Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Что, изучаешь досье местных бонз?

— И тебе того же советую?

— Зачем? Мне хватает зангарцев…

— Не скажи. Думаю, что нам эта информация понадобится.

Сергею не хотелось возиться с документами, поэтому он попросил Волкова.

— Роман Анатольевич! Расскажите мне вкратце о Кендале. А я пока сооружу нам по коктейлю. Вы что предпочитаете: "Манхэттэн", "Куба либре", "Водка-мартини"…

— Лучше просто водку со льдом!

— Как знаете! Так Вы мне расскажите?

— Что же, охотно. Кэндал, то есть "свеча" это не настоящее имя, а только псевдоним. Он взял его лет пятнадцать-двадцать назад, когда попал в тюрьму в Луанде. Он был арестован португальскими властями за участие в бунте среди контратадуш…

— Кто это?

— Сельскохозяйственные рабочие с юга Анголы. Двенадцать лет назад Кэндал впервые взял в руки оружие. Ему тогда было лет тридцать. С горсткой людей, вооруженных каньянгуло и дробовиками, он захватил административный пост в долине Кири…

— Зачем?

— Он родом из тех мест. Местные власти арестовали нескольких его соплеменников. Британцы тогда не захотели повторения восстания Мау-Мау и быстро передали власть местным. После получения Боганой независимости Кэндал обосновался в родном краю. Он использует её территорию в качестве плацдарма для ведения борьбы с империалистами…

— Даже так!

— Угу! Кэндал создал отряды "борцов за свободу". Это целая армия африканцев, которая воюет с белыми колонизаторами повсюду в Черной Африке. Его люди действуют в Бисау, Южной Родезии, Анголе, Кабинде, Мозамбике, ЮАР…

— Что-то вроде "чёрного Коминтерна"? — спросил Сергей, но гэбэшник не услышал его вопроса:

— За голову Кендала португальские власти пообещали целое состояние. Один раз его в Париже пытались похитить, трижды на него покушались: один раз в Лондоне, дважды — здесь, в Габероне. Его личный секретарь, по неосторожности вскрывший посылку, поступившую по линии Красного Креста, взлетел на воздух…

— Значит у него много сильных врагов?

— Естественно! По этой причине никто никогда точно не знает, где он находится. Он внезапно появляется и также неожиданно исчезает. Конечно, не без нашей помощи…

— Так что, этот Кэндал — Че Гевара в африканском исполнении?

— В большей или меньшей степени. По крайней мере, мы его так позиционируем. Он утверждает, что марксист, а его "борцы за свободу" — истинные интернационалисты. Когда они свергнут португальский колониальный режим, то начнут строить новое общество на коммунистических принципах.

— Когда это ещё будет, — вздохнул Голон, понимавший всю сложность межгосударственных отношений, особенно здесь, в Чёрной Африке. Кто, например, мог подумать, что во время войны в Биафре Британия и СССР окажутся по одну сторону фронта, а Франция — по другую. — Ещё один водочный коктейль?

— Безусловно. Может теперь рассказать о Гвено?

— Было бы просто изумительно! — Сергей протянул собеседнику новый стакан.

— Понимаю. Что лень читать?

Сергей нехотя кивнул. Он считал, что гэбэшники придают слишком много значения субъективным факторам. Тем временем, разгоряченный выпивкой Волков продолжал:

— Мануэль Гвено. Вице-президент и главный интеллектуал в местном правительстве. Можно сказать, отец местных реформ. Наш наиболее последовательный сторонник в правительстве. Родился в Габероне тридцать два года назад. Один из немногих негров, которые закончили школу Святого Спасителя. Потом учился в Париже, затем у нас — в Лумумбе. Несколько лет назад успешно провёл земельную реформу и провёл национализацию иностранной собственности. Эта его последняя инициатива и подвигла португальцев на интервенцию.

— Он так действовал по наущению Кэндала?

— Резонное предположение.

— Видите ли, Роман, работа в центральном аппарате МИД вырабатывает склонность к аналитическому анализу событий. Как я понимаю, Кэндал и Гвено сейчас контролируют правительство Боганы.

— Да. Налей-ка мне ещё водки! — вдруг попросил Волков. — Не рассчитывайте, что Вы здесь задержитесь надолго. Дней пять-семь, от силы десять…

— Это почему? — с тайной надеждой в голосе спросил Голон. Ему давно хотелось вернуться домой.

— Потому, что как только нашим ребятам удастся закрепиться в Стране Винду, мы переедем в Базаким.

— Как так?

— Правительство в изгнании перестанет существовать, как только вернётся на свою многострадальную родину! — с пафосом произнёс гэбэшник и громко засмеялся.

— Вы — циник!

— Конечно. Без этого здесь служить нельзя. И Вам рекомендую побольше цинизма…

— Людям это нравится! — попытался попасть в тон собеседнику дипломат.

— В нашей конкретной ситуации Ильф и Петров совершенно не уместны, — обрезал Волков. — Давайте лучше выпьем водки! На брудершафт! Нам с Вами ещё много и нудно придётся работать!

— Давай, Рома! Наливай!

Волков достал из бара бутылку и разлил её по двум стаканам, стоявшим у графина.

— Вот и ладушки, Серёжа! По полной!

— По полной! Но лучше зови меня Серж!

— Хорошо. Серж, так Серж. Звучит очень брутально!

Шесть лет назад шоссе, соединявшее косу с центром столицы, упиралось в мангровое болото. Теперь оно было осушено и на его месте два с половиной года назад возвели новый радиоцентр, представлявший собой хаотическое нагромождение кубов и параллелепипедов с узкими щелями вместо окон. Со всех сторон они были обнесены висячими галереями. Его придумал какой-то малоизвестный француз-авангардист, который безвозмездно передал свой проект республике. Вокруг здания были разбиты ровные, ухоженные лужайки с редкими кустами, разделённые широкими лентами асфальтированных дорожек и стоянками для автомашин. Они тянулись вплоть до угрюмого двухэтажного здания, стены которого были выщерблены осколками снарядов и пуль. Хотя оно стояло на отдалении, но совершенно не вписывалось в окружающий модернистский пейзаж.

— Что это, Рома? — спросил Сергей, кода они подрулили на кореневской "Волге".

— Полицейские казармы, — последовал ответ. — Теперь там находится управление местной госбезопасности. Так сказать, мои коллеги. Их начальник майор Морис Такон — интересный, но весьма опасный человек. Я как-нибудь расскажу тебе о нём….

У главного входа в радиоцентр советники наткнулись немолодого вахтёра, в выгоревшей зелёной униформе с несколькими нашивками. Он мирно дремал на грубом стуле кустарной работы. Когда европейцы назвали себя, он сразу же сорвался с места и с трудом изъяснять по-французски предложил проводить их по лабиринту радиоцентра за скромную плату в пять местных шиллингов. Когда они пошли по коридорам, Голон увидел, как откуда-то сбоку появился другой вахтёр занявший на стуле место их проводника. Внутренние помещения радиоцентра тоже были царством модерна. Стены украшали картины художников — абстракционистов, а стеклянные перегородки позволяли охватить взглядом сразу несколько отдельных помещений.