Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

Колониальные чиновники, которым в свое время приходилось заниматься то внедрением хлопка, то популяризацией кофе, целиком полагались на власть и авторитет традиционных вождей. Они давили на них, те нажимали на крестьян, пока не достигался какой-либо результат. Чаще всего негативный, так как административное рвение начальства обычно наталкивалось пусть на пассивное, но решительное сопротивление крестьян.

Примером такого провала в краю тупури была, в частности, первая попытка администрации вытеснить мотыгу плугом. В 1938 году каждый старшина кантона получил приказ направить на выучку погонщиками быков одного-двух парней. Приказ был выполнен, но кто был отобран старшинами? Потомки рабов или одинокие холостяки, люди, не имевшие ни малейшего общественного веса. Они быстро усвоили, как запрягать и погонять быков, как обращаться с плугом, но по возвращении в родные деревни их умение не пригодилось. Плуги постепенно ломались, и никто не умел устранить неполадки.

Когда крестьянин батеке рассказывает, что не охотится на обезьян потому, что это люди, скрывающиеся от сборщика налогов, трудно удержаться от улыбки. А ведь это можно услышать от людей зачастую большого ума, богатого жизненного опыта, которых нельзя заподозрить в детской наивности, от людей, привыкших взвешивать свои слова. Если их сознание тем не менее легко допускало реальность явлений, с точки зрения европейца невероятных, то это никак нельзя объяснять некой умственной отсталостью либо присущим архаичному мышлению вообще иррационализмом.

Примерно в 50 километрах от Лагоса в небольшом местечке расположен крупнейший в Западной Африке рынок орехов кола. Под покосившимися навесами из пальмовых листьев не смолкает шум торговли вокруг корзин с белыми, розовыми и лиловыми орехами. Их продают женщины-скупщицы из окрестных деревень, а покупают шоферы, едущие на север в служебные командировки чиновники, торговцы-оптовики. Упакованные в мешки, орехи укладываются в грузовики и начинают далекий путь на базары северонигерийских городов.

Горькое на вкус ядро ореха кола содержит целый ряд тонизирующих веществ, снимающих утомление и чувство жажды. Может быть, поэтому у многих народов Западной Африки возник обычай дарить этот благословенный, наделенный чудесными качествами орех в знак уважения и признательности. Жених подносит отцу невесты несколько орехов при каждой встрече. Когда крестьянин просит вождя выделить ему землю, он обязан "подкрепить" просьбу корзинкой кола. Ищущий выгодной сделки купец также не должен скупиться на эти горькие, но очень почитаемые орехи.

В родовом обществе кровные связи играли особую роль. Ими определялось нечто большее, чем поверхностные взаимоотношения людей; сознание общности происхождения спаивало этих людей в сплоченную, монолитную группу. И адюльтер порождал опасность именно для этой духовной, моральной целостности рода, причем нераскрытая связь представлялась особенно угрожающей, потому что никто не мог предупредить возникновения в ее результате невидимой трещины в общине, которая неизбежно обнаружилась бы позднее и причинила роду непоправимый ущерб.

К тому же адюльтер нарушал отношения не только между живыми. Им вносилась смута в отношения между родом и его предками, которые, согласно широко распространенным верованиям, защищали сородичей от несчастий — голода, болезней, нападений. Появление в общине человека, не связанного с предками какими-либо узами, возмущало духов — хранителей рода и могло породить непрекращающуюся полосу бедствий. Опять-таки, когда адюльтер оставался нераскрытым, члены рода не могли предупредить его последствий.

Жесткое осуждение адюльтера поучительно сопоставить с отношением к бездетности. Бездетность обычно покрывала позором и женщину и ее мужа, а бездетных женщин много в Африке: у одних дети погибали в преждевременных родах, у других — в младенчестве от болезней. У фанти Ганы в таких случаях обращались к ведунам. Те обычно подтверждали, что беда вызвана злой судьбой. Тогда в отцовском роду женщины совершались особые обряды, призванные умилостивить его предков-хранителей. Приносились жертвоприношения, за которыми следовало ритуальное омовение женщины; злая судьба как бы символически изгонялась этим обрядом очищения.

Когда в Лесной Гвинее, гористой, удаленной от крупных экономических центров области, появились в первые послевоенные годы приносящие некоторый доход посадки кофейного куста, то женщины края увидели в этой культуре средство обеспечить себе некоторую экономическую независимость. Кофейный куст, новый в этих местах, не был "охвачен" древней классификацией сельскохозяйственных растений, и потому с ним не было связано каких-либо запретов. Женщины поэтому могли возделывать кофейные плантации без опасения репрессий со стороны племенной общины. Они могли оставлять себе и доход, полученный от продажи сбора кофейных зерен.

Присутствовали три доктора и Кати Бергман. Последняя выглядела совсем

не той холеной леди, какой она была во время путешествия. Скорее она

выглядела уставшей колонисткой, выполняющей работу других нерадивых людей.

Там также присутствовали восемь других колонистов: четверо мужчин и

четверо женщин. Энгер не знал из каких подразделений их выбрали, но они,

кажется, представляли основные области деятельности колонии. Тед Шеклтон,

очевидно, выступал в качестве интенданта. Энгер и 2 помощника — полиция

Напротив, в городе вчерашний крестьянин оказывался в новой среде и ему приходилось, очевидно, решать задачи, которые он даже не мог бы вообразить, оставаясь в деревне. Не говоря о поисках работы или иных средств к существованию, он должен был усвоить новое отношение к труду, принять новые нормы человеческих взаимоотношений, Одновременно ему следовало от многого отказаться — былых привычек, старых привязанностей, прежних этических идеалов.

Временами новый горожанин оказывался перед тяжкими испытаниями. И все же драма, героем которой оказывался крестьянин, была, как представляется, мучительнее, чем страдания, выпадавшие на долю горожанина. Крестьянин вступал в конфликт с самыми близкими ему людьми — с братьями, с отцом, с собственными детьми. Жизнь заставляла его ломать отношения, которые в его же глазах были священными, — отвергать авторитет старейшин, разрушать традиционную семью, переходить в иную веру, забывать об общинной солидарности. Одновременно возникала другая крайность — подчеркнуто ревнивое отношение к поддержанию давних порядков, неприязнь к любому независимому движению мысли.

заметку местного следователя Антуана Мате. "Колдовство в Африке, — писал он, — это постоянное обращение к духам язычества. Это также протест против господствующих религий: католичества, ислама или реформатской церкви. Можно также утверждать, что колдовство является дочерью нищеты. Оно — надежда мятежных". Далее Антуан Мате призывал: "Надо заполнить новым видением мира пустоту, которая возникает из-за исчезновений суеверий и колдовства. С этой целью мы предлагаем создать специальную комиссию, призванную собирать сведения о магических обрядах, между прочим, об изготовлении талисманов гри-гри… Эти обряды невозможно полностью уничтожить, ибо они часто сопровождаются врачеванием и в состоянии оказать услугу нашему краю".