Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— В арсенале имеется сто тридцать два "маузера": восемьдесят четыре исправных карабинов немецкого и чешского производства и сорок восемь немецких винтовок. Пять оснащены прицелами для снайперской стрельбы и пристреляны. Кроме того, есть один "гевер".

— Я знаю о нём. Что у нас с личным оружием?

— После того, как "кольты" передали полиции, — с обидой произнёс Дженсен, — в нашем арсенале имеется тридцать пистолетов: семнадцать "браунингов", десять "вальтеров" и шесть "чезетов". Ещё десять "браунингов" и дюжина револьверов имеются на руках у наших жандармов и полицейских. Их владельцы требуют, чтобы я выделял им патроны для стрельб бесплатно.

— И как ты поступаешь?

— Списываю расход на их подразделения. Пусть сами разбираются!

— Какова ситуация с боеприпасами?

— Девятимиллиметровых патронов имеется в наличии около трёхсот тысяч, семь-девяносто два — тридцать девять. Дальтр запустил станок для снаряжения гильз, поэтому вопрос с боеприпасами этих двух калибров можно считать решённым. Хуже обстоит дело с калибрами 7.65 и 10.47.

— Здесь, пожалуйста, поподробнее!

— К "браунингам" и "скорпионам" имеется всего тысяча двести патронов. К полутора десяткам "кольтов", которые мы передали полиции — две тысячи двести. По-моему, этого явно недостаточно.

— Согласен. Я подумаю, как улучшить положение. Как обстоит дело с пулемётами?

— Лёгких пулемётов всего семь — два "брена" и пять "солотурнов". У последних нет ни запасных стволов, ни запасных частей, потому их использование весьма ограничено. Если запасные части к ним найти не удасться добыть, то мне придётся разобрать два из них на запасные части. Они имеют винтовочный калибр, поэтому вопросов с боепитанием к ним не возникает. К английским пулемётам имеется всего две с половиной тысячи патронов.

— Понятно, — потянул Шеннон. — А как обстоит дело с остальными видами вооружения Тяжёлых пулемётов — три: два "браунинга" и немецкий авиационный пулемёт М150 в ужасном состоянии. Если мне не удастся его привести в порядок, то я его пущу на запчасти.

— Значит использовать его на подвеске буде невозможно?

— Почему же, сэр. Мы можем в контейнере подвесить другой пулемёт. Например, "солотурн" или даже "брен"…

— Что ещё нам досталось в наследство от Кимбы?

— Четыре спареных "эрликона"! Их состояние оставляет желать лучшего, поэтому я хочу демонтировать вторые стволы и использовать освободившиеся детали для ремонта.

— Что с боеприпасами к тяжёлому оружию?

— К "браунингам" имеется шесть ящиков — почти шестнадцать тысяч патронов. Авиационный пулемёт использует винтовочные патроны, поэтому проблема с его боепитанием отпадает, но двадцатимиллиметровых снарядов к "эрликонам" вообще нет.

— Может можно что-нибудь придумать на месте?

— К сожалению, нет. Мы не имеем ни гильз, ни взрывателей для них.

— Придётся делать заказ в Европе. А что у нас с штурмовой артиллерией.

— Мы имеем четыре шестисантиментровые базуки, две из которых не имеют прицелов, и одно безоткатное орудия 75 калибра. Оно тоже не имеет прицела. Число выстрелов к ним ограничено: в наличии всего двадцать восемь ракет для базук и дюжина снарядов для пушки…

— А как обстоит дела с миномётами?

— Их всего пять. К трём шестисантиметровым имеется двести сорок семь выстрелов. Они находятся в хорошем состоянии и могут быть использованы в бою без ограничений. Один из восьмисантиметровых миномётов находится в ремонте и, надеюсь, может быть использован, второй — в полной исправности, но к нему нет боеприпасов.

— Есть ли возможность пополнить запас мин на месте?

— Нет. Их нужно покупать за границей.

— Какова у нас ситуация с транспортом?

— Мотоциклов три, один из них с коляской, три бельгийских трицикла, два джипа, полугрузовик "форд" и пять "унимогов". Ещё один после подрыва на мине находится в ремонте: Горан переделывает в "крокодил". На нём будут установлены безоткатное орудие и оба "брена". В настоящее время на джипах установливаются турели для тяжёлых пулемётов.

— Я в курсе. Что с топливом и запасными частями?

— Про топливо спросите у Куомы. Что касается ЗИПов для машин, то нет ни одного полного комплекта.

— Понятно. Сколько у нас полевых радиостанций?

— Тринадцать. Четыре немецких "доретты" "и девять американских "приксов".

— Ночных биноклей?

— Восемь, все американские.

— Холодное оружие?

— Сто двадцать шесть "маузеровских" штыков. Кроме них есть два десятка китайских метательных ножей.

— Экзотика!

— Угу.

— Ручные гранаты?

— Есть сотня американских. Старые я все загрузил на "Клавдию". Исключительный хлам: срабатывали пятьдесят на пятьдесят.

Тем временем, колонна заключённых прибыла в бараки и после помывки была направлена в столовую. Дав своим новым подопечным насытиться, вахмистр Эллеон повел разомлевших от обильной пищи в медсанчасть к Хаагу. Осмотр занял немного времени: увечных и больных в армии Кимбы не было. Затем наступала очередь Фортуса Кана с угрюмым видом выдавшего новичкам старое обмундирование и постельные принадлежности. Когда все процедуры были закончены, рекрутов повели строем в помывочную, где девушки драны брили их налысо. Вымытых и выбритых штрафников разместили во временных бараках неподалеку от комендатуры. Вахместр построил штрафников на плацу, на который вышел Бевэ и стал вьивать в их головы мысль о том, как им повезло.

— Кем вы были солдаты при Кимбе? Убийцы и грабители! — надрывался он, вышагивая перед строем. — Кто вы теперь? Жандармы — хранители Республики. Она позволила вам искупить ваши прегрешения перед народами бакайя и винду. Если вы всей душой будете преданы стране, командирам, будете, не рассуждая, выполнять их приказы — вам это зачтется! Не забывайте об этом! Служить в рядах жандармерии — это большая честь! Подумайте сами, что лучше: быть преступником-изгоем, или настоящим мужчиной-воином?

Шеннон наблюдал, как комендант умело добивался поставленной перед ним цели. "А ведь спустя пару дней большинство из штрафников с ним согласится, — подумал наёмник. — Неделя-другая такой муштры превратит эту шайку в неплохих солдат!"

Программа по перевоспитанию была заранее обсуждена с лейтенантами Бевэ и Хейде. В день прибытия штрафников кормили как на убой, сводили в душ и показали кино. Ещё два раза вахмистр Эллеон строил их на плацу, а Бевэ читал им лекции. "Но завтра утром для них всё изменится", — подумал Шеннон и улыбнулся, и пошёл на встречу с Маршаном. В этот раз она должна была состоятся в управлении полиции. Хорас обещал выделить для этого свой кабинет. Такое необычное место для переговоров было вызвано тем, что наёмник перед встречей планировал навестить банк и переговорить с его управляющим. Эдвин ван дер Линден был сама любезность: