу. И поздравляю с приобретением. Как назовете вашего нового друга?

Она задумалась:

– Венто. Его зовут Венто.

Франческа

Отец доволен – мы проводим вместе много времени. Мне трудно понять, каковы чувства и намерения лорда Элвина. Могу лишь утверждать, что ему приятна моя компания.

– Я же говорю – он влюблен в тебя, – с горящими глазами повторяет Бьянка. – Ах, ну почему все самые потрясающие мужчины достаются тебе?!

– Возможно, все дело в моем благочестивом и добром нраве, – предполагаю я, чтобы ее утешить. – А сотня виноградников и красильни здесь совершенно ни при чем.

Она снова не понимает иронии. Как всегда.

Элвин Эйстер бы понял.

Он понимает мои шутки. Помню, как я испугалась, когда впервые заметила это. Испугалась и рассердилась. Он посягнул даже на этот мой невинный способ проявить себя.

Но вот странно: уличив меня в непокорности, маг не спешит подавлять бунт. Напротив, теперь он улыбается моим словам – одобрительно и насмешливо, а порой и сам включается, чтобы поддержать игру.

Это ужасно, потому что в такие минуты я чувствую себя совершенно счастливой и словно предаю этим счастьем Лоренцо.

Счастье – это когда тебя понимают.

Наверное, сторонний наблюдатель, глядя на нас, может решить, что перед ним нежно влюбленная пара. Но это не так.

Я готова поклясться на священных Заветах: при всем его внимании ко мне маг не увлечен. Когда мужчины теряют голову, они становятся другими. С Элвином я не контролирую ничего. Он ведет в этом танце, а мне остается лишь покорно следовать за ним и волей отца.

Это очень просто – следовать за чужой волей. И иногда даже приятно.

Я не обольщаюсь. В отличие от своих подруг, я вижу, каков он на самом деле. Элвин Эйстер презирает людей. Всех людей. Не только простолюдинов.

Он может быть обаятелен и мил, пока ему что-то нужно, но не стоит обманываться, его высокомерие не знает исключений. Обычная судьба гордецов незавидна, мир с лихвой возвращает их пренебрежение, а нашему гостю сходят с рук даже убийства.