Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Сергей, — позвонил он по внутреннему телефону помощнику заместителя министра Голону. — Мне кажется, что Вы последний занимались Зангаро.

— Да! Я курировал посылку туда геологической партии.

— У Вас остались материалы?

— Конечно, Борис Иванович! Что-то серьёзное?

— Да, Сергей.

— Я сейчас их пришлю…

— Буду премного обязан!

Документы, присланные помощником заместителя министра, картину не прояснили. Они касались каких-то месторождений олова, поэтому доклад пришлось сочинять сказочку о больших залежах стратегического сырья, скрытых где-то в горах, и неоколониалистах, пытающихся их захватить… Пропагандистские штампы ложились на бумагу сами собой: зачем писать отсебятину, когда есть точно выверенные тов. Сусловым формулировки. Кже вечером Караваев закончил свой шедевр, где в идеологически правильном окрасе был разоблачён заговор империалистов, увенчавшийся успехом вследствие недостаточного внимания со стороны советской разведки. В записке отдельно ставился вопрос о стратегическом значении Зангаро для Западной Африки и вероятном наличии там больших запасов руд цветных металлов. В заключении предлагалось помочь братской африканской стране всеми имеющимися силами, включая международное рабочее движение…

Второй человек, изучавший в тот день материалы по Зангаро, тоже находился в Москве, на Кузнецком мосту. Безымянный референт Африканского отдела внешней разведки целый день сводил воедино все известные факты о перевороте в Зангаро. Заметке из "Монд" тоже нашлось место в его папке. Он и его коллеги всеми доступными средствами отслеживали политические процессы в африканских странах социалистической ориентации. Их информация о слабости этих режимов и их псевдосоциалистическом характере часто удерживали руководство СССР от поспешных шагов. В данном случае речь шла не столько о перевороте, приведшем к свержению "марксиста" Кимбе, сколько о пропаже двух советских военных специалистов: начальника службы безопасности президента и начальнике военной школы. В соответствии с действующими правилами требовалось выяснить их судьбу. Второй советник посольства Волков хотя и был изолирован в стенах посольства, смог получить первую информацию о путче. По его данным, власть захватили какая-то группа беженцев их Биафры, которую поддержали племенные вожди. Похожая информация пришла и из другого источника: министр иностранных дел Оббе вместе с семьей успел сбежать на самолёте в Гвинею. Министр учился в вместе со своим сверстником Дереком в Москве, в Университете Дружбы Народов имени Лумумбы. Они оба считались проводниками социализма в Зангаро. После долгого разговора в советском посольстве в Конакри, больше похожего на допрос, выяснилось, что Дерек и инструктор школы старший лейтенант Акимцев собрали верные народу войска у аэропорта. Безымянный человек связался с Браззавилем, где служил его однокашник по разведшколе подполковник Петров по кличке Аспид.

— Саша, привет! Как дела?

— Нормально. Строим социализм в Конго. Что-то срочное?

— Да.

— Что конкретно?

— Зангаро…

— Я так и думал. Там у меня Волков с группой кубинцев. Двоих мы уже потеряли.

— Знаю. Уже доложили. Что думаешь?

— Пока нет ничего внятного. Думаю, наши меньшие братья чего-то не поделили…

— Решишь ситуацию?

— Не знаю. Надо оглядеться. В любом случае, "Комаров" надо слать в Порт-Нуар. У него на борту кроме геологов есть спецгруз. Ещё надо решить вопрос со связью. Радиостанция посольства слишком маломощная, чтобы работать в постоянном режиме.

— Пусть работают через наших немецких товарищей.

— Мне бы не хотелось их впутывать в это дело.

— Я подумаю, как это сделать.

— У Волкова есть информатор в китайском посольстве. Постараемся что-нибудь разузнать через него.

— Принято. Завтра вечером жду доклад.

Казалось есть все данные, чтобы дать анализ оперативной обстановке. Однако, разведка никогда не торопиться. Безымянный человек с Кузнецкого Моста ждал новой информации…

Сэр Джеймс Мэнсон был тем третьим человеком, кто внимательно прочёл заметку в "Монд". Это был невысокий человек, разменявший шестой десяток, агрессивный, мощный как танк. Его энергия и безжалостная решительность которого вызывали симпатию у дам и нагоняли страх на конкурентов. Джеймс Мэнсон был человеком, уважаемым по законам Сити, не имеющим ничего общего с общественной моралью. Он был таким всегда. Поэтому любители покопаться в его прошлом постоянно натыкались на одну глухую стену за другой. В 1948 году он уже основал свою собственную горнодобывающую компанию. Сэр Джеймс был достаточно умён, чтобы демонстрировать уважение к Сити и двору, их традициям и правилам. При этом он прекрасно знал, что всюду заправляют люди, лишенные каких-либо. Он взял кое-кого из них в Совет директоров своей корпорации "Мэн-Кон". Никто из них не возражал против солидной ежемесячной прибавки, существенно перекрывающей само директорское жалование и поступающей на их счет в банк на Каймановык островах. К середине пятидесятых годов с ней стали считаться в стране, а за пятнадцать лет существования компания вышла на международный уровень. Он одним из первых уловил подувший над Африкой ветер перемен, когда перед британскими колониями замаячила перспектива независимости. Он не счел за труд лично познакомиться с новоиспеченными, рвущимися к власти африканскими политиками, в то время, как большинство воротил Сити продолжало упрямо осуждать политику деколонизации, проводимую правительством Макмиллана. Благодаря этому курсу в ряде африканских республик к власти пришли люди, которые не способны были руководить даже мусорной свалкой. Контакты людей Мэнсона с новоиспечёнными премьерами и министрами были очень продуктивны. В обмен на счета в швейцарском Цвингли-банке компания "Мэнсон Консолидейтед" по дешевке получила концессии на разработку полезных ископаемых во многих странах Тропической Африки и не только.

В этот июльский день сэр Джеймс стоял у окна своего роскошного кабинета на десятом этаже "Мэн-Кон Хауз". Он задумчиво смотрел через зеркальное окно на серое лондонское небо, на крыши домов под ним, спешащий внизу поток машин и снующих пешеходов. На его столе поверх папок с корпоративными отчётами и докладами филиалов лежали три распечатанных конверта со штемпелями центрального почтамта Уарри. Ценность двух из них была перечёркнута содержанием третьего. Устав от ожидания, он медленно прошёл к письменному столу, уселся в роскошное кожаное кресло и вновь уставился на лежащие перед ним послания Эндина. Затем он нажал кнопку селектора:

— Мисс Кук, зайдите, пожалуйста.

Подтянутая женщина в строгом костюме вошла через дверь, которую было невозможно различить в стене, отделанной буковыми панелями. Она работала в "Мэн-Кон Хаузе" семнадцать лет, постепенно поднимаясь с первого этажа, где сидели машинистки, на десятый. уже семь лет она работала личным секретарем Мэнсона, и была ему предана душой и телом. Для этой женщины пятидесяти четырёх лет служба заменяла жизнь, десятый этаж — исполнение желаний, а терьер, который жил с ней в предместье Чигвелл и спал на ее кровати, — и дитё, и любовника.