Алина Лис - Маг и его кошка

– Не знаю.

– Небось, хороша в постели.

– Боюсь, что это не так.

– Давай проверю.

К горлу подкатывает дурнота. Мне противна мысль о близости с мужчиной. Любым мужчиной. Память о насилии не ушла, просто спряталась. Чтобы напоминать о себе приступами щемящей боли или страхом.

Вот как сейчас.

Вздрагиваю и порываюсь подняться. Он прикрикивает:

– Куда пошла? А ну села на место! Так-то лучше. Чего трусишь? Я бы тебя подергал за сладкие сиськи, но блондинчик взбесится. Он всегда был жаденышем. Не любит, когда берут его вещи. Разве что сама согласишься. Согласишься?

– Нет.

Я прикрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Я же отомстила. Они мертвы. Все трое.

Все хорошо.

…Не хорошо, не ври.

– Ага, так и знал. Все вы на нем виснете, кошки похотливые.

– Я не такая.

– Так я и поверил. Не надейся, шлюшка, он тебя тоже выкинет. Он со всеми так. Как надоешь – высморкается и вышвырнет.

– Хорошо бы побыстрее.

Альбинос пьяно хихикает:

– Что, правда хочешь уйти? Вот умора!

Это открытие приводит его в отличное расположение духа.

К сожалению, Фергус далеко не так пьян и глуп, как кажется на первый взгляд. Когда я осторожно подвожу разговор к легенде об оружии, откованном на погибель злым чародеям, он сразу понимает, к чему мои расспросы.

– Сказочки любишь? Да, кисонька? – ухмыляется он мне в лицо. – Выкуси. Элвин – мешок с дерьмом, но он мой брат. Не хватало, чтобы сисястая девка в ошейнике прирезала Стража.

– Я просто хочу снять это, – рука оттягивает ошейник – жест, за считаные дни ставший привычным. Эта полоска кожи душит меня и днем и ночью. Мечтаю сорвать ее, вдохнуть свежего воздуха.

– Дай посмотрю. – Я отшатываюсь от бледных рук, похожих на птичьи лапы, и Фергус снова смеется. – Да не бойся.

Мне не нравится его взгляд – голодный и алчущий. Не нравится, как он смотрит на меня – как на кусок свежеподжаренного мяса.

Снова становится страшно, но я знаю – нельзя показывать хищнику страх.

Если не хочешь стать жертвой.

Маг сказал – пока на мне ошейник, я под его защитой. Считаюсь его вещью. Фергус не полезет, если не дразнить его.

…А еще Элвин велел не заговаривать с Фергусом.

– Никто с тебя это не снимет. Никто не захочет с ним ссориться, – рассуждает меж тем альбинос. – Ты того не стоишь. Разве что я мог бы… – Он делает многозначительную паузу, словно приглашая умолять его, но я молчу, и он продолжает: – Мог бы обменять тебя на коня. И снять ошейник.

Я не спешу радоваться.

– А что взамен?

– Для начала – отсоси.

– Что?! – не понимаю, о чем речь, и тогда он жестами и непристойными словами поясняет, что именно имел в виду.

Это отвратительно.

Боги, какая мерзость! Затыкаю рот рукой. Кажется, меня может стошнить от одной мысли о чем-то подобном. Фергус снова смеется.

– Видела бы ты свое лицо.

Я поднимаю взгляд и вжимаюсь в кресло.

Потому что в двери библиотеки стоит Элвин. И он зол.

Очень зол.

Фергус салютует ему бокалом:

– Привет, братик. Твоя кисонька, оказывается, ничего не знает про минет. Чего не научил?

– Живо в свою комнату, сеньорита, – сквозь зубы говорит маг и щурит потемневшие от гнева глаза.

Я встаю и по стеночке иду к выходу, невольно втягивая голову в плечи. Быстрей бы выбраться отсюда! Он по-прежнему стоит в дверном проеме и не думает посторониться, поэтому мне приходится протискиваться почти вплотную.

От него пахнет алкоголем и женскими духами – горький цитрус с ноткой миндаля.

Уже поднимаясь по ступенькам, слышу за спиной резкий голос мага, обращенный к брату:

– Пришло время съезжать.

Потом Элвин входит в библиотеку и прикрывает за собой дверь. Больше не доносится ни звука, и я гоню прочь мысли подслушать их спор. Страшно подумать, что маг со мной сделает, если поймает за этим занятием.

Приходится и правда идти в свою комнату.

Может, они совсем поругаются и поубивают друг друга? Бывают же чудеса.

Чуда не случается, вскоре маг врывается ко мне:

– Я не предупреждал насчет Фергуса?

Отец в гневе багровел и начинал кричать. Элвин бледен и говорит тихо, но в его лице, сощуренных глазах, опасно ласковом голосе появляется что-то, пугающее меня до дрожи. Сильнее, чем крики отца.

Маг уже пришел злым, как сотня демонов, а теперь еще и ссора с братом…

Ссора из-за меня.

– Так какого гриска, Франческа? Вас что – давно не били и не насиловали?

Это угроза?

– Все произошло случайно… – беспомощно говорю я, пятясь и не отрывая взгляда от его лица.

Упираюсь спиной в стену. Ошейник стягивает горло, напоминает – от хозяина не сбежать. Не стоит и пытаться.

И опять маг слишком близко. Ему как будто нравится вот так вторгаться – бесцеремонно, не спрашивая разрешения, не предупреждая.

Мгновенной мучительной вспышкой память – свист плети, злые глаза отца, короткое «Терпи, потаскуха».

Когда отец злился, я знала, чего ждать от него. Что сделает Элвин? Снова ударит? Принудит к чему-то унизительному? Изнасилует?

…Кровавое солнце сквозь щели сарая, кислый запах браги и боль…

Нет! Не надо туда! Не буду вспоминать.

– У вас все происходит «случайно», сеньорита, – жарко выдыхает он мне в ухо. – Может, пора хоть немного начинать отвечать за свою жизнь?

В ответ приходит гнев. Сколько можно? Не позволю так с собой обращаться!

– Отойдите от меня, сеньор!

Это звучит неожиданно высокомерно, и маг зло щурится в ответ.

– С какой стати?

– Если в вас осталась хоть капля благородства…

– Сегодня только пара капель рябиновой настойки, – с издевкой в голосе перебивает он и подвигается еще ближе, прижимаясь ко мне. – Завтра не будет и этого.

– Вы подлец.

– Еще какой. Кстати, давненько я не делал подлостей.

Он берет меня за подбородок, заставляет взглянуть на себя. Горячее, смешанное с запахом алкоголя дыхание опаляет щеку. На лице странная досада, в глазах злой огонек.

– Наказать вас, что ли, сеньорита? – задумчиво говорит он. – Выпороть по примеру папаши Рино за непослушание.

Я обмираю от ненависти. Неужели он правда решится на подобное? Решится так меня унизить!

– Только посмейте, и я…

– И вы что? Посмотрите на меня решительно и грозно? О да – страшная кара, уже боюсь.

Опускаю в бессильной ненависти руки. Маг прав. Я ничего не смогу ему сделать. Рыдай, возмущайся, будь покорна – моя судьба в его руках.

Меня почти тошнит от усталости, страха и отвращения. Уже нет сил драться. Хочу просто сбежать, ускользнуть…

А потом происходит странное. Я и правда ускользаю, падаю куда-то внутрь самой себя. Или не так. Не падаю – наоборот. Навстречу из глубин души поднимается что-то.

И мир становится иным.

Запахи. Их столько, так невероятно много – симфония, какофония, лавина, безудержная атака со всех сторон разом. Опьяняют, оглушают, захлестывают. Теряюсь, тону в этом изобилии, в этом месиве, погружаюсь в них как в воду, с головой, и уже ничего не разобрать…