Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Вы правы, — подтвердил догадку собеседника Лангаротти.

— Последние недели передего внезапной кончиной мы часто ужинали здесь вместе.

— А о чем Вы с ним говорили? — с растущим интересом спросил Жан.

— Как Вас зовут? — неожиданно спросил Маршан.

— Жан, — ответил Лангаротти, внезапно проникаясь симптией к Тимону, то ли под влиянием розовоговина, то ли из-за его открытости. Он знал породу этих полуторговцев-полуконтрабандистов по Биафре. Они, рискуя, везли через блокаду продовольствие и медикаменты, патроны и одежду, вывозя взамен нефть и руду, арахис и какао…

— Давай без церемоний, — предложил через некоторое время Маршан, — зовите меня Тим, а я тебя буду звать Жаном. Джин? Виски? Коньяк?

— До двенадцати — только розовое, — отшутился Жан и сразу перешёл на ты. — А почему у тебя такое странное имя, Тимон? Славянское что-ли?

— Нет, греческое, — ответил Маршан с полуулыбкой. — Мать у меня была с Кипра, а отец из города Гере, что в Аквитании. Он некоторое время служил в Ливане. Так я и появился. — усмехнулся он. — МаманазвалаТимоном, пока папа думал признавать меня или нет…

— Понятно, — потянул Жан. — Так о чем ты говорил с Котом?

— С кем? — удивлённо переспросил Маршан.

— Шеннона все звали Котом по первым его инициалам — Чарльз Альфред Томас. — пояснил Лангаротти.

— Я и не знал, — потянул Марш, — хотя мы с ним выпили не одну бутылку джина.

— Расскажи, о нем, — попросил Лангаротти после длительной паузы.

— Мы с ним познакомились через Гомеза в сентябре прошлого года — начал Тимон. (Через полтора месяца после моего отъезда, — отметил про себя Жан.) — Он, как обычно сидел в компании Гомеза и его девиц, с ними был третий белый, только что вернувшийся из экспедиции к Хрустальной Горе, они веселились. Конечно, открыли месторождение платины, повод был. Они поили всех в зале — пригласили и меня. А я взял и спросил Чарли (я так называл Шеннона), а с чего они так веселятся — платину всё равно приберет к рукам крупная фирма, какие-нибудь, "Лонро" или "Кайзер", а правительству достануться какие-нибудь гроши. Он меня выслушал и сказал, что этого не будет. Следующий раз мы встретились через пару месяцев, как раз правительство объявило передаче горной концессии никому неизвестной британской компании "Бормак", он сам подошел ко мне и попросил помощи.

— Он попросил? — удивился Лангаротти.

— Да, информации, — уточнил Тимон. — Чарли хотел знать кому принадлежит "Бормак".

— Вскорее я узнал, — продолжал Маршан, — что Бормак контролируется группой швейцарцев, хотя в нем есть и английские вложения. После этого мы встречались с ним здесь почти каждый вечер. Чарли стал говорил, что невсе не так просто, как ему казалось и что, по-видимому, Эндин был прав.

"Уж не тот ли человек, которого мы выпровадили из Кларенса, предварительно пристрелив его кандидата в президенты? Но его, по-моему, звали Харрис…" — подумал Лангаротти, но промолчал.

— За неделю до самоубийства Шеннона в страну прибыл английский посланник сосвоей молодой женой. Чарли было не узнать, он постоянно курил, а потом застрелился в роще. Говорят, при нем нашли какие-то бумаги. На панихиде эта женщина сильно плакала…

— Все это сильно запутано, — потянул Лангаротти. Он не имел никакого представления об интимных связях своего командира.

— Я хочу угостить Вас за счёт заведения, позвольте присоединиться, — раздался голос Гомеза откуда-то сбоку. Вместе с ним подошёл один из белых, с которым Лангаротти столкнулся на лестнице. — Позвольте представить, Кен Неду — управляющий Униона…

— ???

— Унион — это рудник в Хрустальных горах, — доверительно наклонившись к Жану пояснил Маршан и предложил. — Господа, здесь тесновато. Давайте перейдём в курительную комнату…

Беседа затянулась до сумерек. Сигары, виски и бренди развязали языки, но ничего существенного Жан так и не узнал. Говорили о природе и перспективах, прошлом и будущем, искали общих знакомых… К концу вечера Жюль и Жан превратились в закадычных друзей, выяснив, что заочно были знакомы через ОАС. Поздно вечером, плавно погружаясь в сон, Жан подумал, что разобраться во всем будет непросто.

Утром, бреясь, Лангаротти рассматривал себя в зеркале: на него смотрел небольшого роста, крепко сбитый, смуглый мужчина с неплохой мускулатурой. Жан считал себя счастливчиком — за все время войн в Алжире и Биафре его ни разу не задело. Шрамы у него остались после Санте и Иль-Ре, где отсидел полный срок за участие в мятеже ОАС. За предательство памяти тех тысяч фрацузских парней, которые погибли защищая интересы Франции вАлжире, он не мог простить де Голля и созданную им Пятую Республику. Поэтому он, как и многие другие ветераны колониальных войн пятидесятых годов, колесил по Африке в поисках применения своего военогоопыта. Ровнов 9:00 Жан спустился в холле, где его поджидал Патрик.

— Едем!

— Сэр, Вы в гражданском? — вопрос повис в водухе.

— А, где я себе возьму парадную форму? — огрызнулся Жан.

— Извините, сэр, я не подумал. Пока Вы будете находиться в штабе, я что-нибудь придумаю.

— Ну, ну, — хмыкнул Жан. Ему вовсе не хотелось надевать белые кепи и мундир с канареечного цвета бриджами, обмотками и берцами, которые являлись парадной формой жандармерии Зангаро. Лангаротти предпочитал полевую форму: свободные десантные куртки, брюки и берет. Однако, порядок есть порядок: на прием к президенту так не пойдешь.

Когда "лендровер" подкатил к штабу жандармерии — он узнал в нихпрежние полицейские казармы…

DAF M39— бронетранспортер; вооружался одним 6,5-мм или 7,71-мм пулеметом с жидкостным охлаждением, мог перевозить 15–16 солдат, несколько машин этого типа были приданы отдельному танковому батальону на о. Ява.

Первой такой мерой стала немедленная конфискация всего оружия, которое затем роздали наиболее надежным добровольцам. Их набралось пятьдесят человек; командиром милиции стал лейтенант запаса Симон Бевэ. Этот зародыш армии, несмотря на самое пестрое вооружение, был уже значительной силой. ружья для охоты на кроликов да еще мегафон для убеждения… Единственное серьезное оружие — это винчестер папаши Борю.

Владелец замка намеревался захватить деревню и стать диктатором Теллуса. У него было человек пятьдесят наемных бандитов и большой запас современного оружия. К счастью для нас, его сынок не захотел ждать и решил с дюжиной гангстеров похитить Розу Феррье, которой давно уже тщетно домогался. Портной был его шпионом; после налета он рассчитывал укрыться в замке. Вместе с портным листовки Хоннегера расклеивал кабатчик Жюль Модрю. В ту же ночь мы повесили обоих предателей на ветке большого дуба.

Мы потеряли в схватке трех человек убитыми, и шесть было ранено. Три девушки исчезли: Роза, Мишель Одуй и Жаклина Прэль, племянница Марии. Но зато после ночного налета все жители деревни и окрестных ферм решительно встали на нашу сторону.