Андрей Васильев - Файролл. Два огня [litres]

– Какие тут возражения? – весело ответил Самошников, переглянувшись со Стройниковым. – Особенно если они красивые и незамужние.

– Так что не обижайте меня, приезжайте, а? – лицо у Шелестовой стало беззащитно-детское. – У нас так мало поводов увидеться вне этих стен. Правда, будет весело! По транспорту – я у папки попросила микроавтобус, он всех довезет туда и обратно, точку сбора потом определим. Серег, Петрович, Ксюшка? Кстати – в тот же день возвращаться вообще не надо будет, дом большой, места всем хватит.

– Я буду, – пробормотал Петрович. – Правда, я скучный гость…

О как. Диспозиция поменялась. Сестренки, похоже, не будет.

Зима. Лес. Сугробы. Дымок от мангала. И водка, ледяным комком проскальзывающая в желудок. А там еще и незамужние подружки… Лера Волкова. Красивое сочетание имени и фамилии, мне нравится. Кхм… Хотя – какие мне подружки, черту старому? Мне бы просто воздухом подышать и мозги проветрить, это вон молодняк пускай за сердца прекрасных дам бьется.

Не хочет Вика ехать – да и холера с ней. Пусть дома сидит, раз такая бука. А я мяса поем на природе.

Я сглотнул слюну.

– Судачки – так судачки, – глазастая Шелестова это заметила. – Будут вам судачки.

– Не надо, – я вспомнил, как в свое время вот так же, не подумав, упомянул первач. И похмелье, которое меня долбило после него, тоже припомнил. Я про это блюдо только читал, что оно из себя представляет – даже не в курсе, так что ну их нафиг, эксперименты. – Я – как все. Не буду отрываться от коллектива.

Романтический настрой схлынул, на смену ему пришли здравые мысли. Вика – ладно, прах с ней. Но вот Азов… Не факт, что он одобрит эту поездку.

– Не исключено, что мы будем заняты, – твердо заявила Вика. – Не обещаю, что сможем приехать.

Выглядело это настолько по-детски, что даже Ксюша, которая никогда не показывала своих эмоций и всегда была на стороне Вики – и та улыбнулась. Несерьезно это все. Надо будет ей объяснить разницу между поведением взрослого человека и капризной девочки. Или пусть ведет себя соответственно, или пускай заканчивает играть в офисные игры. Эти две вещи – они несовместны. Ну и потом, – хочет сама выглядеть дурой – это ее право, но я-то тут при чем?

– Имеется в виду – мы, Виктория свет Евгеньевна, – пояснил я, выправляя ситуацию хотя бы номинально. – Вчера весь вечер Дрюона читала, вот и записалось на подкорку. Елена, прекрасное предложение, но до этого светлого дня еще полторы недели. Думаю, что в следующую пятницу мы все обсудим. Да, народ? Даже лучше – в четверг.

Народ обрадованно загалдел, подтверждая верность моих слов. Нет, друзья, это с ней – в четверг. А с вами – раньше. Подарок надо выбирать, причем что-то такое, нестандартное. И недешевое.

Галдели все, кроме, разумеется, Вики, которая, впрочем, тоже улыбнулась и даже покивала – мол, правильное решение. Сильна она у меня задним умом, все на одни и те же грабли наступает.

Вот еще – надо будет Ленке сказать, чтобы она из ее рук даже конфету не брала. Не думаю, что Вика сыпанет ей в нее стрихнину, но вот слабительное – запросто. Слышал я тут один обрывок беседы между ней и Генриеттой. Они о ядах разговаривали. Как ни странно, сестрица Зимина, похоже, в них замечательно разбиралась, я даже проникся. Причем беседа была с экскурсом в историю – звучали имена кого-то из Борджиа, упоминались также некая королева-мать и девица Ферегонда, уж не знаю, кто была такая эта последняя. А моя хоть и тупит иногда, но учится быстро, и нужные лично ей науки впитывает как губка.

– Ну, а теперь продолжим беседу о планах на год, – я скинул пальто на ближайший стул. – Таша, что с твоими конкурсами? Анонсировать что-то будем?

– Напишем, что их будет множество, – малышка развернула большой сине-красный леденец на палочке и сунула его в рот. – Но без конкретики. Сама пока ничего не знаю, основной упор идет на то, что нам навязал тот пошарпанный дядька, который за Шелей пытался ухлестывать.

А, понятно. «Пошарпанный дядька» – это Валяев, а конкурс… Это конкурс на знание игры, помню.

– Кстати, что там? – давно хотел спросить, все забывал. – Есть победители? Награду не объявили?

– Награду не объявили, – причмокивая, сказала Таша. – А победитель пока только один. Некто Алексей Тихоновский. Судя по письму, которое он прислал – напыщенный индюк.

– Как ты категорична, – удивился я. – Вот так определила, по письму?

– Читали бы вы его, там столько пафоса, – Таша скорчила гримаску. – Но – победитель, у нас все по-честному.

– Ладно, с тобой все ясно, – я повернулся к старому своему дружку: – Петрович, тебя надо анонсировать? Не морщься, это пристойное слово, ничего такого оно не означает!

Петрович флегматично пожал плечами, что означало – «Пишите, что хотите. Моё дело солдатское».

Я уже заметил – в те дни, когда я езжу в редакцию, мне как-то и дышится легче, и дела идут хорошо, и настроение у меня прекрасное. Его даже грозно сопящая Вика испортить не может. Хотя ее пожалеть впору – когда час спустя в моем кабинете она только заикнулась по поводу Шелестовой, я сразу ей сказал:

– У человека днюха, имеет право приглашать кого угодно и куда угодно. Не хочешь – не ходи.

– А… – начала было она выдавать какую-то хитросплетенную тираду, но я сразу ее перебил:

– Я куда сочту нужным – туда и пойду. И если ты не совсем глупышка малолетняя – а лично я считаю тебя очень умной женщиной, – то составишь мне компанию, будешь там кушать и веселиться.

– И плясать на столе, – язвительно добавила она.

– Это исключительно на твое усмотрение, – пояснил ей я. – Хочешь – пляши, хочешь – нет. Лучше – воздержись. Все-таки ты начальство, так что подобное будет не к месту.

Так что дальше сопеть она сопела, но выводы какие-то вроде как сделала. И то слава богу.

Но при этом, как только мы приехали в здание «Радеона», она тут же куда-то удалилась, буркнув:

– У меня дела.

Надо думать – жаловаться на меня кому-то пошла. Или заедать тоску-печаль пирожными, поскольку мое нынешнее поведение могло быть ей сочтено как подлое и низкое предательство. Ну вот – не ее день сегодня, не задалось как-то. То-то она в печали с утра была.

А холл был на удивление пуст, против своих ожиданий я в нем никого не встретил, даже Дарьи на ресепшн не было. В результате, удивленно бормоча «Разрыв шаблона, рассказать кому – не поверят», я сел в лифт.

Не сложилось с разрывом шаблона – как только двери лифта на моем этаже разъехались в стороны, я сразу же услышал знакомый голос:

– И вот тогда, милейшая Анжелика, я его ка-а-а-ак…

– Это моя добыча, – сообщил я Валяеву, шагнув из лифта. – Я с ней на встрече Нового Года танцевал!

Девушку надо было спасать, она мне добро делала, надо ей тем же отплатить. Я не лучший образчик рода человеческого, но свои долги плачу всегда.