Николай Клюев - Аванхальм. Чужая кровь (СИ)

— Стоп. Сержинский? Нарушитель? В Нишу с… свалился?

— Да. Но и это сейчас не важно. Дочь, где ты находишься? Ты выбралась из катакомб?

— Да. Выбралась, — косясь на лежебоку, ответила она.

«Что-то всё слишком запутано. Но не моё это дело. Мне до себя сомой…»

— Самое главное, что забыл сказать в прошлый раз, — Арид горестно выдохнул, как перед повешением. — Твоя дочь не носитель Био-Бога. Всё это чушь на постном масле, которую дуют в уши почти всем, кто живёт в Аванхальме. Ты, доченька моя, очень многого не знаешь. Слишком многое правительство скрывает от обычных смертных.

— Как это? — вытаращилась Авриана на голограмму отца, переставшую ходить из стороны в сторону. Юноша тоже оживился, но она этого не заметила, сконцентрировав внимание на словах родителя.

— Понимаешь ли… Нет никакого сверхразума. Чудо машина в мозгу искусственно выращенного ребёнка — не представляю, как в такое вообще можно поверить. Но это уж легче, чем поверить во что-то по-настоящему сверхъестественное. Например — в пророка.

Тишина.

Этрин продолжил:

— Да. В пророка, веками перерождающегося ради одной только цели — наблюдать. Пророк, это своеобразный судья человече… Всего нашего вида. Мы, когда-то называющие себя людьми, поняли это только на пороге гибели.

— Не может такого быть, — нервно усмехнулась Авриана. — Это какая-то чепуха. Сказка.

— Если бы… — вздохнул Арид, переведя дух. Кажется, что именно это он мечтал высказать очень давно. — Каждый год пророк видит будущее на весь следующий год вперёд. Тупорылые биоинженеры — они научились записывать видения. Будто сны на дискету.

— Значит эти ежегодные собрания… Эти провода и тот экран, полный крови… Всё это было ради этого? — челюсть стиснулась до скрежета зубов.

— Да, — ответил отец.

— И так же это значит, что моя дочь — пророк? — в её голосе обречённость. В голове будто что-то замкнуло, мешая логически размышлять. За неё это сделал отец.

— Я уже говорил тебе — Шаалра всего лишь жалкая копия тебя, Авриан… Всего лишь копия истинного пророка.

В комнате повисла оглушающая тишина, прерванная всего на секунду оценивающим присвистом юноши. Девушка застыла на компьютерном стуле, не в силах пошевелиться. Мысли уволокли её из реальности. Со стороны можно было подумать, что она кукла.

— Твоя мать волнуется, — как бы невзначай заметил Арид. — Мы можем начать все сначала. Сменить внешность и данные, забрать побольше денег и уехать подальше. На другой конец купола. Ты, я и ма…

— У меня нет матери! — повысила голос Авриана. Не объяснимая злость начала вырываться наружу. Она была обманута. Столько лет ей — приближённой к госкомитету, нагло врали, как и всем. Последней каплей стало упоминание покойной матери.

Мужчина вновь замолчал и наконец огляделся по сторонам. Завидев полуголого юношу, лежавшего на постели, он удивлённо вскинул брови и с подозрением посмотрел на дочь, которая успела повернуться к нему спиной.

— А это ещё кто такой? Почему он валяется на кровати в одной комнате с тобой?

Девушка крутанулась на стуле, чтобы быть лицом к юноше и в полуобороте к отцу. Сначала бросив взгляд на первого, а потом на второго, она сухо ответила:

— Не важно.

Бывших охотников не бывает. Именно поэтому Укли Шенге всё ещё считал себя таковым, хотя его нынешний пост был намного выше какого-то там грязного охотника. Да и само слово в его случае исказилось. Вместо того чтобы летать на капсуле вне купола и стрелять в попадающихся на пути зверюшек, он угрюмо сидел в кустах Золотого леса. Смотрел через листья вдаль, поверх прицела родимого ружья. Смотрел и слушал дуновение ветра, качающего старые деревья. Это чувство — чувство свободы, блаженства от уединения с природой и счастье, занимающее весь разум… Такое можно ощутить только здесь — в лесу. И пускай на самом деле это пара десятков гектар специально посаженных деревьев, огороженных высоким забором и тщательно охраняемых, пускай ветер, обдувающий эти деревья — искусственно создан тщательно проработанной кондиционерной сетью, пускай животные, которые время от времени, да попадаются — на самом деле очень хорошо сделанные роботы — пускай всё, что он видел вокруг — ложь… Забывая об этом хотя бы на миг и принимая всё за чистую монету, он мог почувствовать «Это». А чувства, которое он испытывал, были самыми настоящими. И именно «Это» было главным.

Зоркий глаз профессионала уловил движение за низкорослым деревом. Движение выбивалось из темпа ветра, и без того шевелящего листья. Кто-то аккуратно крался в его сторону.

Медленно, без резких движений, Укли сменил позу с сидячей на одном колене на лежащую. По сравнению с его расположением, нужное дерево находилось в низине, поэтому удобнее всего стрелять именно лёжа.

Затаив дыхание, не молодой мужчина посмотрел в прицел своеобразного ружья, чем-то напоминающего Советскую «трехлинейку», но с совершенно другим перезарядом и из другого материала. Целых полтора часа ожидания не должны пропасть даром. Пускай ни шкуры, ни мяса он не получит, зато заработает лишние пару сотню кредиток. Да и один только азарт чего стоит. Естественно, такая охота не идёт ни в какое сравнение с тем, что испытываешь при охоте на неизведанных землях и неизвестных науке уродцев. Иногда Шенге даже жалел, что променял настоящую свободу искусственную. На кресло Главы. Но он также верил, что благодаря этому креслу обретёт истинную свободу. И не только для себя. Все, кто желает этого и кому посчастливится выжить.

Из-за приземистого деревца вышла тощая животинка, чем-то напоминающая то ли оленя, то ли лося. Самому Укли она ничего не напоминала. Её он знал такой, какая она есть и под своим названием.

Стрелять сдуру он не стал. Это не достойно профессионального охотника. Считая секунды, рассчитав сопротивление искусственного ветра и угол выстрела, Укли наслаждался каждым мгновением, которое животное было под прицелом. Вот он — шанс. Удар сердца — ещё удар… Необходимо попасть между…

— Господин Шенге, у меня личное донесение, — послышался тихий шепот откуда-то со спины. Его вполне хватило, чтобы зверюшка пугливо оглянулась и унеслась восвояси.

— Эээааа!!! — злобно проревел Глава «Свободы», резко обернувшись. И как он вообще не заметил, что к нему крадутся?

«Старею» — печально заключил он.

В четырёх метрах от него, почти на половину укрывшись за кустом какой-то ягоды чёрного цвета, на корточках замер старший лейтенант Ямак. Одет он был подобающе — униформа защитного цвета и тёмно-серые перчатки без пальцев. Последние — часть официальной формы свободцев. В отличие от Укли, настроение у лейтенанта приподнято, о чём говорила его дурацкая улыбка.