Денис Владимиров - Люгер [СИ]

Часто даже не выведывали, где ценности припрятал их клиент, а просто из любви к искусству. Потом тут же, буквально в десяти метрах, расстреливали возле дренажной канавы, которая служила еще и местным очистным сооружением, куда стекалось дерьмо и помои со всей округи. И, зачастую, высаживали с гиганьем и гоготом в жертву по полмагазина. Палачей потом поборники местной тирании вздернули высоко. И, на мой взгляд, они очень легко отделались. Вот и возникла у меня тогда фобия, о которой и психотерапевтам нельзя рассказывать.

Тогда же… Было страшно до нервной дрожи, до молитв, обращенных к неизвестно какому Богу, посылов ему и посулов. И отчего-то не столько пугал пыточный стол, заляпанный кровью, с валяющимися рядом кусками человеческой плоти, которые густо облепливали огромные отожравшиеся сонные мухи, лениво перелетающие с места на места в поисках вкуснятины, а приводила в настоящий ужас мысль, что окажешься после смерти в грязной канаве, заполненной испражнениями, помоями и другими уже подгнившими мертвецами. Да, не скрою, пытки страшили, пугали, и очень, но ужасал именно этот факт. Он и отпечатался. Странная человеческая натура, учитывая, что мертвому, в общем-то, безразлично, где и как превращаться в компост.

Крестный же, видимо что-то опять почувствовав в моем настроении, добавил:

— У Каштана девчонку, с которой любовь была настоящая, на глазах муры разобрали, предварительно изнасиловав скопом. Он же ничего не мог поделать, спеленали, и в клетке держали. Его хотели сдать ресам, те за рейдеров с редкими дарами гораздо больше отстегивают, чем просто за органы. А Джулия была неинтересна с этой точки зрения. Так что… Не смотри на него так. Понял?

Что тут скажешь? У каждого своя правда.

— Да, понял, я понял. Но ведь не Гога ее насиловал?

— А разница есть? Запомни, все муры одинаковые! Ты думаешь, на ровном месте ненависть берется? Если на нас посмотреть со стороны, то вроде бы и различий между рейдером и муром особых нет. Но, запомни хорошо, — они имеются! И дело не в том, что попав в Улей, мы стали борцами за справедливость, как некоторые. Знаю эту хипстерню, всю жизнь на Земле занимались херней, а тут вдруг решили избавить мир от зла. Недолго живут, глупо дохнут. Нет, просто у каждого из нас кто-то из близких погиб от рук муров. И погиб страшной смертью. Гоге же, вообще, одолжение сделали, так бы по-хорошему следовало скормить его тем же пустышам. Джокер никакими принципами, пусть и извращенными, вроде банды дядюшки Ау, не заморачивался. Так что, легко ушел, урод.

Как-то не вязалось сказанное с мимикой и жестами Третьяка во время казни. Или я что-то не понимал? Мелочи же, вроде косых взглядов с одной стороны полная ерунда. Но такая паскудная есть черта у подобных незначительностей, они плюсуются друг к другу. Здесь не так посмотрел, там не так сказал, тут не тот жест, а когда дело доходит до выяснения отношений, и по-взрослому, это быстро все складывается на чашу весов против твоего бесценного мнения, и каждый, кто свидетельствует против — добавляет. А там, бей, рви, борись за свою жизнь, настолько, насколько ты ее любишь.

После казни бандита все, кроме расставленных часовых, быстро пообедали, продуктами, привезенными из местного супермаркета. А затем споро погрузились в технику. Спасенные «свежаки»: девушка и звероватый мужик… Во как! А я оказался уже матерым рейдером, без пяти минут ветераном. Так вот, спасенных разместили в том же «Тайфуне», в котором ехали и мы. Туда же забрался и Каспер, которого Гранит привлек в свои ряды. Сейчас тот напоминал нахохлившегося воробья, злого и наглого. Недовольно зыркал по сторонам, вставлял едкие комментарии в беседе с Третьяком.

Несмотря на увеличившееся количество техники, колонна не растягивалась. Шли почти бампер в бампер. За поселком рельеф местности постепенно понижался. Невысокие горы, поросшие липняком с редкими дубравами, сменялись холмами с голыми макушками, а вскоре перед нами раскинулась, насколько хватало глаз, равнина. По обеим сторонам грунтовой дороги зеленели, чернели и золотились поля, часто на которых редкими островками то тут, то там, вздымались березовые и осиновые пролески. Вообще, интересно было наблюдать, как посреди сгибавшейся под тяжелыми колосьями пшеницы, вдруг оказывался клочок с кукурузой или подсолнухом. Границы между кластерами было довольно легко определять по линиям электропередач — на стыке между сотами провода обрывались.

Практически через каждый километр, а иногда и через пятьсот метров останавливались. Толстяк Дохлер вылезал из десантного отсека БТРа, следовавшего в середине колонны. Пыхтя, но довольно сноровисто, забирался на башню, где минут на пять замирал, зажмурив глаза и широко раскинув короткие пухлые руки. Докладывался по общему каналу: «Чисто», и мы двигалась дальше.

— Так и будем здесь ползти, пусть и медленно, но риска меньше, — прокомментировал для меня Третьяк, — У нас обычно еще пара дронов ресовских в запасе была, поэтому быстрее все происходило, но пупсики и тут обгадили — в шишиге остались.

— А чего пупсики опять сделали? — тут же влез любопытный Каспер, сидевший напротив Третьяка, и даже подавшись вперед.

Крестный односложно в нескольких фразах объяснил, рейдер поцокал возмущенно языком, затем задумался на несколько десятков секунд, почесал щеку и выдал свой вердикт:

— Нездоровая хрень последнее время происходит. Что-то слишком все завертелось, и как-то непонятно. Со всех направлений…

Обстановка внутри стального короба убаюкивала, расслабляла. Мерно покачивалась тяжелая машина, только иногда, наезжая на выбоину на дороге очередного стаба, ее ощутимо трясло. Спасенная девушка, остававшаяся пока безымянной, еще не успевшая выбрать себе имя, умудрилась задремать, как-то удобно устроившись в десантном кресле, сразу за водителем. Она мило улыбалась во сне, отчего довольно симпатично лицо, становилось уж каким-то совсем красивым и беззащитным, что ли. Натерпелась бедолага. Хотелось укрыть ее одеялом, подоткнуть. Да, давно у меня уже ничего нормального в жизни не было, уже вон подспудно мечтаю о простом человеческом счастье, а не как обычно о делах, деньгах, возможностях и связях.

Мужик-неандерталец думал о чем-то своем, на лице мелькала гамма чувств — от какой-то обреченности и покорности судьбе, до лютой злобы, тогда он стискивал кулаки и беззвучно шевелил губами. Кроме этого, он внимательно слушал рейдеров, но с вопросами не лез. Или еще пока до конца не акклиматизировался, или же его за сутки успел насчет части местных реалий просветить Каспер.

— А что непонятного-то в последнее время происходит? И каких таких направлений? — мой крестный, судя по ленивому тону, задал просто дежурный вопрос. Но, уже немного зная Третьяка, и как он на раз просчитывал собеседника, заставлял его действовать в русле своих, неведомых никому интересов, выбрал такую тактику ведения разговора специально. Вообще, с крестным следовало держать ухо востро. Очень и очень непростой товарищ, хоть и неплохо маскируется… С другой стороны, может это я все придумываю, а на самом деле нет никакого второго дна? Да и кто из нас простой? Я же тоже действую только в своих интересах, а не в чьих-то, почему другие должны поступать иначе.