Александр Руджа - Говоруны [СИ]

— Мы получили анонимную наводку на логово младшего демона Геллер А.И., - скучно сказал Фикус. — Поскольку у нас и так был годовой заказ с твоим работодателем на уничтожение нелицензированных демонов низких уровней, бригада выдвинулась…

— Мистера Света не волнуют эти мелочи, — сказала Весна. И, чуть поколебавшись, добавила: — И меня тоже. Начинать пояснения можно непосредственно с событий на шоссе, все остальное нас не касается.

— Боюсь, это не совсем так, — мягко заметил Чумной Доктор. — В ходе операции выяснилось, что демоница Геллер А.И. занималась трафиком неучтенных душ, для чего по предварительному сговору использовала автобусы, совершающие рейсы по маршруту Шоссе 410.

— Я об этом не знал, — сообщила Весна. — Мы предпримем необходимые действия.

— Что за цыпочка? — поинтересовался, не особенно и тихо, Лейтенант у десантника.

— Шлюха, — не моргнув глазом, сообщил Бад. Впрочем, он всегда так отвечал. — Все они шлюхи, Купер, без исключений. Ты урвал лишь одну из них, поэтому не можешь судить. То есть можешь, конечно, но неправильно, нет материала для анализа. Твоя рыжая сделана из того же теста — распутного и мимолетного.

— Что ж, они недолговечны — да, но от этого не менее прекрасны, — согласился Лейтенант. — И к тому же замечательно пахнут. Кстати, приятно знать, что со вчерашнего дня мое имя не изменилось, это очень ободряет, правда. Но я, кажется, был неточен в вопросе — чего конкретно добивается эта цыпочка? Кто такой мистер Свет? И почему она говорит о себе в мужском роде?

— Наш нынешний работодатель — парень с юмором, потому и имя такое. В его интересах, чтобы за пределами Города-минус-один, да и всей населенной Вселенной, потерянных душ и всевозможных демонов было как можно меньше. Экономические причины. А на той трассе мы… да, кажется, малость накуролесили. Кстати, насчет мужского рода можешь спросить у Весны самостоятельно, мне тоже интересно.

— Меня сейчас другое заботит, — сказал задумчиво Клэм. — Почему у нас в баре нет музыкантов? Это сильно бы оживило заведение, как мне кажется.

— Им ведь нужно платить, — объяснил Бад. — У меня нет столько денег, у Вю тоже — да и не видно ее в последнее время — а кроме того, душит жаба. Недобросовестные клиенты, постоянные срывы поставок, да еще птица эта отвратительная…

— Куррва мать! — уместно подытожил Фельдмаршал Дуб.

— Платить деньги за творчество — это безнравственно, — сказал Чумной Доктор. — Оно или льется из тебя сверкающим свежим потоком, или сочится ржавой вонючей струйкой. Деньги здесь не играют ни малейшей роли. Нужно будет найти таких, которые не будут их просить — тогда-то мы и будем знать, что достигли успеха.

— Я все еще жду ответа, — голосом, которым можно было бы вытравливать жидкий азот из крови, сказала Весна. — Мистер Свет будет очень недоволен. Собственно, он и так очень недоволен, всегда, а определить степень его гнева после этого случая будет затруднительно.

«Почему мне показалось, что у нее черные глаза? Они ведь явно серые, прозрачные, словно дымящиеся, как два кусочка сухого льда», — подумал Лейтенант.

— С другой стороны, я вообще не считаю, что в баре нужно что-то менять, — надменно сказал Клэм. — Разве что стаканы сделать побольше объемом, а подносы — пошире. Сейчас на одном подносе помещается всего шесть стаканов формата ноль семьдесят пять, это возмутительная форма дискриминации.

— К сожалению, мой, то есть наш бар — не то место, где приборы серебряные, посуда золотая, а на второе подают кокс, а потому, за неимением более тонких и изысканных способов взбодрить себя несчастному Родни приходится напиваться, — извиняющимся тоном сказал Бад. — Прошу его простить, тяжелое детство, двадцать пятый век, сами понимаете… да еще и эта внезапная встреча с сестрой, плюс незапланированный инцест… Слишком много потрясений для одного хрупкого парня.

— Ты, кажется, сказал «Родни»?

— Родни Клэм, он же Омни Гидрар, разницы нет — но, впрочем, пора, пожалуй, перейти к объяснениям. В противном случае Весна имеет большие шансы превратиться в зиму, а я этот чертов сезон ненавижу еще со Скандинавии девятого века. Паршивое было времечко.

— Итак… — Весна теряла остатки терпения.

— Итак… — повторил десантник задумчиво. — Начни, пожалуй, ты, ковбой. Пора сцедить немного пенки творчества с твоего закипающего мозга.

Лейтенант неспешно развязал шейный платок и бросил его на мокрое дерево стола.

— Не исключено, что мой рассказ покажется тебе немного… неортодоксальным. Пожалуй, он даже удивит не только присутствующих здесь дам, но и тебя самого, Бад, хоть мы и были там вместе.

— Знаешь, я не удивляюсь даже когда Господь, сидя со мной за стойкой, умудряется влетать на бабки лицом в писсуар и выпускать при этом ангелов. Скажу проще, на случай, если ты понимаешь только прямые утверждения — я не слишком впечатлителен.

— Возможно, на сей раз все будет иначе.

— Думаю, ближайшим аналогом шока станет ситуация, когда Господь меня все-таки перепьёт. К несчастью для него, я уже знаю, сколько заключено в бутылке бурбона. Но я принимаю твой вызов, ковбой.

— Белуга? — Бад выглядел озадаченным. — Дело твое, конечно, парень, но только это же рыба, а рыбы обычно молчат — прямо как мертвецы, хотя и мертвецы бывают разные. Но почему у тебя двигатель-то ревет этой самой белугой?

— Распространенная ошибка, — пояснил Лейтенант, силясь перекричать рев «Призрака». — Первоначально, конечно, имелась в виду белуха, эдакий дельфин. Вот она и правда умеет громко рычать. Но поскольку люди тупые и не видят разницы между осетровой рыбой, килограмм икры которой стоит до десяти тысяч евро, и здоровенным ревущим китообразным — употребляется вот так.

— И ты, значит, не хочешь выделяться. Разумно, парень, пусть будет так.

Шоссе 410, освещенное светом мощных фар, превращалось в серую невзрачную полосу и трусливо убегало под колеса. Гидрар, вспомнив, видимо, свои благородные корни, чинно восседал на заднем сиденье, у него только ресницы подергивались, как крылья у бабочки. Сидящий рядом Лейтенант барабанил пальцами по неизменной трости. Чумной Доктор на переднем сидении был, по своему обыкновению, невозмутим.

Машина неслась по прямому как стрела шоссе, местами зарываясь в нанесенные на асфальт песочные барханы, и разбрасывая их в стороны плотными водяными струями, местами вырываясь на чистый, гладкий простор — и тогда пропадал даже шорох шин, и казалось, что она летит над поверхностью.

Они мчались сквозь темноту и время — небо над шоссе взрывалось яркими светлыми полосами, похожими на светящийся серпантин. Вот только не бывает серпантина длиной несколько километров. А звезды над полированной черной крышей автомобиля порой вырастали до совершенно мистических размеров, они обжигали жесткой гамма-радиацией черную нитрокраску «Призрака», и шипели маленькими разрядами на антенне, шильдике на капоте и хромированных деталях багажника.