Владимир Васильев - Смерть или слава. Чёрная эстафета [сборник]

Увы.

Относительно мало изменились лишь а’йеши — разумным кристаллам трудно перенять земные пороки. Впрочем, эти холодные во всех смыслах создания вознесли искусство контрабанды на такую высоту, какая не снилась в свое время китайцам и русским.

Единственный, кто не изменился вовсе, — это Рой. Но Рой всегда был вещью в себе, его плохо понимали остальные расы.

Что же касается свайгов, азанни и цоофт — этот великий некогда триумвират с момента окончательной победы над нетленными приобрел столько человеческих черт и привычек, что даже сферы влияния Земли и колоний, Галереи Свайге, Пирамид азанни и триады цоофт как-то размылись и смазались, постепенно вообще сливаясь в одну.

Войцех размышлял, потягивая вино. Дежурное блюдо он давно проглотил — оказалось, кстати, очень вкусно.

Союз развалился на две неравные части — на космос людей, птичек и рептилий, некую аморфную общность без особых законов и правил, и на острова влияния а’йешей и непостижимого во всех отношениях Роя. Войцех придерживался мысли, что только присутствие в Галактике общего противника — нетленных — сплачивало союз на протяжении долгих лет. Исчезла угроза, и союз немедленно стал трещать по всем швам. Четыре расы начали стремительную ассимиляцию культур, одна склонилась к окончательной изоляции, а замерзшие кристаллики с воодушевлением принялись обделывать собственные делишки по не всегда корректным рецептам землян. Понятно, что а’йешей в первую очередь интересовали совершенно другие планеты, нежели кислорододышащих. А если нечего делить, процветает не война, а торговля и контрабанда.

Войцех с большой охотой согласился бы доставить какой-нибудь груз а’йешам. Или от них — куда угодно. Сотрудничество с бывшими технократами сулило самые высокие прибыли, Войцех не раз в этом убеждался.

Жаль, что на Офелии такой выгодный фрахт вряд ли светит.

Первый потенциальный клиент подрулил к нему часа за два до официальной перемены даты — до местной полуночи. Рослый детина с повязкой на глазу. Войцех заметил, что повязка детину стесняет, что непривычен он к подобной детали на лице, а значит, нацепил ее только для маскировки.

Болван. Какая уж тут маскировка! Но вслух Войцех, разумеется, не сказал ни слова.

— Фрахт? — без обиняков начал детина.

— Фрахт, — кивнул Войцех.

— Полсотник? — Детина скосил свободный глаз на табличку, при этом повязка на втором глазу явственно шевельнулась.

Вторым глазом детина тоже двигал. Под повязкой.

— Полсотник, — подтвердил Войцех, потихоньку исполняясь досадой. Написано ведь все на табличке, чего переспрашивать?

Детина грузно присел за столик, пластиковое кресло под ним жалобно скрипнуло.

— Давно летаешь? — осведомился он.

— Капитаном — шесть лет, — несколько более сухо, чем следовало, отозвался Войцех.

В принципе клиент имел полное право на подобные расспросы перед тем, как заключить сделку, но Войцех всегда недолюбливал таких дотошных и занудных.

Группу крови бы еще спросил…

— Шесть? — Детина склонил голову набок. — Да во сколько ты начал-то, а, приятель?

Войцех подчеркнуто неторопливо отхлебнул из бокала. Потом поднял взгляд на застывшего в ожидании ответа собеседника.

— Тебе лететь? Или тебе исповедоваться?

Детина хмыкнул, что-то прикидывая в уме. Именно в этот момент Войцех определил сумму, ради которой станет связываться с этим скользким типом.

Пятьдесят штук. Независимо от расстояния. Пятьдесят тысяч пангала. По штуке на каждую регистровую тонну «Карандаша»…

— Ладно! — Детина ухмыльнулся. — Есть груз на Селен-тину.

— Контрабанда? — в лоб спросил Войцех, и детина сразу заозирался, словно суслик вдали от норы.

— Да тише ты! — Он понизил голос и украдкой вытер лоб.

«Новичок, — заключил Войцех. — Зеленый и лопоухий…»

— Пять штук! — продолжал шептать детина. — Половина вперед. Груза — две с половиной тонны, с грузом, кроме меня, двое. Берешься?

Войцех растянул губы в улыбке — поневоле она оказалась снисходительной. Сначала он хотел ответить грубо и ехидно, но почему-то не сделал этого.

— Слушай, парень… — сказал он неожиданно мягко. — Ищи новичков, а? За такие слезки я тебя даже до местной луны не повезу.

Насчет луны Войцех, конечно, хватил. Пассажира до луны он отвез бы и за паршивую сотню, потому что горючего при этом истратил бы от силы на полпана. Ну, еще десятку-две сожрали бы космодромные процедуры. Так что чистая прибыль от такого мини-рейса составила бы семьдесят пять — восемьдесят пан, а на эти деньги можно купить горючего на будущий рейс — под завязку, так, чтобы полгалактики пролететь, куда-нибудь в пограничные владения Роя.

— Семь штук, — страшным шепотом предложил детина и проникновенно уставился на Войцеха свободным глазом.

— Хе-хе! — сказал Войцех, откинулся на спинку кресла, натянул кепку на самые глаза и скрестил руки на груди. Он знал, что ведет себя нагло, но если не вести себя нагло — этот дурень еще долго не отвяжется.

— Восемь! — прошептал детина.

— Семьдесят пять, — с невозмутимостью биржевого титана сказал Войцех. — И ни паном меньше.

Детина с уважением отшатнулся. Встал, с грохотом отодвинув кресло, дернулся было в сторону, но потом все же задержался на миг.

— Ты подумай…

И ушел в полутьму зала.

Войцех сделал добрый глоток — он был чрезвычайно доволен собой.

— Браво! — произнесли прямо у него над ухом. Войцех от неожиданности вздрогнул.

Невидимый зритель сдержанно поаплодировал, оставаясь по-прежнему невидимым. Он скрывался за синеватым конусом света, падающим от длинного волновода с насадкой-призмой на конце. Волноводы свисали с потолка зала без всякой системы, в самых неожиданных местах.

— Браво, капитан! Вы явно знаете себе цену.

Первым порывом Войцеха было встать и шагнуть в четко очерченный синеватый конус, приблизиться и рассмотреть того, кто с ним заговорил. Но Войцех усилием воли подавил этот порыв и остался на месте. Если он знает себе цену, не стоит сбивать ее. Поэтому он остался в кресле.

Спустя несколько секунд Войцех понял, что повел себя правильно: незнакомец показался сам. Высокий, на добрую голову выше Войцеха, закутанный в непроницаемый плащ. Лицо его все еще оставалось в тени, синеватый свет падал вдоль шевелящихся складок плаща и лежал на полях файетской шляпы-зонтика.

Он пододвинул к себе кресло, в котором еще минуту назад сидел детина с повязкой на глазу, и бесшумно сел. Затем снял шляпу и небрежно уронил ее на столешницу.

Движения незнакомца были быстры и порывисты.

Войцех сразу понял, что это не человек — огромные глаза с вертикальными зрачками и необычные обводы скул, удлиненная нижняя челюсть и почти полное отсутствие носа. Это был также не свайг, не цоофт и не малыш-азанни, конечно.